«Я плохо был воспитан»
Поговорим о Дне российского кино. Дне в прямом и переносном смысле.
Вообще-то, когда умные головы Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1980 году учредили этот праздник души, он получил название «День советского кино». Но ещё до распада Советов его успели пару раз «перекрестить» – «День кино», «День кино России»… Потом утвердилось нынешнее название.
Похожая картина и с датой. В конце 1980-х торжественный сабантуй кинематографистов отмечался 28 декабря, как и международный день кино. Но в 2001 году выбрали другую дату – 27 августа: именно в этот день 1919 года Совет народных комиссаров РСФСР принял декрет о национализации кинодела в России.
Впрочем, новое название праздника позволяет нам сегодня не ограничиваться только советскими шедеврами, но расширить историю отечественного кинематографа, заглянув в его дореволюционное прошлое.
В Российской империи первый киносеанс прошел 4 (16) мая 1896 года в Санкт-Петербурге. Назывался он сеансом «живой фотографии» и продолжался около десяти минут. Демонстрировали классику жанра – короткометражки братьев Люмьер: «Выход рабочих с завода», «Завтрак младенца», «Разрушение стены» и конечно же «Прибытие поезда на вокзал ла Сьота». А вот первая «фильма» отечественного производства вышла на экраны 2 (15) октября 1908 года. Она называлась «Понизовая вольница» и была снята по мотивам народной песни «Из-за острова на стрежень» о Стеньке Разине. Фильма длилась восемь минут.
В дореволюционном русском кинематографе вообще существовал уклон в экранизацию известных песен и романсов. Дважды создавались картины на сюжеты «Ухарь-купец», «Последний нонешний денёчек», «По старой калужской дороге», трижды – на сюжет «Ваньки-ключника». Экранизаций удостоились «Хаз-Булат», «Очи чёрные, очи страстные…», «Ах, зачем эта ночь так была хороша…», «Бывали дни весёлые, гулял я, молодец…», «Есть на Волге утёс», множество «ямщицких» песен.
А в 1917-м пошла даже «блатная» тема: на экраны России выходит фильма «Погиб я, мальчишка, погиб навсегда» по мотивам каторжанской песни. Что отразилось в одном из вариантов хулиганской песенки «Когда я был мальчишкой»:
Я плохо был воспитан,
Всё надоело мне.
Так сильно разозлился,
Что сделал, как в кине:
Я мать свою зарезал,
Отца сваво убил,
Сестрёнку-гимназистку
В колодце утопил… Ну, содержание фильмы вам понятно…
На эксплуатацию в кино «кровавых тем» в первые десятилетия нового века с тревогой обращали внимание многие. Профессор Александр Чижевский в исследовании «К вопросу о природе хулиганства» (1926-1927) подчёркивал: «Хулиганство перешло на широкую арену кинематографа. Доблесть хулиганов и их прообразов воспевается в кинофильмах. Рукопашные схватки, поножовщина, боксёрские дуэли, массовые побоища и т.д. попадаются в каждой картине. Там же мы встречаем акты убийства, насилия, воровства и прочих сногсшибательных «подвигов», которые с необычайной силой действуют на воображение лиц с ослабленной сопротивляемостью психики, с предрасположением к нервным или психическим заболеваниям».
Не меняя ни единой запятой, эту сентенцию можно с полным правом отнести и к дню сегодняшнему. Обилие сцен насилия в разных видах, формах и ракурсах стало отличительной чертой не только зарубежного, но и российского кинематографа. И это, безусловно, не лучшим образом сказывается на психике зрителей – особенно молодых.
«Не могу терпеть»
Но нам, донским жителям, более приятно вспомнить, что развитие кинодела в России связано с именем Александра Алексеевича Ханжонкова – одного из пионеров отечественного кинематографа, казака, предпринимателя, организатора кинопроизводства, режиссёра и сценариста. В донской столице стоит памятник Ханжонкову как раз напротив Андреевской гимназии (ныне – школа №43), где он учился, перед бывшей гостиницей «Ростов», сменившей название на убогое Marins Park Hotel. Кроме того, на Большой Садовой, 64 висит мемориальная доска с надписью: «В этом здании увидел первый в жизни фильм будущий основатель российского кино А.А. Ханжонков». Надпись несколько странная. Вроде: «В этом доме прочёл свою первую книжку великий русский поэт А.С.Пушкин». Ну, пущай будет, с нас не убудет.
Поначалу Ханжонков занимался прокатом зарубежных фильмов, но затем стал ставить и свои: по мотивам русской классики, народных сказок, песен и романсов. Кстати, из-за «Песни про купца Калашникова» Александр Алексеевич рассорился с другим зачинателем русского синематографа (продюсером «Понизовой вольницы») – Александром (Абрамом) Дранковым: тот экранизировал лермонтовскую поэму, «слямзив» идею у Ханжонкова.
Впрочем, у Абрама Осиповича перед русской синематографией имеются немалые заслуги. Благодаря ему появилась кинолетопись Льва Толстого. Босоногий граф наотрез отказывался сниматься. И тогда Дранков… спрятался вместе с аппаратом в расположенном неподалеку дощатом сортире! Дело было зимой; упрямый папарацци промёрз до костей, но всё же дождался момента, когда бородатый старец по парковой аллее направился в сторону уборной – справить нужду. Эти кадры стали мировой классикой: великий писатель земли русской величественно идёт на объектив камеры… За кадром остался момент, когда Толстой подёргал дверцу нужника, вздохнул и побрёл к дому… Когда позже «синематографист» продемонстрировал графскому семейству минутный ролик, снятый сквозь щель в двери туалета, хохот стоял невообразимый! Зато «венгерец» отныне стал кинохроникёром автора «Войны и мира».
С Максимом Горьким, правда, не вышло. Тот поначалу согласился позировать на Капри, но назойливый оператор писателю так надоел, что Алексей Максимович чуть не пришиб его, пытаясь отнять отснятую плёнку.
Карлик, еврей и пьяный поп
Сегодня, увы, в российском кино – эпоха Дранковых. Вот что вспоминал близко знавший Дранкова ветеран советской кинематографии Борис Вольф:
«Он был не очень чистоплотен. Он мог обманывать, он мог обещать, но не выполнить обещание, мог кого-то нанять на работу за 1000 рублей, а заплатить ему 500 рублей. Это не был человек, которому можно было бы доверять на сто процентов». Правда, Вольф тут же подчёркивал: «Дранков выделялся большим умом, хваткой, деловитостью. Человек он был очень оборотистый и авантюрный. Он очень хорошо понимал, из какого куска дерьма можно сделать миллион». Уверен, похожую характеристику можно дать многим нынешним продюсерам.
Да разве только продюсерам? Вот что рассказывает известный актёр Иван Охлобыстин:
«У нас таким образом кинофабрика создана, что те деньги, которые выделяются на кино, простыми словами говоря – вжж! – и улетают на 7-8 фильмов, а на остальных 500-600 режиссёров выделяется копеечное дело, которое тоже разворовывается. Сначала – на уровне генеральных, потом – исполнительных продюсеров, а потом куда можно дербанится уже по мелким инстанциям. У режиссёра возникает вопрос: а как мне реализоваться? И одна из таких лазеек: надо снять кино про участкового, который изнасиловал другого участкового, потом убил его и съел, потом к нему в гости пришёл пьяный поп, они выжрали водки и желательно, и пед..аст должен прийти. После этого озвучить мрачными звуками и отправить в Канны. И у европейцев будет радость: вот оно, настоящее русское кино, вот как они живут!».
Впрочем, эта тенденция характерна не только для русского кино. Данил Корецкий рассказывал мне, как на съёмках «Антикиллера» режиссёр ему объяснял: чтобы добиться успеха на забугорном кинофестивале, нужно, чтобы в фильме были обязательно карлик, еврей и гомосексуалист. Корецкому еле удалось отбиться от этой «сладкой троицы»…
Но вернёмся к Охлобыстину: «Общаюсь с французом, который отбирает русские фильм на фестиваль в Каннах. 15 лет уже этим занимается, из России уезжать не хочет, не выгонишь. Смотрим: первая картина – чернуха, вторая – чернуха... Я говорю ему: ты же понимаешь, что мы не так живём, мы не такие люди. У нас зло есть, как и во всём мире – но не так… А он отвечает: «Понимаешь, если я отберу другой фильм, меня уволят, я отсюда уеду и потеряю деньги. Именно так вас видят европейцы, они не хотят вас видеть по-другому. И не забывай, что ваше кино всегда представлено после этнического кино. Вот вьетнамцы: всех умиляет, что они говорить умеют, за это им приз дают. Или папуасы на мобильный телефон слонёнка сняли, и все восхищаются, что они могут на мобилу снимать. Затем вы идёте с чернухой». И если режиссёр вдруг получит приз, в России ему по возвращении дают постановку 12 серий более или менее внятного сериала. Вот такой странный путь к успеху. Изгаживая всё вокруг, ждать, чтобы тебя похвалили наверху. Сюрреализм. И я не знаю, можно ли с этим что-то сделать».
Такое подозрение, что никто не знает. А если кто и знает, то держится, как партизан на допросе, не выдаёт военную тайну.
Мне возразят: нет, ну что вы! Есть же блокбастеры известные, прогремели же «Легенда №17», «Движение вверх»… Ребята, ну положа руку на сердце: это сегодня они – блокбастеры. А в советское время прошли бы где-то по второй или третьей категории, как рядовые картины «из жизни спорта». Хотя я согласен, что отдельные фильмы достойны высокой оценки. При всех за и против. «Брат» и «Брат-2», «Особенности национальной охоты», «День выборов»… Но и это уже – дела давно минувших дней.
Кто-то скажет: да ведь в кинотеатрах российское кино почти совсем не представлено! Как вообще о нём можно судить?! Я вас умоляю… На кабельном ТВ полно каналов, где широко представлена вся эта убогая жвачка. В общем, с печалью смотрю я на праздник российского кино.
А может, снова вернуть назад День советского кино? Ну как выйдет что-то путное? Сомневаюсь. Судя по многочисленным ремейкам – «Джентльменов удачи», «Кавказской пленницы», «Служебного романа», «Иронии судьбы»… Как можно было умудриться перегадить все эти шедевры – уму непостижимо.
Короче, пришла, наконец, эпоха, когда из всех искусств для нас важнейшим является не кино, а вино и домино. С чем вас и поздравляю.
