Об исторических деятелях чаще всего судят по популярным художественным произведениям. Среди российских государей отметили немногих. Благодаря кино знают князя Александра Невского, о котором Сергей Эйзенштейн снял фильм.
Профиль актера Николая Черкасова, сыгравшего князя, был даже увековечен на воинских орденах. Еще больше повезло Петру I, о котором сняты как черно-белые, так и цветные фильмы разных жанров: от масштабных эпических полотен, типа экранизации романа Алексея Толстого, до комедийных картин, таких как «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Список правителей России, образы которых появлялись на экране в разное время, можно продолжать, но едва ли мы ошибемся в утверждении, что самый знаменитый кинематографический царь — это Иоанн Грозный. Историческая драма 1944 года Сергея Эйзенштейна лишь одна из кинолент, посвященных этому государю, ставшая, может, и не всенародно любимой, но точно одной из самых известных картин отечественного кинематографа. Несравнимо большая доля народной любви и почитания досталась фильму Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»: это произведение давно уже растащили на цитаты. Картина прочно удерживает позиции в топе любимого кино нескольких поколений россиян. Можно вспомнить фильм «Царь» Павла Лунгина.
Но кинематографический Иоанн Васильевич, который предстает то в образе невротика, каким его показал актер Николай Черкасов, то в образе комедийного персонажа у Гайдая, то в роли кровожадного маньяка и социопата у Лунгина, не имеет ничего общего с реальным государем.
Попытку создать очередной художественный портрет, на этот раз литературный, предпринял писатель Дмитрий Дарин. Его историческая драма «Царь Иоанн Первый Грозный.Борьба за Русь», вероятно, один из первых примеров стихотворной драмы о Грозном. Книга получилась необычной — текст снабжен большим количеством сносок, объясняющих политические и исторические реалии описываемого времени, что приближает ее к жанру исторической публицистики.
Почему его так волнует фигура государя Иоанна Васильевича, «Вечерней Москве» рассказал сам автор.
— Дмитрий, в названии у вас царь именуется Первым, тогда как еще из школьной программы мы знаем его «под номером» четвертым. Почему «Первый»?
— Мы могли бы знать его и под номером пятым, если бы, например, у нас установилась традиция наименования государей, предложенная еще в первой четверти XVIII века историком Василием Татищевым. Однако его вариант не получил одобрения у тогдашних монархов. Долгое время никакой нумерации и вовсе не использовали, а ту традицию, которой мы сегодня пользуемся и в соответствии с которой написаны в том числе и школьные учебники, заложил масон, либерал и ненавистник государя Иоанна Васильевича, Николай Карамзин, автор «Истории государства Российского», который самовольно изменил цифровую часть титула царя. Если следовать его логике, то, например, императору Александру I должен быть присвоен совсем иной титул. Он должен числиться третьим, поскольку в России были великие князья Александр Ярославович, которого мы знаем как Невского, и Александр Михайлович Тверской. Но их мы не можем ставить в один ряд с императорами, поскольку ярлыки на великое княжение они получали в Орде, платили дань, следовательно, самодержцами не были! А царя Иоанна Грозного, который никому дани не платил, почему-то Карамзин поименовал четвертым, на том основании, что до него тоже были московские государи с таким именем.
— Так Карамзин же из лучших побуждений действовал. Он, как известно, осуждал насилие, от кого бы оно ни происходило, хоть и от самого государя.
— Это популярная либеральная точка зрения. Во времена Карамзина были и другие, и высказывали их люди далеко не глупые. Например, историк Арцыбашев в письме к историку Дмитрию Языкову пишет о сочинении Карамзина, что это: «...безобразное смешение посторонщины, недоказательности, безразборности, болтливости и преглупейшей догадочности!»
— Вы полагаете, это имеет значение для наших с вами современников?
— А как оно может не иметь значения, если Грозный фактически устроитель империи.
— Сегодня распространено мнение, что устроителем империи все-таки был другой Иоанн Васильевич, которого мы знаем как Ивана III...
— Можно было бы считать и его, но при всем уважении к фигуре этого государя тех вызовов, как изнутри страны, так и снаружи, которые стояли перед его внуком, он не знал. Здесь и Польша, и Литва, с которыми вступили в войну, и Крымское ханство, и Ногайская Орда, да еще Казанское и Астраханское царства. И со своей пятой колонной царю Иоанну тоже приходилось бороться. Они, как обычно, желали ударить ножом в спину. Московское и Новгородское боярство проявляло шатость, как говорили тогда, и не прекращало попыток перейти к двоюродному брату государя — удельному князю Владимиру Старицкому.
— Поэтому борьбой с внутренней пятой колонной можно оправдать опричнину, из-за которой государь известен как Грозный? Историки, такие как Руслан Скрынников или наш современник Дмитрий Володихин, скорее ставят в вину царю его расправы с боярством.
— Когда я работал над поэмой, то знакомился с трудами Скрынникова и Володихина, как и многих других историков, изучавших эпоху Иоанна Грозного, например Кобрина, Зимина, Альщица, Федотова, Садикова, Веселовского и многих других. Не хочу подвергать сомнению научный авторитет упомянутых вами крупнейших историков, но они представители либеральной традиции. Казни противников, которые проводил Иоанн, для них перечеркивают его достоинства. Я же предлагаю оценивать государя подобно тому, как мы оцениваем достижения, например, в спорте, где учитывается только лучший результат. Или как писал Достоевский: «Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает».
— Каков же результат правления Грозного?
— Он не дал державе расползтись. Да, казнил. Но удержал государство. Кстати, о реальном масштабе казней есть данные историков, в том числе и либеральных, которые оценивают число казненных в пределах 3–5 тысяч. Не десятков тысяч! Сравните с числом жертв религиозных войн в европейских странах в ту же эпоху. Грозный ангелом покажется. Или Великий Новгород. Его всегда противопоставляют Москве как нечто прогрессивное и чуть ли не демократическое в сравнении с отсталой диктатурой. Но Новгород, несмотря на свою торговлю с ганзейскими городами, никогда членом Ганзейского союза не был.
Не пускали туда новгородцев их европейские «коллеги». Отколовшись от Москвы, Новгород мог бы получить полноправный ганзейский статус? Нет, конечно! Кстати, эта либеральная традиция восприятия Грозного настолько укоренилась, что даже на памятнике в честь тысячелетия России, который был торжественной открыт в 1862 году в Новгороде, нет изображения Ивана Грозного! А его дед, который уничтожил новгородские вольности, есть! Вот до чего дошло!
— Так сколько лет прошло с тех пор. Не все знают сегодня даже даты начала и окончания Великой Отечественной войны, а тут Грозный...
— Через десять лет будет пятисотлетие со дня рождения Иоанна Васильевича. И мы будем постоянно обращаться к его фигуре все это время. Потому что нельзя этого не делать.
— Чем же грозит нам его забвение?
— Будем ставить памятники иудам. Установили же доску Маннергейму в Санкт-Петербурге несмотря на то, что солдаты, которых он отправил на фронт, участвовали в блокаде Ленинграда и причастны к гибели сотен тысяч людей.
— Но ведь сняли же доску в итоге.
— Спохватились, когда вокруг нее разразился скандал. Главное — что хотели ставить. А сколько народу сейчас желает поставить памятник генералу-предателю Власову? А другим предателям, которых называют сегодня истинными патриотами?
Зато про Грозного мы знаем только то, что он, по словам бывшего орловского губернатора, путешествовал из Москвы в Петербург.
СПРАВКА
За время правления Иоанна Васильевича (с 1533 по 1584 год) территория государства увеличилась с 2,8 миллиона квадратных километров до 5,4 миллиона. Были присоединены царства Казанское, Астраханское, Сибирское, Ногайская Орда и Пятигорье (Северный Кавказ). Русское государство стало по площади больше всех остальных стран Европы вместе взятых.
Была проведена реформа судопроизводства, результатом которой стал Судебник, военная реформа, созданы первые регулярные воинские части — стрелецкие. Также были установлены дипломатические и торговые связи с Англией, Персией и Средней Азией. За время правления Грозного было основано свыше полутора сотен городов и крепостей на новых территориях государства.
КОММЕНТАРИИ
Дмитрий Володихин, профессор исторического факультета МГУ:
— Один книжник, свидетель грозненской эпохи, через несколько десятилетий после смерти Ивана Васильевича напишет о нем: «Больше к единоверцам, которые находились в его руках, под его властью, к близким ему людям — великим и малым, нежели к врагам, он оказывался суровым и неприступным, а к которым ему таким быть следовало, к тем он был не таким от поднимающегося в нем на своих людей пламенного гнева». Лично он был исключительно богомолен, совершал то и дело паломничества в монастыри, даже пищу крестил за обедом. Он заказывал молебны по душам собственноручно им или по его приказу убиенных людей, приказав составить огромные синодики. И, насколько можно судить, покаяние государя было искренним и глубоким. Он непоколебимо стоял против ересей, не допустил в страну протестантизм, а в годы, когда Московской митрополией правил св. Макарий, установил с Церковью добрые отношения. Но! Он несколько тысяч раз нарушил заповедь «Не убий». Такого не водилось за Иваном III, правителем суровым, а порой и жестоким. Длительное правление его скудно пытками и плахами.
Такого не водилось за Василием III. Этот не обладал и третью талантов отца, но страну от крупных неприятностей сберег и острых социальных конфликтов не вызвал. Такого не водилось за Федором Ивановичем, а итог его царствования скорее положителен для России.
Вячеслав Манягин, историк, публицист:
— Святой равноапостольный император Константин нарушил клятву, данную им Лицинию, приказал убить своего сына Криспа, да и супруга императора погибла при невыясненных обстоятельствах. Не в подобных ли преступлениях обвиняют и царя Иоанна Грозного? Ему ставят в вину убийство двоюродного брата Владимира Старицкого, родного сына Иоанна Иоанновича и даже утопление в монастырском пруду некоей безымянной «жены». С тем лишь отличием, что все его «преступления» абсолютно не доказаны.
Император Константин причислен к лику святых за деяния во благо Церкви, а также потому, что перед смертью он принес покаяние. Но разве меньше деяний совершил во благо Церкви царь Иоанн, принесший свет Христов в царства Казанское, Астраханское, Сибирское, земли нагаев и в Пятигорье? Эта территория никак не меньше, чем территория Византийской империи. Разве не построил Иоанн 100 храмов и монастырей? При нем проведена реформа, отраженная в Стоглаве.
Читайте также: Москвичам рассказали историю строительства ЦУМа
