Сборники прозы, составленные Сюзанной Кулешовой, Кирой Грозной и Сергеем Арно, выходят под названиями «315», «316», «317»… с пояснением – «Рассказы писателей Санкт-Петербурга». Цифры указывают не на количество авторов или произведений, созданных в документальном, историческом, детективном, фантастическом, реалистическом и юмористическом жанрах. Идея выпустить сборник к 315-й годовщине Санкт-Петербурга была осуществлена при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со СМИ Правительства Санкт-Петербурга настолько удачно, что получила продолжение.
Эти книги стали не только подарком писателей ко дню рождения города, но ещё одним подтверждением непрерывности литературного процесса в изводе «петербургский текст». Петербург – прямо или косвенно – главный герой писательских произведений. «Душа Петербурга» раскрывается в истории, архитектуре, театре и живописи, но её живое дыхание – это люди.
О декабристах (они «сошлись почти в центре того мифического и неопределённого пространства – всего несколько десятков саженей в ширину и в длину, – которое на эти несколько часов сделалось территорией свободной России») поведал Борис Голлер в повести «Петербургские флейты». В этом же «315»-м выпуске революционное время красочно воспроизводит жительница коммуналки из рассказа Сергея Арно «Здорово, Ванька Газ!», ровесница века, ветеран древнейшей профессии, декламирующая на кухне «Незнакомку» Блока и стихи поэтов Серебряного века. О жителях «дна» российское общество поневоле вспомнило в начале 1990-х, теперь эти люди неотъемлемая часть облика Петербурга. «Коренной питерский бомж – романтик», – утверждает Надежда Кузнецова в рассказе «Легенда Витебского вокзала», показывая жизнь современных «бедных людей», «униженных и оскорблённых» (кавычки – лишь отсылка к Ф.М. Достоевскому, так как судьба персонажей её рассказа вполне в романтическо-трагическом духе классика).
Кроме теней «Достоевского, бродящего по Разъезжей» весь город наполнен отзвуками произведений литературы всех времён и народов. Человек тонкого душевного слуха способен уловить их в самом непредсказуемом месте, в общественном транспорте, и услышанное повлияет на его судьбу, что и происходит с героем рассказа Льва Наумова «Сонет».
Пётр Пигаревский, обращаясь к теме блокады в рассказе «Хряпа», создаёт верный психологический портрет ленинградских подростков в сложных жизненных ситуациях.
Блокада проверяла способность человека на человечность по отношению не только к себе подобным, но и к братьям нашим меньшим. Одни оставались людьми, несмотря на нечеловеческие испытания, другие становились хуже волков. Об этом проникновенный рассказ «Волки блокады» Сюзанны Кулешовой.
В сборнике «316» Ростислав Клубков в рассказе «Мёртвые» прозрачными кистями памяти пишет «Мечту о негромкой поре скромности, фотокопий и выставок на квартирах» – неотъемлемую страницу нонконформистской истории искусства города.
Нескучную жизнь современной школы глазами учителя и учеников воссоздаёт в трёх рассказах Вячеслав Лейкин, делая это достоверно и увлекательно. Здесь же – микс философских зарисовок с натуры и по памяти, сделанный Евгением Лукиным, наблюдающим, как «При пересечении невидимой прибрежной границы вдруг осуществляется это чудесное преображение русского человека в человека всесвободного» («Философская картошка»).
О свободе творчества и жанровых ограничениях ведёт разговор драматург, автор около 80 пьес для музыкальной сцены Юрий Димитрин на примере театральной судьбы рок-оперы «Орфей и Эвридика» («Питерские мюзиклы. Диалог»).
Если сборник «315» включал произведения 28 авторов, то в «317» число авторов – 47! Составители хотели показать, насколько разноплановые писатели работают в городе, надеясь, что каждый из них найдёт своего читателя.
Жанровые признаки триллера, сдобренные самоиронией, делают увлекательным чтение рассказа Сергея Арно «Корчма Тимура» о превратностях путешествия на машине из Петербурга в Крым.
Поклонников Хармса, В. Голявкина и абсурдизма с примесью характерного юмора порадуют шесть рассказов Михаила Гаёхо, продолжающего сию традицию.
Своеобразным опровержением поговорки «Художника обидит каждый» оказывается рассказ Юрия Зверлина «Под ноль!», незримо овеянный пушкинской строкой «что пройдёт, то будет мило».
Соображениями о буквах и мыслях «без букв» делится с читателями Дмитрий Северюхин в восьми рассказах. Автор, обычно склонный к созданию художественного вымысла, раскрывается в правдивых историях.
Невозможно в коротком обзоре рассказать о многих достойных авторах трёх замечательных сборников прозы. В них представлены произведения мастеров разных поколений, широко известных и тех, чей талант ещё набирает силу.
