Старый город Орска в начале прошлого века
В 1930 году в СССР стартовала кампания по «раскулачиванию». Кулаками в дореволюционной России (согласно словарю Даля) называли перекупщиков из крестьянской среды – то есть тех сельских жителей, которые не пахали, не сеяли, а занимались торговлей или ростовщичеством. После революции к кулакам стали относить тех, кто использовал батраков – то есть нанимал для работы на своей земле бедных односельчан. Ну, а потом кулаками и вовсе стали называть зажиточных крестьян.
В 1930 году исполком Средневолжского края (в состав которого входили нынешние Оренбургская, Самарская, Ульяновская, Пензенская и часть Саратовской области, а Орск со всеми прилегающими селами образовывал Орский район) издал документ, в котором объяснил сельчанам, как же следует выявлять кулаков. Бумагу эту разослали по всем деревням. Одна из копий, полученных весной 1930 года Саверовским сельсоветом, хранится сегодня в орском филиале госархива Оренбургской области.
Документ 87-летней давности
В этой бумаге давались практические рекомендации по теме «как отличить кулака от трудового крестьянина». Вот краткий перечень признаков:
— В целях своевременного выявления кулацко-эксплоататорских хозяйств… Крайисполком определяет следующие признаки кулацких хозяйств:
а) если члены двора занимались торговлей, скупкой и перепродажей промышленных товаров или сельскохозяйственной продукции…
б) если члены двора занимаются дачей денег с процентами или дачей взаймы хлеба, зерна, сена с возвратом деньгами по ценам на день возврата…
в) если хозяйство занимается эксплоатацией бедноты и середнячества…
г) если хозяйство применяет наемную рабочую силу свыше 50 чел/дней в год (при отсутствии сельхозмашин) или 30 чел/дней в год (при наличии сельхозмашин)…
р) если хозяйство имеет доход от служения по религиозному культу…
Выявление кулацких хозяйств производить на местах при широком участии советской общественности: батрачества, бедноты и середняцкого актива.
Классовая борьба в действии
И советская общественность на местах рьяно взялась за дело. «1931 года января 8 дня» в дом к жителю Саверовки Матфею М. заявилась комиссия – «на предмет раскулачивания». Акт, написанный 87 лет назад простым карандашом (к тому же, очевидно, рукой малограмотного человека) читается с трудом. Но некоторые фразы можно разобрать: «согласно утверждения президиума М. было предложено отпереть сундуки», но строптивый кулак «категорически отказался, заявляя, что нет ключей». Но члены комиссии не отступили перед неожиданными трудностями: сундуки было решено взломать.
Члены комиссии были настроены решительно
В той же папке хранятся еще 2 листа, датированные следующим днем – 9 января 1931 года. На них приводится перечень конфискованного у семьи М. имущества.
Кому-то из бедняков Саверовки достался венский стул, кому-то – старый тулуп
В список вошли, в частности, 2 коровы, 2 теленка, лошадь, ножницы для стрижки овец, нитки в мотках, большой диван со спинкой, 2 венских стула, кушетка сломанная, 2 плуга, хомут, бочонок дубовый, наковальня, одеяло, 2 утиральника, зеркало, тулуп старый, сало свиное, масло коровье, отруби… Всего в списке оказалось 58 строчек. Что произошло с этими вещами? Документов в папке нет, но их, очевидно, разделили между деревенскими бедняками.
А что стало с самим Матфеем М. и его семьей? Об этом тоже ничего не сообщается. Но, согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств…» от 30 января 1930 года, самые матерые кулаки подлежали аресту и перевозке в концлагеря (да, этот термин широко использовался в СССР и до Великой Отечественной), а те, что попроще – отправке «в отдаленные местности СССР на спецпоселение». Члены их семей могли «при их желании и с согласия местных райисполкомов, остаться временно или постоянно в прежнем районе», но, как правило, тоже отправлялись в отдаленные местности. Ни из лагерей, ни из ссылок люди обычно уже не возвращались, так что едва ли кто-то из близких Матфея М. уцелел…
Первая волна раскулачивания схлынула, но классовая борьба не прекратилась. В 1933 году в той же Саверовке началась «чистка» колхоза. Под репрессии попадали уже те сельчане, что недавно считались «маломочными середняками».
Среди прочих из колхоза был «вычищен» Федот С. 12 марта 1993 года состоялось собрание, на котором сельчане постановили: исключить его вместе с 3 другими колхозниками, поскольку все они когда-то использовали наемный труд.
Это решение, по сути, означало одно – голодную смерть: при поступлении в колхоз люди отдали в коллективное пользование все свое имущество, и возвращать им его никто не собирался. Ни земли, ни лошадей у этих крестьян теперь не было – как кормить семьи? И вот, уже в апреле того же года, Федот написал в райисполком отчаянное письмо с просьбой о восстановлении:
— Я вступил в колхоз с первых дней организации, обобществил все свое хозяйство. До настоящего времени считаюсь маломочным средняком… Меня вычистили из колхоза, лишили избирательных прав и описали все имущество, на работу теперь не берут и с 12 марта не дают пайка. Мое семейство состоим из семи едоков и уже начинает пухнуть от голода. Из своей стороны я считаю, что вычищен по личным счетам, так как сельсовет ранее выдавал хорошие документы, а сейчас сделали меня чужаком…
Заявление «вычищенного» врага
То, что он когда-то нанимал сезонных рабочих, С. признал: «я как больной имею ряд физических недостатков и во время уборочной был вынужден прибегать к наемному труду но не с целью эксплоатации а по закону о труде на что имел соответствующие договоры».
К своему заявлению Федот приложил старую характеристику, выданную прежним председателем (который, между прочим, в 31 году был главой комиссии, раскулачившей М.) в 1932 году. Там сообщается, что С. за 30 лет своего проживания в Саверовке «нивчом низамечен невкаких белогвардейских бандах неучаствовал, вел себя хорошо». Выяснилось также, что упомянутые физические недостатки он приобрел «на германской войне», когда служил рядовым.
Но в пику старому документу возник новый. Недавно избранный председатель дал С. совершенно иную, просто убийственную характеристику:
— С. Федот Тимофеевич, года рождения 1892. Имел земли (30 дес.), избу с надворными постройками, лошадей 5-6 голов, коров 4-5 голов, мелкого скота до 30 голов. Держал батраков с 1922 по 1929 год постоянного 1 чел. и сезонных до 2 чел., над рабочими изнурялся, стоял на дороге и раздевал, снимая одежду, на всех собраниях завсегда поднимал бузу, прогонявших около его двора скотину избивал ногами, вел агитацию против организации колхоза… К Советской Власти был настроен враждебно…
Сейчас уже невозможно сказать: то ли С. подкупил прежнего председателя , а новый оказался более принципиальным, то ли, наоборот, прежний писал правду, а новый затаил на односельчанина зло за какую-то старую обиду…
Бумага за подписью нового председателя
Райисполком поверил новому начальству. В правах «лишенца» не восстановили, в колхоз обратно не приняли. Что с ним и его семьей стало, не сообщается, но, скорее всего, судьба «вычищенных чужаков» оказалась печальной…
