Согласно официальным данным Министерства здравоохранения, на сегодняшний день в Латвии насчитывается как минимум 84 300 жителей (около 4% населения страны), у которых диагностированы психические заболевания или же констатированы нарушения в поведении. Кроме того, по итогам 2017 года Латвия вошла в первую тройку стран Европы по числу самоубийств. Аналитический портал RuBaltic.Ru постарался выяснить причину столь неблагоприятной статистики у латвийского врача-психиатра — доктора Ариэля РЕЗНИКА-МАРТОВА:
— Г‑н Резник-Мартов, с какими психическими расстройствами чаще всего приходится сталкиваться современному человеку?
— На первом месте стоят депрессии, тревожные расстройства и неврозы. Это на сегодняшний день наиболее распространенные диагнозы.
— В Латвии, согласно статистике Министерства здравоохранения, в последние годы заметно растет число людей с психическими расстройствами. Кроме того, Латвия — один из лидеров по количеству самоубийств на тысячу человек в Европе. В чём основные причины столь неблагоприятной ситуации?
— Подобную ситуацию можно наблюдать и в той же Скандинавии. Прибалтийские страны по данным о потреблении алкоголя и подверженности депрессиям не самый благоприятный регион. Это характерно для всей Прибалтики в целом. Кроме того, наверное, в Латвии фиксируется достаточно высокий уровень тревожности и в настроениях, и в происходящем вокруг. Но при этом я не думаю, что Латвия принципиально отличается от стран Восточной или Западной Европы по всем этим показателям. Если статистика говорит о росте самоубийств, значит, в стране существует тревожная динамика.
Причин, которые усиливают состояние тревоги, достаточно. Это неопределенность, бесконечная проблема со снижением количества населения, нехватка рабочих мест, межнациональные трения, которые имеют хронически вялый характер, но тем не менее присутствуют.
В общем-то что является главным лекарством от тревоги? Жизненная стабильность! Ее у нас, похоже, нет.
— В числе причин, способствующих тревожному состоянию, Вы назвали межнациональное напряжение. В чём это проявляется?
— Я не думаю, что это связано напрямую. Среди людей, приходящих ко мне на прием, кто-то об этом не говорит. Некоторые выражают свое недовольство. Одни занимают одну сторону, другие — другую. Но никто не высказывался, что ему плохо от этого. Но я думаю, что это вносит свой вклад в общее чувство неуверенности, тревожности и неопределенности. Нет понимания, что через год ты будешь жить в той же стране с таким же доходом и так далее. Также присутствует и масса личных причин.
Тревогам и депрессиям не одна тысяча лет.
Если мы почитаем медицинскую литературу и медицинские статьи, то заметим, что сейчас во всем мире фиксируется рост тревожных расстройств. Кроме того, сейчас стали немало писать о том, что тревожность непосредственно влияет на иммунитет, на количество заболеваний, связанных с сердечными расстройствами, онкологических заболеваний…
Более того, некоторые уже пишут о том, что при расстройствах иммунитета препаратами выбора являются скорее антидепрессанты и транквилизаторы, а не иммунные препараты. Поэтому я считаю, что тревожность — общая черта современных западных обществ. Не знаю, что происходит в Африке и на Дальнем Востоке, но общеевропейская, а также американская проблема — это тревожность. К примеру, если опираться на американские статистические данные, то в 2011–2016 годах количество случаев депрессий, диагностированных у подростков США, выросло на 64%. Примерно настолько же выросло и количество самоубийств среди них.
— Играют ли свою роль СМИ и политики, которые нагнетают истерию, обращаясь к теме «российской агрессии»?
— Если человеку скажут, что на него могут вот-вот напасть, то это вызовет у него страх и тревогу. Кто-то, скорее всего, в это не поверит, некоторые воспримут это с легкой опаской. И конечно, такие фразы, подобная информация сильно воздействуют на людей, которые и так находятся в депрессивном, тревожном состоянии. То есть их уровень тревоги и без того очень высок, но когда подбрасывается информация, что на них нападут, то это сказывается не лучшим образом.
— Есть ли примеры в Вашей практике, когда человек обращался к Вам в связи со страхом нападения России или по причине существования «российской угрозы»?
— Нет, таких случаев не было.
— Как специалист, можете ли Вы сказать, что среди представителей правящих элит Латвии встречаются люди с повышенной агрессивностью или с психологическими проблемами?
— Я думаю, что вообще в политику очень часто идут люди с проблемами. К человеку, участвующему в политике, всегда нужно пристально присмотреться. Если мы по всему миру послушаем высказывания политических фигур, то обнаружим много агрессии и манипуляций.
— Существует ли специфика психологического состояния латышскоязычной и русскоязычной части латвийского общества?
— У меня есть русскоязычные и латышскоязычные пациенты. Я бы не сказал, что между их проблемами есть какая-либо принципиальная разница. Все те, кто ко мне приходит, не чувствуют себя достаточно уверенными.
— Как специалист, Вы могли бы дать совет, как сохранить психологическое здоровье в условиях информационных войн, которые так часто происходят в современном мире?
— Я думаю, стоит меньше погружаться в информационные потоки, потому что мы читаем противоречивые сведения из разных источников, в которых говорятся абсолютно противоположные вещи, несовместимые друг с другом и предрекающие апокалиптические варианты. Я считаю, что это касается и латвийских, и российских средств массовой информации, как и многих других тоже. Ведь одной из основных функций СМИ является создание невероятного уровня тревоги, потому что «спокойные» новости плохо продаются.