Пасхальные дни – время, когда душа каждого должна быть оживлена радостью приобщения Воскресшему Богу. Почему же нередко доводится слышать от людей, что в Праздников праздник они ощущают в душе не всеобъемлющее ликование от самой радостной вести на свете, а только лишь пустоту, а иногда даже холод и равнодушие? Иные люди говорят, что пасхальная радость касается их лишь отголоском и вскоре уходит. О том, почему такое происходит, а также как стремление приобщиться к радости о Христе Воскресшем может изменить и преобразить всю жизнь, рассказал на примерах из собственной жизни епископ Усманский Евфимий, викарий Липецкой епархии.
В стремлении узнать
Владыка, мы знаем, что Пасха Христова животворит и обновляет в Духе Святом каждую душу, благоговейно чающую ее наступления. Святые отцы наполнялись пасхальной радостью приобщения Богу и хранили этот дар благоговейно и трепетно. Однако сегодня складывается впечатление, что из современной жизни, обремененной многой суетой, постепенно изживается необходимость христианского осмысления не только значимости Великого поста, но и самого праздника Пасхи. Не могли бы Вы прокомментировать эту тенденцию?
– Мерой своей значимости и изобилием изливающейся на человечество благодати Воскресение Христово несравнимо ни с одним другим церковным праздником. И действительно, входя в радость Господа своего, отцы святые и преподобные (даже пребывая в самых скудных внешних условиях своего земного бытия) становились сопричастниками света Небесного Царства. Например, всеми любимый батюшка Серафим Саровский переживал пасхальную радость непрестанно, о чем свидетельствовало его неизменное приветствие всем, кто встречался ему: «Христос Воскресе, радость моя!» И к этой сопричастности призваны мы все без исключения.
Сегодня же христианство многими воспринимается только внешне. И этим объясняется потеря понимания смысла великих пасхальных и великопостных событий. Да и, собственно, нет в этом ничего нового. Борения духа были свойственны человеку во все времена. Но пока мы живы, у каждого остается шанс на самоопределение и выбор маршрута следования. К сожалению, очень многие или просто не признают, или не задумываются о том, что блуждают вне пути Христова. А отсутствие желания познавать Истину или отсутствие духовной радости – это лишь индикатор того, что мы в духовной беде.
Да, ведь многие люди огорчаются, что даже на Пасху – в этот праздников Праздник – не могут радоваться: ощущают в душе пустоту, а иногда даже холод и равнодушие к пасхальным торжествам…
– Когда-то я тоже испытывал подобные чувства. Поэтому точно знаю, что все может измениться, если человек будет не просто физически участвовать в церковной жизни, а возымеет цель познавать христианство, и учиться следовать путем Божиим, и приближаться к Нему в любых жизненных ситуациях.
Расскажите, пожалуйста, о своем пути познания Бога и Пасхи Христовой.
– Помню, что в детстве понятия о Пасхе у меня были самые примитивные. По собственному желанию в храм я тогда не ходил. И если Великим постом бабушка водила меня причащаться, я шел с ней только потому, что она говорила: «Так нужно». Ну и всё. Слушался бабушку. А потом, когда в сам Праздник она возвращалась с ночной службы, будила меня, чтобы я съел кулич и яйцо. Я ел и опять засыпал. Еще о куличе бабушка говорила, что он освящен, потому его крошки выбрасывать нельзя. В этом только и заключалась для меня Пасха и все мои познания о ней.
А было ли ощущение праздника?
– Вообще в те годы ощущение праздника у меня ассоциировалось с Днем Победы, Новым годом, а самое главное – с каникулами! Ну, а радость я предвкушал, например, от просмотра КВН по телевизору. Речи о посте, молитве, осмысленном посещении служб не велось. Плотское было понимание жизни, да и радость от этих увеселений такая же быстропроходящая.
А что стало отправной точкой и главным мотивом ваших поисков Истины?
– Я часто задумывался над смыслом жизни, а потому в поиске был практически постоянно. Помню, что нередко увлеченно ездил на велосипеде по окрестностям и любовался природой. Вроде бы испытывал прекрасные чувства, нравилось мне находиться среди этой красоты, но в то же время ощущал, что чего-то сильно не хватает… Сейчас стало совершенно ясно, что душа тосковала по Богу, но тогда я этого не понимал: чувствовалась какая-то пустота, а заполнить ее никак не получалось…
Размышляя о смысле своего существования, я поставил себе целью помогать людям. Поэтому решил связать свою жизнь с медициной и поступил в медучилище. Думал, может, там найду для себя ответы, а потому, обучаясь, старался «смотреть в корень». Но от исканий в этой сфере количество вопросов только увеличивалось. Я задумывался: почему одни люди здоровые, крепкие, а другие всю жизнь болеют и страдают? Я видел и изучал причины смерти и задавался вопросом: неужели на этом – всё? А может, что-то все-таки находится за гранью смерти? Почему человек вообще живет? Зачем, ради чего? Параллельно на свои вопросы я пытался найти ответы и в восточной, и в западной философии, но везде был тупик.
Мне было лет семнадцать, когда преподаватель фармакологии Дина Михайловна подарила мне Новый Завет. Изучая, как жил и чему учил Иисус Христос, я как-то воспрял духом: «Оказывается, в Евангелии все сказано: как мыслить, чувствовать, поступать. Все просто! И зачем мы так усложняем?!»
Неужели по мере приобретения евангельских познаний (о бытии человечества, о заповедях, ему данных, о перспективах в Вечности) по-новому начала ощущаться и Пасха?
– Нет, конечно. В духовной жизни одних знаний достаточно не бывает. С Православием я знакомился постепенно. И уже знал, что Пасха – это праздник очень радостный, а потому ждал ее очередного приближения. Великим постом я даже сходил в Глинскую пустынь (она в пятнадцати километрах от нашего дома), интересно было посмотреть…
И вот Пасха наступила… Я-то ожидал, что в душе ликование должно быть, а мне если и было радостно, то совсем чуть-чуть, но в то же время – как-то тоскливо. Подумалось: «Ну вот! А где же радость?» Тогда я понял: что-то важное проходит без меня! Будто стою на перроне, а мой поезд мчится мимо… Тогда я отправился в Глинскую еще раз – нужно было с кем-то поговорить об этом…
Конечно, теперь уже ясно понимаешь, что Пасха Христова освещает радостью те души, которые готовят себя к ее восприятию. А что же я? Никаких внутренних трудов ради Господа не понес, и не постился, и даже на праздничной службе не присутствовал… Это была последняя Пасха, на которую я смотрел как на уходящий поезд. Я понял: пора делать решительный шаг в нужный «вагон».
Набраться мужества
Вы говорите, что душевная пустота и отсутствие радости духа, а тем более в пасхальные дни, – все это для христианина состояние далекое от нормы. Можем ли мы поговорить об основных причинах такого отклонения? И сразу о том, кто в этом виноват.
– Основная причина в том, что жизнь свою мы направляем не по верному пути, а значит, сами выбираем себе существование такого качества. Мы как-то неправильно самоопределяемся.
О каком самоопределении речь?
– О самоопределении во взаимоотношениях с Богом. Святые отцы говорят, что своей жизнью человек или приближается ко Господу, или удаляется от Него. Когда мы выходим навстречу Богу (на путь исполнения Его заповедей), все наши шаги Он подкрепляет Своей Благодатью. И от этого взаимодействия наше бытие наполняется смыслом, благостью, радостью. А если нет, то, совершая грех за грехом, мы удаляемся от действия совершенной Воли Божией и начинаем страдать. Причем наше внутреннее состояние определяет атмосферу и вокруг нас: если мы в радости, то и рядом с нами всем радостно, если мы в обиде, ропоте или претензиях ко всему миру, то и дух вокруг нас соответствующий.
Да, но чтобы сделать шаг навстречу Богу, нужно быть готовым открыть Ему свое сердце и покаяться. А на это решается не каждый.
– И это серьезная ошибка. Мне в таких случаях почему-то часто вспоминается сосед Серега из моего детства. Будучи отроком, он имел немного странное мировосприятие: как-то не вполне понимал, что хорошо, а что плохо. Помню, он однажды забрался в дом, временно оставленный хозяевами, и утянул оттуда какие-то мелочи: инструменты, зеркало… Потом шел по улице и радовался приобретениям, всем показывая, «какие они классные». Конечно, дома ему крепко за это досталось, а «трофеи» пришлось вернуть на место. И в дальнейшем (вероятно, как он думал, во избежание наказаний) у него выработалась такая привычка: как что-то где-то натворит – «стрелой» бежит домой и, никому ничего не говоря, скорее прячется под кровать. И если мы наблюдали такую картину, то уже знали, что Серега что-то учудил. Видимо, именно под кроватью ему казалось, что «ничего-то плохого» он и не сделал, сейчас он в своем убежище отсидится, и никто ничего не увидит, не узнает, никаких последствий не будет…
А ведь именно так обманывается и большинство взрослых людей: живут пред очами Божиими, но убеждают себя в том, будто бы Он их не видит и действует везде, но только не в их жизни. И о какой радости может идти речь, если во взаимоотношениях с Богом человек сам определил себе место аутсайдера? Вот наступает Воскресение Христово, а ты вроде и знаешь, что «там» – везде Пасха, но ты же «под кроватью спрятался» – будто бы ее и нет и Бог тебя не видит, а в твоей жизни и так «все хорошо».
«Хорошо», да, видимо, не очень… Боится человек наказания! Наверное, причина и в этом тоже? Иначе мы бы не «прятали голову в песок», словно страусы...
– Если мы так поступаем, значит, неправильно думаем о Боге. И хотя в Псалтири говорится, что Господь «гневается», но преподобный Антоний Великий в толковании на эту тему объясняет, что о гневе псалмопевец Давид выражается, поскольку гнев присущ страстным людям, а Богу страсть свойственна быть не может – Он Совершенная Любовь, Он всегда Благ! И если Он попускает чему-то неприятному произойти в нашей жизни, то лишь тому, что является плодом наших же греховных действий, и в том случае, если знает, что такая скорбь может обернуться нам во благо.
Мы как-то не учитываем, что от Господа невозможно утаить ни одно тайное движение души! Он присутствует везде, все Собой наполняет и непрестанно изливает на нас Свою благодать.
Почему же, находясь под присмотром Божиим, мы не только остаемся чуждыми радости, но и безразличными к Его ради нас Воскресению? Ведь не можем же радоваться! Или «под кровать» светлые чувства не проникают?
– Не проникают только потому, что, в силу своего внутреннего греховного состояния и в силу собственного выбора отдалиться от Бога мы бываем не способны воспринять изливаемую на нас Благодать. Но человек думает, что если Пасха – праздник по определению радостный, то радость должна прийти к нему сама по себе. А когда подобного не происходит, он не понимает причины и начинает винить в такой «несправедливости» Бога: думает, что именно Он лишает его радости. Но и это заблуждение.
Например, если человек гордый, самолюбивый, жадный, то кто виноват в том, что с ним никто не хочет дела иметь? Ведь не Господь же против него всех настроил! А вот действие в сердце страстей как раз и приносит ему страдание. Значит, человек сам создает вокруг себя такую атмосферу. И вместо того, чтобы роптать за это на Бога, было бы правильно набраться мужества и выйти из своего «убежища», покаяться и попросить Господа, чтобы изменил печальные последствия нашего отступления: «Прости, Милосердный, я согрешил. Помоги исправиться…»
Но нет, человек поступает иначе: упорно «прячась под кроватью», сам себя наказывает, погружаясь в греховное болото, усугубляет и меру своего страдания. Как в Книге Притчей Соломоновых сказано: «…беззаконники будут уловлены беззаконием своим» (Прит. 11.6). Так что и скорби, и наказания человек находит для себя сам.
А возвращаясь к Пасхе, можно сказать, что Праздник становится для тебя настоящим только тогда, когда он совершается в тебе самом. Но для этого, хотя бы в течение Великого поста, нужно потрудиться над своей душой, чтобы хоть в чем-то, но приблизиться к Богу…
Потребность перемен
Владыка, значит, в начале духовного пути именно отсутствие пасхальной радости стало для Вас поводом к решительным действиям?
– Да. Заметив такую лишенность, я начал осознанно менять свою жизнь. Огорчало меня очень, что Пасха – это чей-то праздник, а я будто где-то в стороне от него, смотрю на чужую радость «из-за забора»…
А когда вы осмыслили свою личную необходимость поста?
– Я начал общаться с братией Глинской пустыни и стал прихожанином кафедрального собора г. Глухова, где познакомился со схимонахиней Евстолией (Корыстиной, † 2006). Матушка была духовным чадом преподобных глинских старцев, а для меня – мудрой наставницей. Она мягко и тактично призывала одно за другим соблюдать установления Церкви, в том числе пост. Я потихоньку начал воздерживаться от скоромного сначала по средам и пятницам. Но первым многодневным постом, который я постарался соблюдать, для меня стал не Великий, а Успенский.
А какой была ваша следующая Пасха?
– Следующую Пасху я встречал в соборе. Готовился, молился. Сама служба в памяти сохранилась лишь в общих чертах, ну а внутреннее состояние свое я почему-то не запомнил. Возможно, из-за чрезмерного волнения, так как в соборе в ту ночь служил архиерей, а я должен был пономарить.
То есть пасхального ликования Вы снова не ощутили? Когда же, наконец, оно появилось?
– Мне запомнилось только то, что я ощущал святость самого места, где совершалось богослужение. Но этого чувства мне было мало… Постепенно приходило осознание того, что предпринимаемых мною усилий недостаточно – нужна более серьезная работа над собой. Поэтому через год я уже был в Задонском монастыре, и вот здесь наконец-то нашел абсолютно всё, чего мне так не хватало! Для меня открылась возможность более глубокого познания себя и покаяния более осмысленного, и духовной борьбы настоящей, и молитвы более внимательной, и воздержания в пище и питии более строгого…
Что на том этапе оказалось наиболее сложным для вас?
– Первый пост в монастыре для меня стал тяжелым именно в части питания. Ограничивать себя по остальным «статьям» большого труда не составляло. Я четко ощущал: происходит всё, что так нужно моей душе! И ревность к духовной жизни: изучали святых отцов, учились петь на клиросе, молились, несли послушание… Помню, первое время наш монастырь и забором-то огорожен не был, но выходить куда-то в мир ни у кого даже желания не возникало.
А вот к особенностям трапезы пришлось привыкать. Раньше, дома, ту же постную пищу я мог есть, когда захочу. Иногда даже брал с собой на лекции сухарики: насыплю в карман и жую по необходимости… А в монастыре уже все по расписанию: есть обед, есть ужин, но ни завтраков, ни «перекусов» среди дня не положено. Вот и возникла проблема: с детства я привык есть чаще, но понемногу. Поэтому сразу одолевать тот объем пищи, который до этого по обычаю делил на несколько раз, для меня было очень сложно. И я ел привычно совсем небольшую порцию, но всего два раза. Конечно же, это отразилось на моей работоспособности.
Помню, один брат, послушник Игорь (сейчас он иеромонах), заметил, что я работаю на просфорне не как обычно, а будто не в полную силу. И он понял, что, вероятно, я ослабел от чрезмерного на тот момент поста. С этими размышлениями он отправился к владыке Никону (ныне схимитрополит Никон (Васин) – прим.). Тогда владыка благословил нашему врачу, монаху Лазарю, взять мое питание под особый контроль. И вот, помню, в воскресный день после службы выхожу я из храма – на пороге стоит отец Лазарь. И ко мне с вопросом:
– Вы куда?
– В трапезную.
– Замечательно.
Придя в трапезную, я увидел, что отец Лазарь уже меня поджидает.
– Владыка благословил посмотреть, как вы питаетесь, – говорит. – Поэтому я сяду рядом с вами.
Я понял, что наш врач хочет увидеть, достаточно ли я ем. И вот наливаю себе суп, чувствую, что уже многовато, но смотрю на отца Лазаря и жду одобрительного выражения его лица. Порция уже превысила мою обычную норму, и после тарелки первого я почувствовал, что наелся. А он говорит:
– Теперь второе!
Пришлось есть через силу. После обеда отец Лазарь спросил:
– Куда вы сейчас идете?
– В келью.
– Хорошо.
И через некоторое время он принес мне апельсины, орехи и мед с воском. Съел я апельсин, немного орехов и чуть-чуть меда, но тут по строгому выражению лица отца Лазаря увидел, что мед нужно доедать, и, наверное, даже с воском… Попробовав, я понял, что мой желудок может не выдержать. Аккуратно спрашиваю:
– А воск тоже обязательно съесть?
– Нет! Зачем с воском? Его выплевывать надо.
…Так до Страстной седмицы отец Лазарь и наблюдал за мной. А потом послушник Игорь вновь прибегает со счастливым выражением лица и говорит:
– Я был у владыки и спрашивал, как тебе поститься на этой неделе. Владыка благословил так же!
Поэтому до самой Пасхи меня подкармливали медом и орехами. И несмотря на такой рацион в питании в Страстную седмицу моя душа все же наполнилась особыми переживаниями – было просто невозможно думать ни о чем ином, кроме Страданий Христовых…
Надо сказать, что в последующие посты я уже с рассуждением подходил к вопросу питания. Понимал: нужно есть в меру, но такую, чтобы иметь силы для послушания.
Так наступило ли долгожданное пасхальное ликование?
– Да! Было настолько торжественно и радостно! И сама Пасхальная служба очень красива и празднична! Владыка Никон ее возглавлял, братия пела. Сердце трепетало – хотелось славить и славить Воскресшего Господа! А особо мне пришлось по душе, что в монастыре это состояние сохраняется надолго и словами «Христос Воскресе!» все друг друга приветствуют до Вознесения – очень искренне делятся этой радостью.
Владыка, вы говорите, что в монастыре обрели всё, чего искала ваша душа. Но если вспомнить о целях, получилось-то несколько иначе: ведь Вы же собирались посвятить свою жизнь медицине…
– Господь дал мне все, что я искал. Просто поначалу искал не совсем там, где было нужно. Я ведь начал изучать медицину, чтобы, с одной стороны, найти в ней ответы на свои вопросы о смысле жизни и смерти, о причинах человеческих страданий, а с другой – чтобы помогать людям. И видя мои цели, Господь перенаправил меня на ту стезю, на которой все подобные стремления обретают истинный – евангельский – смысл не только в теории, но и на практике. Он вывел меня на путь монашеский, а затем и пастырский, как бы сказав: «Хочешь помочь – помогай!» Ведь Церковь Христова – это и есть главная лечебница душ и телес наших. А потому возможность служить в ее лоне Богу и людям для меня и есть воплощение всех смыслов, которые я некогда искал.
Можете ли вы, будучи уже архиереем, сказать, что достигли этой своей цели?
– На этот вопрос в свое время даст ответ Сам Господь. А пока прошу у Него благословения и сил на труды. Потому в деле спасения и служения Богу и людям главное – не чин или сан, а очищение сердца. Так что я еще в пути…
Сораспинаться и совоскресать
Владыка, довольно часто слышатся сожаления о том, что в условиях мирской суеты и забот невозможно глубоко прочувствовать события Страстной седмицы и полноценно встретить Пасху Христову. Что посоветуете сомневающимся?
– В Пасхальном каноне есть такие строки: «Вчера спогребохся Тебе, Христе, совостаю днесь воскресшу Тебе, сраспинахся Тебе вчера, Сам мяспрослави, Спасе, в Царствии Твоем» (Песнь 3). Сораспинаться и совоскресать со Спасителем – это процесс внутренний, сердечный. И если в ходе Великого поста и подготовки к самой Пасхе для человека на первом месте внешние заботы, то сердце его так и останется вне Праздника. С таким расположением, действительно, вряд ли получится проникнуться страданиями и приобщиться Воскресению Господа нашего.
А по мере обретения духовно правильного устроения – если иметь такую цель – внешние дела и заботы, при той же нагрузке, будут все меньше и меньше отвлекать нас от переживания главных событий в истории человечества, к которым мы готовимся в течение Четыредесятницы.
А как эти великие дни вы переживаете по прошествии стольких лет своего воцерковления?
– Да, о том, как меняется восприятие Пасхи, я могу свидетельствовать собственным опытом: есть огромная разница между тем, как это было до моего осознанного входа в лоно Церкви Христовой, и тем, как всё переживается сейчас.
До воцерковления и я смотрел на все эти события безучастным взглядом… Так же, как и две тысячи лет назад, когда Спаситель восходил на Свою Голгофу, мир жил своей жизнью, и никто даже не подозревал, что свершаются события вселенского масштаба. Только апостолы Христовы, теряя своего Учителя, были в безутешной скорби: как же так? что же будет?..
Сегодня Милостью Божией я уже нахожусь с другой стороны «баррикад». В Великую пятницу приходит такое чувство: жизнь идет своим чередом (ездят машины, летают птицы, светит солнце или идет дождь, кто-то на работе, кто-то на учебе), но для тебя вся эта внешняя суета будто замирает на фоне Страданий Христовых, Его Распятия и погребения, мыслями о которых наполняется сердце. Скорбь о том, что Господь претерпевает за нас смерть, не покидает, но, в то же время, она переплетена с сугубой благодарностью и трепетной надеждой… Великая суббота – день тишины; как говорят святые отцы, «день ожидания».
…А особый сердечный трепет лично у меня начинается, когда в алтаре мы считаем минуты до полуночи перед началом пасхального богослужения. И наверное, пик этих переживаний сердце ощущает, когда вполголоса, а потом по нарастающей утвердительно начинают звучать самые сокровенные, радостные слова из всех, которые мы слышим в течение церковного года: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити!»
А как быть тем, кто в силу каких-либо обстоятельств готовился, но не может присутствовать в храме на богослужении? Значит ли это, что пасхальная радость не коснется их сердец?
– Отсутствовать в храме в эти торжественные минуты и часы мне приходилось три года подряд, когда владыка Никон благословлял меня участвовать в процедуре доставки Благодатного огня из Москвы в Задонский монастырь. Что чувствует сердце? Да, ты понимаешь, что в храмах начинается богослужение, которого так долго ждал, а тебе еще нужно около четырех часов сидеть в аэропорту, пока огонь доставят из Иерусалима. Помню, что это никак не умаляло пасхальной радости – сердце словно подпрыгивало в ожидании торжества встречи Воскресшего Христа. Подобное состояние можно сравнить с тем, как в детстве, с нетерпением не отходя от окошка, ждут самого дорогого и родного гостя. Поэтому, думаю, если сердце готово к такой встрече, то где бы ни находился человек, она произойдет, и радости этой не отнимут никакие внешние обстоятельства.
И вот Огонь доставлен – и, как тот марафонец, ты летишь к заветному финишу. Богослужение продолжается, а ты вестником радости с лампадами спешишь доставить ее людям и присоединиться к тем, кто ликует о Воскресшем Спасителе.
Владыка, можете ли Вы, исходя из собственного опыта, сравнить силу удовольствия мирского и радости духовной?
– Теперь я знаю, что человек, живущий вне Церкви, не ведает и не понимает радости духовной. Он привык получать эйфорию плотскую, мимолетную. Я помню, как в молодости, например, предвкушал просмотр игры «КВН» – это было целое событие: встреча, переживания, прощание… Но по завершении (какой бы веселой ни была эта передача) всегда чувствовалось, что и вся эйфория закончилась вместе с игрой. А когда ты предвкушаешь наступление Пасхи и прилагаешь усилия, чтобы встретить ее, такого ощущения нет. Наоборот, есть ощущение, что радость только начинается. Пасха – это всегда начало чего-то нового, нескончаемого, вечного, открытие смысла жизни и свет Небесного Царствия здесь, на земле. Душа наполняется Божьим светом и оттого ликует.
Далекие от Церкви люди часто думают, что радость верующих христиан – это нечто искусственное, наносное. Но ведь искренность подобных чувств, как и любое благодатное состояние духа, подделать просто невозможно – тут совсем другой спектр мировосприятия и ощущений. Жалко, что не все понимают это.
Тяжело ли исцелиться от такой духовной слепоты?
– Тяжело бывает, если мы надеемся на собственные силы – это тупик, потому что Господь сказал: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин 15:5). А если человек начинает трудиться ради любви к Богу, то постепенно благодатью Святаго Духа его душа обязательно будет разбужена. Представьте закопченное окошко, в которое ничего не видно. Но если человек будет регулярно его протирать, стараться, то вскоре внутрь его жилища начнут проникать солнечные лучи – в комнате посветлеет, да и изнутри станет ясно видно окружающий мир. Так и у христианина: если он трудится над своей душой, в нее проникают лучи Божественного света – и в самом этом человеке постепенно начинает отражаться Бог. Так, по мере очищения сердца и усвоения добродетелей Христовых, он все больше и больше будет входить «в радость Господа своего» (ср. Мф 25:21-23).
Цитируется по публикации
сайта Липецкой митрополии
Интервью приводится
с небольшими сокращениями
