В Твери на 77-м году умер Михаил Григорьевич Петров.
Сухие, безжалостные строки – после тяжёлой и продолжительной болезни… Траурная черта, отделяющая нас от канувших в вечность.
В Твери на 77-м году умер Михаил Григорьевич Петров. Ни серьёзный возраст, ни страшная болезнь не сочетались с его обликом и характером. О том, что его терзает рак, я узнал случайно. Он утешал заболевшую женщину и советовал ей бороться, как борется сам уже несколько лет.
А возраст, за те тридцать с лишним лет, которые я знал Мишу Петрова, мне казалось, оставался неизменным. Это возраст деятельного, жизнелюбивого, наполненного громадьём планов человека.
Мы познакомились с ним в самом начале 80-х годов в Благовещенске на совещании молодых писателей, где руководили семинарами. Днём мы учителя, а по вечерам озорная и бесшабашная компания, прогуливающаяся по берегу Амура и с любопытством оглядывающая запретный китайский берег. Миша выделялся сдержанностью и необычайной доброжелательностью.
Мало кто знает, что за его серьёзной внешностью скрывался великий придумщик. В благовещенской гостинице телевизор принимал китайский канал, и вечером мы из любопытства его смотрели, ничего, естественно, не понимая. Как-то за этим занятием нас застал Петров. По телевизору шёл китайский фильм. Миша понаблюдал за тщетными попытками разгадать сюжет и предложил:
– Давайте я вам переведу. Рядом с нами жили китайцы, и я неплохо научился по-ихнему.
Мы знали, что Миша родился в Омской области в крестьянской семье. А раз Сибирь граничит с Поднебесной, то почему бы в селе не поселиться китайцам?
Фильм из пустого набора картинок сразу превратился в захватывающее зрелище. Виртуозный перевод держал нас в напряжении. Только через полчаса мы начали замечать, что жизнь на экране и в воображении переводчика безнадёжно разошлись и Петров просто лицедействует, не зная, как и мы, ни слова по-китайски.
Обладая богатым воображением, он не давал ему воли на страницах своих произведений. Делал это специально. Более серьёзного краеведа и знатока русской жизни не найти. Лаконизм, правда и узнаваемость влекли читателя к его творчеству.
Я часто бываю в гостях у друзей в селе Бобровец Тверской области. Как-то, перебирая книги на полке, с радостью, как старого знакомого, обнаружил сборник очерков Петрова «Иван Иванович». Я перечитывал книгу со странным чувством. Герои повествования и пейзажи, описанные автором, окружали меня. И я сердцем ощущал, как всё это дорого автору и он сам плоть от плоти русской жизни.
Поэтому неслучайно Петров стал издателем журнала «Русская провинция». Он его придумал, открыл и 11 лет издавал. В родной Твери его не поддержали, и он переехал в Новгород, где помещение под редакцию выделил Борис Степанович Романов, руководитель местной писательской организации. Больше никто помочь не захотел. Петров издал стотысячным тиражом «Народный лечебник», который сам и составил, и на вырученные деньги начал выпускать журнал. А дальше началась битва за выживание.
Он обращался к губернаторам. Одному не понравилось скромное название, и он отказал, другой даже на порог не пустил. Однажды то ли в Пскове, то ли в Новгороде Петров пробился на приём к заместителю губернатора, отвечающему за культуру. Убеждая того в необходимости издания, он никак не мог отделаться от мысли, что где-то видел собеседника. Наконец не выдержал и спросил:
– А не мог я вас видеть где-то в писательской среде?
– Конечно, могли, – бодро ответил высокопоставленный чиновник, – я был вахтёром в журнале «Наш современник», а губернатор сидел на вахте в «Литературной России».
Естественно, никакой помощи от этих государственных деятелей Петров не получил.
Но он не унывал. Я помню, как он в середине 90-х приезжал в Москву с тележкой, набитой носками и колготами какой-то местной фабрики, чтобы хоть малую копеечку наторговать для журнала. Открывал в провинции лавку, где продавал изданные книги, номера журнала и плюс всякую всячину, лишь бы удержаться на плаву.
А в это время новгородские писатели требовали, чтобы он платил им аренду за редакционное помещение, зачислил их в штат журнала и выписывал солидную зарплату, не понимая, что всю творческую работу из экономии ведёт сам Петров и лишь техническую выполняют нанятые профессионалы. Не добившись своего, писали в фискальные органы доносы. Но проверка показала, что Петров чист и гол, как сокол.
Умер новгородский заступник Борис Романов, и Михаил под напором алчных коллег вынужден был покинуть город. Но журнал уже обрёл всероссийскую и даже мировую известность, и он его продолжил издавать в Твери. В нём печатались простые крестьяне Центральной России, лучшие писатели страны и выдающиеся деятели русского зарубежья.
В тяжёлый момент руку помощи протянул А.И. Солженицын. Его финансовая помощь продлила существование уникального издания. Но традиционная культура не имеет ни кулаков, ни атлетических мускулов. Она – производное духа. Сегодня номера «Русской провинции», зачитанные до дыр в библиотеках, продолжают начатое Петровым дело.
Совершенно закономерно, что в страшное для России время распада и уничтожения государственности работали такие радетели русской земли, истинные заступники народа, как Михаил Петров. Что именно в эти безнадёжные годы ярко и мощно проявился их творческий и организационный талант. Благодаря их подвижничеству люди не теряли надежду. Неоценим их вклад в сегодняшнее духовное единение России, в возвращение нашим людям гордости за свою историю и чувства собственного достоинства.
Скорбит русская провинция, плачет родная земля!
«ЛГ» выражает искренние соболезнования родным и близким Михаила Петрова.
