В Колумбии массовые протесты. Их жестко подавляют силовики. Чего хотят протестующие? Рассказывает томичка
«Мое государство токсичнее, чем мой бывший»
В Колумбии — массовые протесты. Полиция и армия их жестко подавляют. Есть погибшие. Протестующие требовали отмены налоговой реформы, считая ее несвоевременной в условиях пандемии коронавируса. Второго мая, на четвертый день протестов, президент Колумбии Иван Дуке заявил об отказе от преобразований, но протесты не прекратились. А силовики стали действовать жестче, мотивируя свои действия борьбой с вандализмом. Мы поговорили с бывшей томичкой, а теперь жительницей Медельина Еленой Скнарь о том, что происходит в Колумбии, почему люди недовольны реформой и как Елена оказалась в числе протестующих.
— Как получилось, что ты оказалась в Колумбии? — Я живу в Колумбии почти девять лет. Через месяц будет девять лет. Приехала я сюда, потому что в Томске познакомилась со своим бывшим мужем. Он приезжал в Томск по обмену. И я приехала вслед за ним. — Долго привыкала к менталитету? Насколько он отличается от российского? — Я до сих пор привыкаю. Года два не могли смириться с некоторыми вещами. В эти первые два года у меня было острое неприятие южноамериканского менталитета. Потом стало проще, и, мне кажется, я уже некоторые привычки сама переняла. Даже не привычки, а способ мышления. Он такой расслабленный, менее нервный. Сейчас у меня смесь менталитетов. То есть я по-прежнему русская, это никуда не деть, но если я сейчас вернусь в Россию, то буду недоумевать по многим причинам. Например, почему люди такие нервные, куда они все спешат. Колумбийцы очень расслабленные. Если что-то из планов нарушится, то они спокойно к этому относятся. И к любым непредвиденным обстоятельствам. Сорвалась у них встреча, ну и ладно, пойду другими делами займусь. Это мне в них нравится. Но, хочу похвалить русских и немного покритиковать колумбийцев, колумбийцы очень необязательные и безответственные. По сравнению с русскими. — А насколько различаются отношение к женщине? — Если говорить о типичном русском или типичном колумбийце, то различия есть. Если говорить об отношении к женщине, то у типичного колумбийца отношение как к собственности. «Это моя женщина». Не то чтобы вещь, но «я хозяин этой женщины». Я с такими не связываюсь, я их сразу вижу. Это касается в основном людей без образования. У них такие шоры на глазах, очень патриархальные взгляды на семью, на детей, на женщину. Я муж, я работаю, а ты иди и готовь борщ. В России тоже такое встречается, но в меньшей степени. И не так резко выражается.
А к президенту? К президенту? Ну есть такие, кто поддерживает президента, и есть те, кто не его поддерживает, особенно учитывая последние события. Но здесь, в Колумбии, много тех, кому нравится Путин. Они считают, что он просто гениальный президент. Что он такой молодец, что он против США и так далее. И я пытаюсь не то чтобы разубедить, но говорю им, что да, с одной стороны он выглядит как стратег, такой молодец, защищает Сирию и так далее. Но вы же в России не жили, не знаете, что тут происходит. Не переубедить, но дать пищу для размышлению.
— Год назад в мире началась пандемия коронавируса. Все страны мира оказались в локдауне. Как ты и Медельин пережили локдаун? — У нас до сих пор локдаун. Сам карантин прошел очень тяжело. Он начался в марте прошлого года, как и во всех странах. Сначала его всерьез никто не воспринимал, но тем не менее карантин был очень жестким. Нельзя было никуда по выходным выходить. В рабочие дни можно было выходить только по определенным дням. Так, у нас есть удостоверения личности и у каждого есть номер. И был такой график: в понедельник выходят четные номера, во вторник нечетные. Либо по понедельникам выходят люди с удостоверениями — 1 и 2, во вторник — 3 и 4, так далее. Выходить можно было только за продуктами первой необходимости, в банк или в аптеку. Так продолжалось до июня. В июне карантин немного смягчили. По выходным можно было выходить: погулять, например. Стали открываться кинотеатры, бары, дискотеки. Но строгий контроль за масками и обработкой рук. Школы и университеты начали открываться только в январе. В марте еще школы были открыты, но сейчас снова закрылись. У нас снова увеличилось количество заболевших. И что меня, если честно, раздражает в Колумбии, то за год локдауна ни одного ковидного госпиталя или центра не появилось. Больше врачей, которые бы боролись с ковидом, не появилось, больницы не расширили, больше коек не появилось. Больных некуда класть. У нас нет оборудования, у нас нет врачей. Но за год, как мне кажется, что-то можно было придумать. Вместо этого снова сказали: сидите дома. И уже пятую неделю нам нельзя выходить. С 8 утра четверга до пяти утра понедельника. То есть пятница, суббота, воскресенье — полный, тотальный локдаун. Исключительно за продуктами. Ничего снова не работает.
— Я читала, что протесты в Колумбии начались с налоговой реформы? Что это за реформа и почему против нее стали протестовать? — На самом деле в стране хотят ввести четыре реформы. Но протесты начались только из-за одной. Налоговой. Так как она касалась большей части населения. Правительство заявило, что из-за пандемии бюджета страны хватит только на шесть недель. Многие компании закрылись, торговля прекратилась, самолеты не летают и так далее. Поэтому надо как-то поддержать страну. И давайте сделаем, я сейчас даже цитирую, такой акт солидарности. Реформа заключалась в том, что обложить продукты питания первой необходимости в 19%. Это яйца, молоко, сахар, кофе. Налог в 19% мог быть и ок, но не после года пандемии. Многие люди потеряли работу, у многих сократились доходы. Колумбия — это бедная страна. Здесь 42% живут за чертой бедности, они получают около 20 тысяч песо. Если перевести на рубли, то около шести тысяч рублей. 42% – это почти половина страны. При этом 48% людей не работают официально. Тут либо занимаются ремеслом, либо продают продукты на улицах, либо устраивают на перекрестках уличные представления: танцуют, поют. Ты едешь в автобусе, заходит человек, поет, и люди дают ему денег. Здесь очень много людей, которые пытаются как-то выжить неофициально. Которые платят за съем даже не квартиры, а комнаты посуточно. Они выходят на улицу, пытаются заработать. Здесь на светофоре к тебе подходят молодые ребята и моют стекла, пока ты ждешь. Таких работников очень много. И, конечно, они пострадали, потому что выход на улицу был запрещен. Люди и возмутились. Колумбия еще и официально делится на социальные классы: эстрато. Самые бедные: первый и второй. Они меньше платят за жилье, за коммунальные услуги, за интернет, если у них есть возможность его подключить. И чем выше эстрато, а их шесть всего, тем люди платят больше. Я живу в четвертом, но коммуналка и интернет у меня дорогие. Те, кто живет в пятом или шестом эстрато, платят еще больше. И кроме того, они платят налог на свою недвижимость. Если бы у меня была своя квартира, мне бы пришлось каждые четыре месяца платить налог.
Во всех предыдущих налоговых реформах большим корпорациям, банкам, нефтяным компаниям налоги не увеличивали. Их даже снижали. И в эту налоговую реформу случилось то же самое. С них больше налогов не стали требовать. Также налоговая реформа предлагала понизить порог зарплаты, за которую надо отчитываться в налоговой декларации. Два года назад порог тоже был снижен, и мне пришлось платить налог. Тогда он достигал 63 тысяч. Сейчас хотят понизить до 48 тысяч. Понятно, что это средний класс, и это люди не совсем бедные. То есть эта реформа бьет и по карману среднего класса, и по бедному населению.
Но это все касается налоговой реформы. Есть еще три, которые мы тоже не хотим. Вторая реформа — пенсионная. Здесь пенсия платится по количеству отработанных недель. И согласно этому выплачивается пенсия. Сейчас хотят увеличить количество недель, чтобы человек больше работал. Кроме того, эти недели начинают исчисляться часами. А очень многие люди работают почасово. Я сама так работаю. Например, в одном языковом центре я пятнадцать часов в неделю, в другом восемь. И если я не наберу необходимое количество часов, то я буду вынуждена продолжать работать и дальше, потому что пенсию мне платить не будут.
— Во время пандемии правительство Колумбии выплачивало какие-то деньги особо нуждающимся слоям населения? Или работникам тех отраслей, которые больше всего пострадали от локдауна? — Многодетным семьям один раз выплатили какие-то деньги. И все. Около 40 долларов. — Что сейчас происходит в стране? В твоем городе? Я читала, что в столкновениях уже погибли около 30 человек? Как власти города и страны реагируют на волнения? — Протесты начались 27 апреля. Первые три дня все проходило относительно мирно. Да, нас разгоняли водой и слезоточивым газом, но тем не менее никаких перестрелок не было. С 1 мая полиция начала применять оружие, и стало страшно выходить на улицу. Протесты были исключительно мирные: люди с барабанами, с плакатами, с какими-то перформансами и так далее. А вечером те, кто остается протестовать, подвергаются опасности, потому что выходит полиция, выходит колумбийский ОМОН, который называется ESMAD. И стреляют на поражение. Причем этот приказ отдал экс-президент Колумбии Альваро Урибе . Для понимания — настоящий президент Иван Дуке , и он, скажем так, то же самое, что Дмитрий Медведев в России. А экс-президент Альваро Урибе — как Владимир Путин. Альваро Урибе, которого в стране ненавидят, так как он убил в партизанской войне в Колумбии много невинных людей. И Урибе написал в своем Твиттере, что да, мы разрешили силовым структурам использовать оружие, чтобы защитить, в кавычках, городскую собственность. Здания, магазины и так далее. Потому что да. Было очень много актов вандализма, люди пытались штурмовать мэрию.
Согласно официальной статистке, погибшими считаются 37 человек. А пропавших без вести больше 200 человек. Случаев полицейского беспредела больше 800. И дело в том, что после 1 мая люди стали протестовать более мирно, вандалов стало гораздо меньше. Я 1 мая ходила про протест и могу подтвердить, что мы прошли мимо мэрии и хотели идти дальше по проспекту. Нас было около тысячи человек, никаких палок и камней у нас не было, и когда мы вышли на проспект, там стояла колонна полицейских, которые стали бросать в нас гранаты со слезоточивым газом. Мне тоже прилетело. И, конечно, люди от этого озверели, потому что мы просто шли. И начали особо смелые кидать палки, камни и так далее. Мы уехали, и потом нам сказали, что в Медельине было двое погибших от рук силовиков. И Медельин, я считаю, относительно мирный в плане протестов город. У нас нет большого количества погибших. В основном кровавая бойня идет в Кали. Сложно сказать, сколько убитых, потому что в понедельник, 3 мая, рассказали, что в Кали в воскресенье расстреляли первую штурмующую линию людей. По данным активистов, которые там были, около 30 человек было убито за одну ночь. Данные хакерской сети «Anonymous» говорят о том, что убитых было гораздо больше. Они опубликовали разговоры офицеров в Кали, которые требовали подкрепления, чтобы вывезти трупы, потому что трупов больше тысячи. Поэтому мы точно не знаем, сколько погибло в Колумбии в разных городах за эти дни.
Мне кажется, что на протестантов началась охота. Мне прислали видео, на котором видно, что силовики начали атаковать жилые дома в дневное время. Они закидывают гранаты со слезоточивым газом в окна. И есть видео, где женщина моет молоком лицо двум мальчишкам. Молоко хорошо помогает убрать жжение. И на видео она говорит, что им в дом закинули гранату со слезоточивым газом. И недавний расстрел двух протестантов-пафицистов Анреаса Кастанья и Лукаса Виллья вызвал большой резонанс. Лукас был преподавателем йоги. Они просто сидели на улице, не кидали камни. Лукас на протестах танцевал, показывал капойэру. Есть фото, где он хлопает по плечу полицейских и пожимает им руки. Этим он говорил, что он за мирный протест. А в него выстрелили, он получил восемь пуль в голову.
Мой друг Мауро говорит, что с 3 мая на протестах стало появляться много полицейских в штатском. Они берут с собой камни и палки и подначивают народ, чтобы те начали что-то крушить. В сети есть видео, что эти люди выходят из полицейского участка в балаклавах. Потому что президент заявил, что если протесты не будут мирными и будут продолжаться акты вандализма, то в стране введут чрезвычайное положение из-за беспорядка в стране. Мауро видел этих полицейских, один из них подошел к нему и его другу и начал спрашивать, куда пойдем. И когда друг Мауро стал ему отвечать, то Мауро просто взял и увел друга в сторону. В сетях стали также появляться видео, в которых видно, что полицейских в штатском привозят на определенных машинах. И те потом рассеиваются в толпе протестующих. В Кали недавно протестанты окружили такую машину, и в машине нашли наручники, оружие, полицейскую форму и полицейские документы. Получается, полиция ходит и подстрекает народ к беспорядкам. И даже атакует. Потому что я уже говорила про расстрел Анреаса Кастанья и Лукаса Виллья, которых тоже расстреляли люди в штатском.
– Как мировая общественность отреагировала на полицейское насилие? — С этим была проблема, потому что никто, например, из колумбийских артистов в начале протеста никак не реагировал. Шакира написала о том, что надо остановить полицейский беспредел, только на пятый день протеста. Она написала: остановите Колумбию.
Еще один артист нас поддержал – вокалист группы «Calle 13» Рене Перес. Он не колумбиец, а пуэрториканец. Он публикует сториз про Колумбию. Просит присылать ему все видео и фото и говорит, что постарается обратиться в ООН. Нас поддержал «Anonymous». Он взломал несколько сайтов: президентскую страницу, страницу армии Колумбии и налоговую службу. И сейчас пытается взломать страницы двух телеканалов, потому что по телеканалам нам ничего не говорят. Говорят только: вандалы разрушили станцию метро, вандалы ограбили магазин и так далее. Все протестанты – вандалы. И мнение о протесте очень сильно отличается. Есть люди, которые смотрят телевизор и считают нехорошими вандалов. Но об убийствах и полицейском беспределе там ничего не говорят. И у людей нет полной информации. Есть другой типа информации, и ее приходится искать в соцсетях: в Фейсбуке, в Инстаграме. И она живет один день, потому что у нас началась полная цензура. Публикуешь что-то, и через день это сотрут. У меня у самой пропадали публикации. Хотя кто я, у меня фолловеров двести человек. У людей, у которых в подписчиках больше человек, вообще все чистится. Недавно одну группу в Фейсбуке, там было 85 тысяч человек, закрыли. Добавлю, что в Колумбии все протесты подавлялись репрессиями. Сейчас же у нас есть средства коммуникации, чтобы снять фото или видео. И сделать это публичным. Сейчас как раз организация «Human Rights Watch» собирает всю информацию про нарушение прав и про полицейское насилие. Но пока ничего не ясно, что это будет, петиция или конференция. Важно распространять информацию о протестах, потому что, если другие страны поймут, как работает режим диктатуры в Колумбии, то его можно будет изменить.Силами извне, потому что нам, если честно, очень сложно.
— Судя по протестам в России и в Беларуси, у людей, которые выходили на протесты, потом были последствия. Например, на работе. Их увольняли, прессовали. А как в Колумбии? — Выход на протест для некоторых людей может обернуться проблемой. Поскольку Колумбия очень коррупционная страна, многие работодатели связаны с наркобизнесом. Либо являются наркобаронами и открывают предприятия по отмыванию денег. Либо имеют связи в наркомафии. Поэтому наркобароны и крупные магнаты поддерживают правительство, поскольку правительство их не трогает. Элиту правительство и не трогает. Поэтому мы и негодуем. Понятно, что у людей, которые работают в таких компаниях, могут возникнуть проблемы. Поэтому они молчат. У нас медикам нельзя ходить протестовать. Моя подруга – окулист, скажем так, не самый важный медик. Она не хирург, жизни не спасает. Но она не может ходить и бастовать. Но я знаю, что многие их тех, кто не может выходить, поддерживают нас. Когда мы идем, люди высовываются их окон и говорят «спасибо». Приветствуют нас или бьют в кастрюли – это тоже форма протеста. Что до меня, то мне все равно. Для меня очень важно выразить свое мнение. И мне еще никто из моих начальников ничего не сказал. Наоборот, мне говорят, пришли ту или иную фотку, я тоже хочу ее опубликовать. Я могу ходить на протесты, я могу обмениваться едкими шутками про сторонников Урибито. И мои начальники меня поддерживают. Я понимаю, что интеллектуальная элита – преподаватели, сотрудники образовательного сектора – они все выходят на протесты. А те, кто не выходит, поддерживают. У меня нет ни одного знакомого в образовательной сфере, кто бы не поддержал протест.
— Вот ты упомянула сторонников бывшего президента Колумбии Альваро Урибе. Что они говорят про налоговую реформу? Про силовое подавление протестов? — Про налоговую реформу уже никто не говорит. У них есть другой козырь – вандализм. Во-первых, это передают по новостям, что протестующие закончили свою мирную акцию погромом. Про убийства ничего не говорят. И все понимают, к чему приведет налоговая реформа. И она никому не идет на руку. Просто все будут платить больше. И все молчали. Но когда начались протесты, то все нашли повод для обсуждения протестантов – вандализм.
— Я так понимаю, что после реформы министр финансов Альберто Карраскилья и его заместитель Хуан Альберто Лондоньо ушли в отставку. Но протесты все равно продолжаются. Чего теперь хотят? — Дело в том, что реформу отозвали на доработку. Ее все-таки хотят внедрить, но с поправками. Убрать, возможно, налог на продукты. Но мы опасаемся, что и новая реформа ни к чему хорошему не приведет. Поэтому народ требует, чтобы реформу либо убрали, либо с людей с большими налогами взималось больше налогов. Кроме того, есть еще реформа здравоохранения. Медицина в Колумбии платная для всех. И сейчас хотят внести на определенные заболевания еще одну квоту. У нас есть центр онкологии, где лечат всех, у кого нашли рак. Сейчас его хотят приватизировать и обслуживать только тех, у кого есть дополнительная страховка. Не хватает денег оплатить страховку, значит, тебе рак лечить не будут. И таким образом хотят приватизировать несколько отраслей здравоохранения. И, например, если человек шел на поправку и у него случился рецидив, то доктора имеют право сказать, что человек себя не берег, и бесплатно его лечить не будут. Потому что сам виноват. И сейчас люди требуют доработать эти реформы, чтобы можно было жить нормально. Самые амбициозные требуют отставки Ивана Дуке. Потому что после страна рискует превратиться в военную диктатуру. Кроме того, Дуке только сейчас планирует поговорить с представителями других партий о том, что делать с протестами. А представители партий в свою очередь заявили, что они не будут обсуждать ничего с Дуке, пока он не прекратит полицейский беспредел. Но заявлений об отставке пока никто не сделал. — Из-за протестов ты думала о том, чтобы вернуться в Россию? — Нет. Я не хочу из одной диктатуры переезжать в другую.
ПОДДЕРЖИ ТВ2!
