В одном артдивизионе вернулись артиллеристы со стрельб, ну и как водится пушкари на мехдворе принялись свои орудия чистить. Инструмент он ухода требует. А надо сказать, что при чистке используется довольно таки едкая щелочная жидкость. И вот елозят наши пушкари банником, похожим на на ершик-переросток для мойки бутылок, извозженном в этой самой жидкости, почти что голыми руками. Резиновых перчаток им никто разумеется не припас, не буржуи, какие-нибудь, а старенькие брезентухи давно уже этой жидкостью насквозь пропитались.
И тут понадобилось одному артиллеристику отлить. Поскольку армия никакая не американская и биотуалета с горячей водой в ней не положено, то просто отошел наш герой к забору да и удобрил буйно растущие лопухи. Все б ничего, да только оказалось, что щелочь, почти безопасная для мозолистых ладоней, на чувствительный, не привыкший к такому обращению, орган действует иначе. Сначала зачесалось, потом запекло, потом с воем отрывая пуговицы сорвал наш герой с себя комбинезон и вывалил хозяйство наружу. А хозяйство покраснело, опухло и местами начало облазить.
Сочувствующие сослуживцы наперебой предлагали свои рецепты: ну на того, который предложил водкой обмыть посмотрели как на идиота, от солярки сам герой отказался. В общем кончили на том, что нежно промокнули чьим-то носовым платком, обмотали ветошью, еще не бывшей в употреблении и отправили в санчасть.
Прибывает наш герой в медсанбат, там медбрат, естественно, спрашивает что случилось. Ну артиллерист стиснув зубы расстегивает штаны и молча демонстрирует нечто завернутое в тряпицу с маслянисто-грязными следами рук товарищей.
- Ничего себе, говорит мед брат, это че ты такое им делал?
Наш герой тяжело вздохнул, и начал
- Я чистил пушку...
Все. Больше никто ничего не услышал. Более того, когда кто-нибудь забегал выяснить причину громового гогота, ему сквозь слезы рассказывали состоявшийся диалог и уже через пол-часа ржал весь госпиталь.
