В 1648 года началось известное восстание Богдана Хмельницкого. Оно имело общий характер для всей Западной Руси. В Беларуси гнёт польских панов и ксёндзов был выражен ещё сильнее, чем на Украине. Только из-за географических условий у местных крестьян не было возможности выражать свой протест уходом в казаки. Тем не менее, желание казаковать, то есть вольно жить без господ и налогов, проявлялось у белорусов не слабее, чем в украинском народе.
Поэтому, когда преследуя польское войско, на территорию Беларуси (Великого княжества Литовского) пришли запорожские казаки гетмана Хмельницкого, то для местных крестьян это стало сигналом к восстанию. Большинство «оказачивалось» прямо на месте, то есть объявляло свои деревни вольными казачьими селениями, никому ничем не обязанными. Казаками объявляли себя и мещане – торговцы и ремесленники городов. Некоторые шли вместе с украинскими казаками на войну дальше, но таких было немного.
Таким образом, датой стихийного возникновения белорусского казачества является 1648 год.
По подсчёту современного белорусского историка Витольда Бернацкого, в момент наивысшего подъёма восстания Хмельницкого в 1648-1649 гг. в Беларуси совершенно «оказачились» города Гомель, Речица, Бобруйск, Мозырь, Туров, Лоев и их округа. Один пленный шляхтич показывал, что в Гомеле только из одних мещан записались в казаки больше тысячи взрослых мужчин, причём свыше двухсот из них записалось в отдельную хоругвь Войска Запорожского и пошло из домов на войну. Помощь белорусским казакам тайно оказывала Россия, пока не объявлявшая войну Польше. По свидетельству современника, в Гомель из Москвы было доставлено четыре бочки пороха.
Поражения Хмельницкого тяжко отразились и на его белорусских сторонниках. Шляхта жестоко мстила «оказачившимся». Многие новоявленные казаки были вынуждены бежать на Украину. Белорусское казацкое войско было разгромлено под Лоевом 31 июля 1649 года. В августе 1649 года, после заключения Хмельницким с поляками Зборовского договора, новоявленные казаки покинули Гомель и ушли на Запорожье.
Но пример первого «оказачивания» вдохновляющее действовал на белорусов, как только приходила надежда на новое освобождение от шляхты.
Решив официально поддержать Украину против Польши в 1654 году, царское правительство приняло меры, чтобы вольное украинское казачество не принесло в Беларусь своих понятий. Москва имела свои виды на Беларусь (прежнее Великое княжество Литовское) и собиралась заводить там российские порядки, а не передавать эту страну Гетманщине. Учитывая, однако, большую популярность самой идеи казачества среди белорусского народа, на Москве решили использовать её в своих интересах.
Так возникло странное образование – Белорусский казачий полк – который некоторые по недоразумению считают основным и чуть ли не единственным явлением казачества в Беларуси. В заблуждение вводит его официальный статус. Это был аналог реестровых казаков Речи Посполитой на Украине. Белорусский казачий полк, подчинявшийся царю, не противопоставлялся шляхте и, более того, возглавлялся шляхтичами. Царское правительство опиралось в Беларуси, присоединяя её к России, на православную шляхту и не собиралось давать крестьянам казачьих прав. Но, конечно, быстро ввести стихию белорусского казакования в рамки царского реестра было столь же невозможно, как ранее невозможно было полякам остановить бурный стихийный рост Низового войска Запорожского.
Белорусский казачий полк принял участие в русско-польских военных действиях в Беларуси в 1654-1659 гг. Его роль была незначительна. Гораздо популярнее среди белорусов были самовольные казацкие полки. Таковые появлялись там везде, где ступали лошади казаков Хмельницкого. Московские воеводы, как свидетельствует Сергей Соловьёв, в 1655-1657 гг. беспрестанно жаловались царю на то, что украинские казацкие полковники записывают в казаки белорусов и даже «оказачивают» целые маетности (поместья), освобождая крестьян от повинностей шляхте.
Таких оказаченных белорусов появилось ещё больше, чем в 1648-1649 гг., поскольку в этот раз русские войска заняли всю Беларусь, дойдя до Вильны. Воеводам было велено таких украинских казацких командиров из пределов Беларуси выводить, а маетности обращать в прежнее состояние. Исключение делалось для тех, кто с оружием в руках мог оставить дом и следовать в составе казацкой хоругви в поход. Так ещё довольно большая часть самочинных белорусских казаков оказалась в Украине.
Когда в 1658-1659 гг. между Россией и новым украинским гетманом Иваном Выговским началась открытая война, то «оказачивание» белорусов стало одним из способов борьбы Гетманщины против Московии. С этим русские воеводы повели уже решительную борьбу, не останавливаясь ни перед чем. Тогда же пришёл конец и официальному Белорусскому казачьему полку. Тем, кто хотел остаться казаками, было позволено переселиться на Украину, но в московское подданство.
Но тем самым русское правительство потеряло в Беларуси массовую базу своих сторонников. В последующие годы литовская шляхта беспрестанно наносила поражения московским войскам и отнимала одну за другой территории Беларуси. По итогам войны 1654-1667 гг. Россия смогла удержать за собой в Беларуси только Смоленскую землю, то есть как раз ту, которая с тех пор и не считалась Беларусью. Вся теперешняя Беларусь осталась в результате той войны за Речью Посполитой. А ведь так удачно всё начиналось…
Последние попытки стихийной организации белорусского казачества относятся уже к самому началу XVIII века, ко временам Северной войны, когда Беларусь стала театром военных действий нескольких армий. С одной стороны, действовали шведская армия короля Карла XII и польская армия его ставленника Станислава Лещинского. С другой стороны, сражались русские войска Петра I, польско-саксонские войска Августа II и отряды украинского гетмана Ивана Мазепы, пока ещё служившего Петру.
Вспоминая славные времена Богдана Хмельницкого, белорусы и теперь старались записываться в казаки, как только встречались с украинскими собратьями. Но Мазепа был не вождь свободного народа, а усердный царский чиновник. Он, как описывает Николай Костомаров, приказывал строго расправляться с такими самовольными белорусскими казаками как с вдвойне бунтовщиками: против своего польского короля и против московского царя.
Белорусское казачество, сдавленное между Москвой и Польшей, не имевшее свободной территории для расширения (в отличие от Запорожья), было исторически обречено на исчезновение. Тем не менее, для духа белорусского народа показательны сами эти систематические попытки вновь и вновь прибегнуть к «казакованию», как только выпадал к этому малейший шанс.
