Не надо слушать прочих «специалистов»
Директор Казахского НИИ защиты и карантина растений Абай Сагитов, отстаивая ГМО, заявил, что большинство людей мало задумывается о том, какие проблемы стоят перед человечеством с точки зрения самого объема еды.
«Если вы признаете, что ее может когда-нибудь и не хватить, значит, вы признаете, что есть только два пути избежать голода на Земле: либо уменьшить количество людей, либо увеличить количество еды, — сказал он. — Но если вы придерживаетесь первого пути, то автоматически становитесь врагом человечества. Если же сторонником парадигмы о том, что надо создавать большее количество еды (я как раз к ним и отношусь), то последовательно ищете ответы на вопросы, как, где и, главное, какими силами добыть еду. Для себя я уже нашел ответ: чтобы увеличить количество качественной пищи, или, говоря проще, получать высокие урожаи, надо использовать инновационные достижения мировой науки. В том числе и ГМО. Россия, к примеру, сейчас выращивает 12 видов трансгенных растений. Среди них картофель, сахарная свекла, рапс. И там тоже многие ученые выступали против. Причем это большей частью были не биохимики, молекулярные биологи и генные инженеры, а где-то что-то услышавшие зоологи, экологи и прочие «специалисты».
«Стоит стеной тритикале золотой»
Академик-селекционер Рахим Уразалиев, более полувека занимаясь естественной селекцией, использует для получения высокоурожайных сортов пшеницы эффект гетерозиса (общее биологическое явление, при котором материнская линия скрещивается с отцовской).
«Что такое ГМО? — задается он вопросом. — Это соединение высшего организма с низшими — вирусами, одноклеточными и всевозможными бактериями. Полученные таким образом урожаи хороши для Китая с его двухмиллиардным населением. ГМО также можно практиковать в Индии, Бразилии и отчасти в России. Но зачем оно Казахстану, где население насчитывает всего 17 миллионов человек, и при этом у нас есть отдельные выдающиеся гетерозиготные сорта, которые формируют урожай тех же злаковых не хуже, а даже выше, чем ГМО. В 2014 году в опытном хозяйстве Казахского НИИ защиты и карантина растений (ТОО «Байсерке-Агро»), где мой коллега Абай Сагитов внедряет сорта, выведенные мною, получены урожаи, претендующие на мировой рекорд. Обычный сорт пшеницы — «стекловидная-24» — дал 84 центнера с гектара, в Европе в среднем получают по 40 центнеров. Урожай тритикале, кормовой пшеницы, — 11,5 тонны с гектара, в мире — от 8 до 10 тонн. А главное, гетерозис безопаснее: ни о каком отрицательном влиянии на животный мир, организм человека в том числе, речи здесь не идет».
Нам надо убавить аппетиты
Селекционера поддерживает доктор биологических наук Казбек Толеубаев, защитивший свою ученую степень в Голландии. Без ГМО, считает он, вполне можно обойтись.
«Крупные компании, которые их продвигают, и большие деньги, которые за ними стоят, пугают, что, если не использовать ГМО, Земля не прокормит растущее население. Но это не больше чем страшилки, — утверждает молодой ученый. — Чтобы обойтись без ГМО, нужно просто прекратить потребительское отношение к природе и чуть-чуть убавить аппетиты. А чтобы увеличить урожаи, можно использовать классическую селекцию. ГМО — это в любом случае насильственное вмешательство в природу, а она этого не любит, могут быть побочные эффекты. Например, гормональные изменения в организме.
Прожив на Западе семь лет и поучаствовав в разных дискуссиях и семинарах, я понял, что с ГМО не все так-то просто. Почему американские компании на протяжении 20 лет не могут войти в Европу? Потому что там держат границу против ГМО. А коль так, значит, есть веские причины. И одна из них — генетические мутации, получение различных устойчивых организмов. Например, когда в хлопчатник ввели ген бактерии против хлопковой совки, через пять лет вредоносное насекомое поменяло свои гены и стало поедать хлопчатник с удвоенным аппетитом».
Мы все немножко ГМО
Ведущий биотехнолог республики, академик НАН РК Избасар Рахимбаев считает, что секрет шумихи вокруг ГМО состоит из политической и экономической составляющих. По его словам, если брать обобщенно, все живое на Земле — и люди, и животные, и растения — это ГМО.
«В широком понимании изменение генов — явление природное, — считает авторитетный ученый. — А то, что нас запугивают генетически модифицированными организмами, это не более чем преследование коммерческих интересов. Возьмем картофель. Эта культура очень подвержена вирусным заболеваниям. Часть будущего урожая из-за этого гибнет еще в поле. В процессе хранения картофель, в клетках которого сидит вирус, быстро портится, и выбрасывается еще одна часть, при чистке — следующая. В итоге из десяти клубней на стол попадают три-четыре».
Человек, не желая с этим мириться, придумал яды и объявил химическую войну грибкам, бактериям и особо — колорадскому жуку, съедающему половину урожая. С ним тоже борются с помощью пестицидов. Постепенно накапливаясь в организме, они провоцируют болезни почек, печени, некоторые онкологические заболевания. И ученые задумались: «Хорошо, грибки, бактерии, вирусы, насекомых мы победили, но ведь мы губим при этом и себя, и окружающую среду. Что делать?» И тогда на арену стал выходить так называемый биологический, то есть подсмотренный у природы, метод борьбы. Оказывается, почвенная бактерия, которая поселяется на теле жука, выделяет фермент, разрушающий хитин — твердую оболочку насекомого, затем выработанный ею токсин проникает в кишечник жука, разрушает мембрану, и насекомое погибает. Эту бактерию нашли и изучили еще в 20—30 годах прошлого века, а затем, вырастив в искусственной питательной среде, высушивали и опрыскивали картофельные поля. Попав на листья, она оживала и начинала делиться. Но позже выяснилось, что бактерия действует не только на колорадского жука, но и на множество других нецелевых видов. Но зачем же губить всю природу, чтобы убить одного жука?
Задавшись этим вопросом, ученые вновь задумались над тем, как можно усовершенствовать этот биопрепарат. И начали выделять токсин из бактерии и опрыскивать им поля. Но это опять же была не «снайперская стрельба», это больше напоминало дробовик, из которого вылетало множество дроби. И генные инженеры стали выделять из бактерии не токсин, а ген, который кодирует этот токсин, то есть определенную последовательность бусинок-нуклеотидов, или ДНК.
Суть метода состоит в том, что инструментом, напоминающим обычные ножницы, отрезают все лишнее и получают ген — четко построенную цепь бусинок. Но это всего лишь один ген, чтобы размножить, его пересаживают в кишечную бактерию. Последняя, в течение шести-семи часов дав одну генерацию, начинает стремительно делиться, и в течение суток можно получить миллиард клеток. Это называется клонированием. Потом снова выделяют ДНК, из него вырезают ген токсина, действующий конкретно на колорадского жука, но уже в огромном количестве. В картофель его внедряют несколькими способами. Помещают, например, в раствор с мельчайшими частицами золота. Гены прилипают к их поверхности, сюда же помещается ткань картофеля, и создают вакуум. Он способствует тому, что золотые частицы пронизывают насквозь ткань картофеля. Некоторые из них попадают в ядро клетки, внутри которого есть картофельная ДНК. Технология — как из одной клетки вырастить целое растение, иначе говоря, сделать регенерацию — работает так давно, что уже стала рутинной. Имея одну клетку, можно получить миллионы растений. Это и есть ГМО — трансгенный картофель, потому что в него вставлен новый ген. Слово trans обозначает перенос, перемещение, в данном случае — гена. Такой картофель абсолютно чистый. Токсин работает только против колорадского жука, для всех других теплокровных он безвреден.
— И все же, почему такой шум вокруг этой проблемы? Почему весь мир ополчился против Америки – основного производителя трансгенных растений?
— Это из серии «кот Васька слушает, да ест». Первый генный организм был получен в 1974 году в Калифорнийском университете. Раньше инсулин получали при забое скота в минимальных количествах. Но дело в том, что у многих больных диабетом организм отторгает его, им нужен человеческий инсулин. А где его брать? В бактерию вставили человеческий ген синтеза инсулина и стали вырабатывать его в колбах. А сегодня фармацевтическая промышленность широко использует трансгенные растения для получения лекарственных препаратов. Вставляют в растения ген синтеза антител и получают полезные вещества. Например, кукурузу с гирудином для сворачивания или разжижения крови, терапевтические белки и вакцины, бананы против гепатита, помидоры от давления. Америка, богатея на этом, иногда, чтобы, отвадить других, сама и провоцирует шум. Да и фермеров, занимающихся органическим земледелием, в Америке много. Поскольку это дорогой и длительный процесс, а ГМО — это гарантированные высокие урожаи и качество, то они остаются в накладе. Еще яростнее против ГМО выступают те фирмы, которые производят химикаты. А ведь в мире не установлено ни одного случая, чтобы человек умер от ГМО. Все трансгенные организмы, предназначенные для пищевых целей, проходят проверки примерно по 40 показателям. И только потом разрешают их выход в поле. Поэтому насторожившаяся было Европа снова разрешила завоз ГМО на свою территорию. Попадают они и на территорию Казахстана, но нелегально. Чтобы не бояться, надо просто создать государственную систему контроля.
— Но как же все-таки можно съесть огурец с геном крокодила или клубнику с геном рыбы?
— А мы и так постоянно потребляем чужие гены. Гены яблока, хлеба, картофеля, попадая в наш организм, разрушаются до нуклеотидов, аминокислот и глюкозы. Мы все это усваиваем и строим свое тело, при этом чужеродные гены наш пищеварительный тракт полностью уничтожают.
Кстати, мягкая хлебная пшеница — первое трансгенное растение. Появившись еще до нашей эры, она состоит из трех геномов — однозернянки, эгилопса, персидской пшеницы. С точки зрения генной инженерии это ГМО, поскольку речь идет о привнесенных чужих генах. Кто создал хлебную пшеницу — не известно. Может быть, древний селекционер, а может, сама природа или… Бог.
— Вы веруете?
— Бог — это уровень нашего незнания. Человек ведь всегда свое невежество скрывает за верой, потому что она не требует доказательств. Среди ученых наиболее верующие — физики, потому что строение атома объяснить очень трудно. В биологии тоже много труднообъяснимых вещей, и мы тоже веруем, но не в конкретного Бога, а в некий Вселенский разум, или Логику.
