Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. То, что свобода слова выступает двигателем демократии – общепризнанный факт. Тем не менее наша жизнь показывает, что многие чиновники до сих пор не готовы слушать и слышать воспользовавшихся правом голоса, чтобы вместе двигаться к будущему под названием "Новый Узбекистан".
Воспринимая критику как нечто оскорбительное, вступая в словесные баталии вместо грамотного реагирования на замечания, а иногда упорно игнорируя те или иные инициативы, чиновники без толку растрачивают имеющиеся ресурсы. При чем не только измеряющиеся в денежном эквиваленте, но и нематериальные – поступающие идеи, энтузиазм людей, стремящихся менять жизнь нашего общества.
Корреспондент Podrobno.uz задал несколько вопросов на эту тему журналисту и блогеру Никите Макаренко. Он рассказал о торможении прогресса в области свободы слова в Узбекистане, от кого исходят угрозы блогерам, а также чиновниках, бросающихся в словесные перепалки.
– Как вы оцениваете уровень свободы слова в Узбекистане на сегодняшний день?
– Свобода слова определенно существует. Просто это не бинарное понятие. Оно не бывает только со значениями «0» или «1». Скорее, это шкала. Стрелка то приближается к единице, то отдаляется. Сейчас можно писать обо всем что захочешь, если средство производства (медиа) принадлежит тебе. Никто не удержит твою руку от того, чтобы нажать кнопку «опубликовать». Так что да, в этом плане свобода существует.
Вопрос только в том, что с тобой случится после публикации. Вот это уже более интересный и очень сложный вопрос. Если говорить в целом, то до единицы стрелка так и не дотянула. Прогресс в области свободы слова замедлился и потихоньку катится вспять. Работать становится опаснее, труднее. Всем.
– Часто сталкиваетесь с давлением и угрозами в рамках своей журналистской и блогерской деятельности? Какие темы вызывают больше всего откликов?
– Каждый день сталкиваюсь. Как правило, это угрозы физической расправы или смерти. Важно понимать, что такие угрозы исходят не от властей. С властями нет никаких проблем. Я не получаю «телефонных звонков» с просьбой снять или отредактировать материал. Никогда. Последняя явная угроза от властей была, кажется, году в 2018. После одного из острых материалов. Все угрозы исходят от читателей.
Если вы имеете в виду негативные отклики, то предсказать тут сложно. У нас очень нервная аудитория в принципе. Что может стать для нее триггером – непредсказуемо. Если вы имеете в виду просмотры – то больше всего людей, как правило, интересуют новости или уникальные видео.
– Многие уверены, чтобы в Узбекистане решить какой-то болезненный вопрос, нужно поднять шумиху в медиапространстве. Что вы думаете по этому поводу? Действительно ли это так? Что мешает соответствующим организациям начать заниматься своей работой уже по первому сигналу?
– Я думаю, что это правда. К сожалению, наш бюрократический механизм просто не работает. Ввиду некомпетентности кадров, коррупции, каких-то еще причин. Что мешает организациям заняться работой – не знаю. Скорее вопрос к ним.
– Многие пользователи уверены, что СМИ и блогеры кем-то куплены или проплачены. Каково ваше мнение по этому поводу?
– Я думаю, что тех, кто в этом убежден, невозможно будет разубедить никакими аргументами. Думающим людям же советую прочитать книгу «Производство согласия. Политическая экономия массмедиа» Ноама Чомски и Эдварда Хермана. В одной из моих статей есть ее краткое изложение и аппликация на опыт Узбекистана. Многое станет ясным.
– Вы в последнее время уже не так часто пишете об УзАвто, ваша битва с ними закончилась?
– Да просто скучно. Что про них еще написать? Кто-то еще не понял всей картины? Но если они сотворят какую-нибудь очередную смешную глупость, я обязательно про нее напишу.
– Вы часто поднимаете тему безопасности дорог для пешеходов и создания грамотной инфраструктуры в столице. Видите изменения в этом направлении в Ташкенте?
– К сожалению, никаких изменений нет. Это самая моя главная боль. Это единственная тема из поднятых мной и волнующих меня, которую не удалось продвинуть даже на миллиметр.
– Как вы думаете, почему многие узбекистанцы поддержали депутата Расула Кушербаева, который заявил, что люди, отправляющие ролики с нарушениями ПДД, – "козлы"?
– Думаю, что так называемый «понятийный» криминальный менталитет настолько глубоко укоренился в сознании постсоветских мужчин, что «выкуривать» его оттуда придется еще очень долго. Люди, воспитанные в тоталитарном режиме, привыкли видеть в государстве врага. Для них видится невозможным какое-либо сотрудничество с государством ради общественного блага.
Но важно понимать, что в околокриминальных кругах эта иллюзия поддерживается лидерами сознательно – для сохранения собственной безопасности и функционирования криминального механизма. В здоровом обществе эта концепция не имеет права на жизнь.
– По вашему мнению, на что должны обратить внимание чиновники в работе с представителями медиасферы, общественностью?
– Они должны четко понимать, что они никогда не смогут переиграть нас на нашем поле. Почти всегда в ответ на критику они яростно бросаются в бой, который проигрывают. Мы профессионалы. Это наше поле. Нас нельзя победить на нашем поле, это напрасная трата ресурсов. Лучше потратить эти ресурсы на создание профессиональной команды, которая будет грамотно реагировать на сигналы от медиа и общественности. У некоторых получается.
– Поговорим о языках. Алишер Кадыров писал о «новом поколении узбеков», не знающих родной язык, а также о том, что мы не можем научить узбекскому языку наших русских соотечественников. Как считаете, почему такая ситуация сложилась и что нужно предпринять, чтобы изменить отношение к языкам?
– Я снял на эту тему целую телепрограмму. Я свято верю, что узбекский язык станет популярен только тогда, когда его знание будет приносить «add value» [дополнение к чему-то, которое делает его более ценным – прим.] выучившему его человеку. Мы живем в рыночной экономике. Вы не можете развить популярность языка просто лозунгами или запретами. Язык должен стать привлекательным, его знание должно приносить ощутимый бонус на рынке труда. Тогда не придется никого заставлять ничего учить – все сами все выучат.
Как создать для узбекского языка «add value» – вот эту задачу нужно решать. Нужен позитивистский подход. Например, госслужба. Выучил госязык, получил сертификат? Получи прибавку в 15%, или значимый единовременный бонус.
Как сделать, чтобы это не выглядело дискриминацией по отношению к тем, кто уже владеет госязыком? Сделайте для них надбавку за знание английского. Вообще не называйте имена языков. Выучил второй, сдал сертификат – получи надбавку. Неважно, какой. Негативистским подходом (не знаешь язык, уволим) – в рыночной экономике, особенно в условии острейшего дефицита кадров, ничего не добиться.
– Вы сами говорите на узбекском языке, как и где учили? Как зародилась идея снять программу, посвященную узбекскому языку?
– Говорю на узбекском языке на том уровне, который позволяет мне решить любую нужную мне задачу. Но лекцию прочитать не смогу, конечно. Не учил нигде, также как и английский. Хотя на английском я преподаю. Мой метод – перевод текстов в обе стороны. Я этим занимаюсь регулярно. Читаю Kun.uz.
Программу я решил снять, потому что я вижу, что политика в области популяризации языка, на мой взгляд, ведется неверно. Она негативистская, а должна быть позитивистской. Побеждает только любовь. Ненависть проиграет всегда. Бомба всегда покалечит того, кто ее сделал. Если не осколком, то вечной душевной травмой от того, что ты ее использовал.
– На ваш взгляд, насколько корректны высказывания Алишера Кадырова о мигрантах, высылке некоторых категорий граждан из страны?
– Высказывания господина Кадырова часто абсурдны, часто неуместны, а иногда – противоречат нашей Конституции. Мне, конечно, неприятно, что все эти люди живут на общественные деньги. Я бы хотел видеть в парламенте другой типа политиков. Но я оставлю трактование его слов на откуп правоохранительным органам.
– Последние события на сквере Амира Темура показали, что в блогосфере существует много провокаторов. На ваш взгляд, почему силовые структуры не обращают внимание на откровенные призывы к насилию и т.д.?
– Мне самому очень интересен ответ на этот вопрос. Да и многим моим коллегам. Но его нам никто не может дать. Ни силовые структуры, ни правоохранительные органы, ни другие представители власти. Мы призываем наказывать всех провокаторов по закону. Всех, с любой стороны. Результата пока не видим.
– Каких изменений вы ожидаете в жизни Узбекистана? Вы много путешествуете, какой опыт и в каких сферах нашей стране стоило бы перенять?
– Пока никаких. Мне кажется, что мы вошли в полосу стагнации. Эффективные реформы, к сожалению, прекратились. Надежд и оптимизма нет. В такой обстановке каждый должен делать то, что ему по силам.
– Как-то вы писали о желании переехать в другую страну. На данный момент такое желание имеется? Почему?
– Наверное, это была шутка или сарказм. Я часто очень многослойно шучу, и мало кто понимает такой юмор. Я никогда не собирался переехать в другую страну и не собираюсь этого делать. Как минимум, пока существует Театр Марка Вайля «Ильхом» – он нужен мне, я, надеюсь, нужен ему. Хорошо, когда человек нашел свое место. Я знаю много людей, который его ищут, знаю много тех, кто искал и не нашел. Я – нашел.
