На прожарке мне катастрофически некомфортно: интервью с Евгением Чебатковым

Картошка в мундире в мишленовском ресторане, кухня «Истории на ночь», прожарка, рэп и электроалкоголь — «Сноб» встретился со стендап-комиком Евгением Чебатковым.

Женя, с днем рождения! У тебя же 13-го?

У меня 13-го, да. А сегодня 3-е. Но спасибо.

Мы выйдем с твоим интервью 13-го, но общаемся, это правда, 3-го сентября, в день рождения Довлатова. Поэтому с него и начнем разговор. Ты говорил, что это особенный писатель для тебя.

Очень его люблю. Я впервые о нем услышал, можно сказать, случайно. Кто-то мне посоветовал, сказал: глянь. Первое, что я прочитал, было «Соло на ундервуде» — суперкороткий формат. И все: с того момента я был просто очарован и формой, и изложением, краткостью и точностью слов.

А юмором?

Конечно, юмором. А потом — это был 2011 год — я поехал в Америку по work and travel. Пацан, который жил всю жизнь в Усть-Каменогорске, потом учился в Томске — и сразу в Нью-Йорк, мимо Москвы и даже Новосибирска — ну, можно представить мои ощущения и впечатления, да? И я познакомился с большим количеством людей, которые говорили: мы здесь останемся, мы будем здесь жить. Такой фон был вокруг. 

Я начал примерять на себя ощущение полноценной эмиграции, оно меня напугало. Я не понимал, каково это — оказаться навсегда в другой среде. Тут мне попадается «Чемодан», в котором все мои мысли настолько точно и остро описаны — про Америку, про переезд, про воспоминания, — что я в каком-то забытьи все это прочел и читал дальше, дальше, дальше. Короче, Довлатов стал для меня любимым писателем второй половины XX века.

То есть твое увлечение Довлатовым связано с жизнью в Штатах, а не с тем, что ты шутки пишешь, а довлатовская проза, допустим, этому помогает?

Тогда я еще не думал, что буду заниматься комедией, выступать. Но когда я сам начал писать, естественно, я понял, что корень очень многого в моем чувстве юмора растет именно от Довлатова. То есть он меня во многом сформировал. Он находит смешное там, где, казалось бы, это скорее грустно, чем смешно, плюс самоирония — мне такой подход очень нравится, и я сам стараюсь на этой поляне себя реализовывать.

Я потому и заговорил о Довлатове, что вижу сходство между его и твоим способом шутить.

Насчет сходства — это слишком, конечно, я туда даже не замахиваюсь. Хотелось бы думать, что он воспитал во мне какое-то литературное чувство, потому что стендап для меня — по большому счету литература. Кто-то точно со мной не согласится. Знаю ребят, которые говорят: нет, стендап — это поток, ты вышел на сцену и набрасываешь, у тебя что-то летит, что-то нет… А мне нужно писать, находить слова, выписывать четкие формулировки, вымывать лишнее — и потом уже выступать. Так вот, литературную составляющую стендапа во мне воспитал Довлатов. Что-то я у него точно подхватил. У него были свои литературные правила, которым он следовал, — например, не писать предложения, которые начинаются с одной и той же буквы. Слова и звуковые сочетания он старался подбирать элегантно и четко, избегал многословия. Я себе тоже стараюсь такие рамки ставить — не всегда получается. Иногда смотришь — опять много лишних слов. Но это живой процесс, нужно стремиться к улучшению своих показателей в этом смысле.

Кальянный рэп и электроавтомобили

Твое увлечение рэпом — оно тоже, скорее, литературное? В том смысле, что в рэпе точность формулировок, их ритм — очень важная штука?

Конечно. Я рэпом увлекаюсь, но это меня с музыкой никак не роднит, меня в нем привлекает именно смысловая часть. Скорее даже техническая, связанная с речитативом, подбором звуков и произношением слов.

А шансон ты по-прежнему ненавидишь?

Да, ничего не изменилось.

Из-за того что он примитивен? Или у тебя какие-то другие счеты с шансоном? Ты рассказывал историю своего отца, который долго сидел. Ты был ребенком в тот момент, потом подростком — удивительно, что с такими вводными блатная романтика не вскружила тебе голову…

Именно из-за истории с отцом я знаю, что в блатной романтике нет ничего привлекательного. В шансоне полно крутых песен, я не считаю, что все они примитивны. Но они плохи тем, что кто-то, послушав, может решить: «О, тюрьма — классный жизненный опыт, об этом поет мой любимый исполнитель». Я ничего классного в таком жизненном опыте не вижу.

Есть еще такой жанр, популярный сейчас, называется кальянный рэп. Как ты считаешь, это больше рэп или больше шансон?

Я бы не относил его ни к тому, ни к другому. К кальянному рэпу у меня другая претензия: в нем слишком прослеживается схема. А когда ты заранее считываешь схему, понимаешь, как будет развиваться сюжет и чем закончится, — это немного понижает ценность продукта.

Но такую претензию можно не только к кальянному рэпу предъявить…

Конечно. Это касается и литературы, и стендапа, и чего угодно, когда ты видишь, что схема отработана, есть заготовка, и по ней все происходит. Просто в кальянном рэпе это стало особенно четко прослеживаться: ты слушаешь копию копий. И это не особенно привлекательно. Наверняка есть большие мастера в этом жанре, но я не слежу.

А если вернуться к обычному рэпу — часто ли там встречаются треки с неожиданным финалом?

Нет, я не совсем про финал. Финал везде один. Я говорю скорее про техническое исполнение и про смыслы. Если мы говорим про обычный рэп, то там, конечно, содержание может быть любым. И техническое исполнение — вариаций огромное множество. То есть он может удивлять. Я, кстати, уверен, что все люди, которых мы обывательски, прослушав, отнесем к кальянному рэпу, сами себя так никогда не назовут. В их понимании они работают в каком-то другом жанре. Но тот факт, что мы их, обывательски опять же, отнесли к кальянному рэпу, говорит о том, что они звучат для нас понятно и предсказуемо. Звучат так, как мы привыкли себе представлять этот самый кальянный рэп.

У меня в связи с рэпом еще один вопрос. Он даже не про рэп, а про стереотипы. Принято думать, что если человек увлечен рэпом и зарабатывает деньги, значит, он обязательно купит себе какую-то здоровенную прожорливую машину с хромированными дисками и будет шумно на ней ездить в компании друзей и подруг. Ты в этот образ совершенно не вписываешься, и мой вопрос — почему? Ну ты должен угорать по тачкам, это законы жанра.

Всё, на самом деле, легко объяснимо. Когда мне было 10 лет, моего отца посадили. Моя мама, хотя и имела права, никогда не водила автомобиль, то есть мы жили без машины. Дедушки у меня всю жизнь за рулем — и один, и второй. Но один очень серьезный, а тот, который серьезный, но поменьше, — он меня пытался учить пару раз. Мне тогда было, наверное, лет 14–15. Мы выехали в какое-то поле, он говорит: давай, отпускай сцепление. И я как-то так отпустил пару раз, что дедушка был недоволен. Он никогда не ругался (и не ругается — он здравствует ныне), но он просто посмотрел на меня и как-то так зажевал слова, что я такой: ох, не хочу своего дедушку таким видеть. И он этим отношением немного отбил у меня этот интерес.

Дедушка по маме или по папе?

По маме. По папе — это мой серьезный дедушка, он был большим начальником, директором завода, ему не солидно было учить меня вождению. А еще в старших классах, когда мои одноклассники начали брать тачки у отцов, старших братьев, или кому-то дарили в редких случаях, — я как-то особенно отдалился от своего окружения и с головой был в американском Центре. Я все время проводил там, в библиотеке. 10–11-й классы я, по сути, провел в библиотеке Пушкина в городе Усть-Каменогорске. Потом студенчество — вообще другая жизнь. Короче, как-то меня с автомобилями не сводило, и интереса внутри не было, и я вообще не чувствовал какой-то пустоты, которую надо заполнить тачкой.

Но сейчас машина у тебя все-таки есть, ты же подписал рекламный контракт с казахским филиалом Kia. Каково тебе за рулем?

Когда ребята из Kia ко мне пришли с предложением, я им сразу всю эту историю честно рассказал: мол, пацаны, вы классные и приятные, но у меня нет никакого бэкграунда, ноль. И они такие: давай мы тебе просто покажем одну модельку, ты приезжай, когда будешь в Алма-Ате. В общем, они меня уломали, я приехал, мне дали тот автомобиль, на котором я и езжу сейчас. Это электрокар. Так что я не автолюбитель, я электроавтолюбитель. Я влюбился в электрокар, в саму идею, в то, как он себя ведет на дороге, как набирает скорость — очень понравилось это ощущение. И вот я уже год как за рулем в Москве, чувствую себя прекрасно.

Твой первый и единственный автомобильный опыт связан с электрокаром, верно?

Я сдавал права полноценно. Выучил билеты, сдал. Но, по сути, да, у меня ноль опыта езды на классических автомобилях. В этом смысле я представитель поколения «Альфа».

Тогда расскажи тем, кто только задумывается пересесть на электромобиль, насколько это хорошая идея в 2024 году. Где и как часто заряжаешь, нужно ли иметь собственный дом, чтобы ночью ставить на зарядку? Для меня это пока выглядит жуткой авантюрой.

Я вообще не испытываю дискомфорта. Все городские парковки бесплатные, все платные дороги — бесплатные. А электрозарядки — мы их не видим в обычной жизни, потому что не думаем о них. Но когда у тебя появляется электрокар, ты их начинаешь встречать везде, как будто открывается какое-то дополнительное зрение. Думаешь: так она же всегда здесь стояла на улице. Я живу в обычном многоквартирном доме, и у меня, соответственно, нет никакого провода, который я тяну с восемнадцатого этажа, чтобы зарядиться. В Москве много станций. Ты подъезжаешь, через приложение букируешь ее, ставишь на два с половиной часа — у тебя стопроцентный заряд и запас хода на пятьсот километров. Мне этого за глаза, неделю можно вообще не вспоминать ни о чем.

И что ты делаешь два с половиной часа, пока машина заряжается?

Например, даю интервью «Снобу».

А во время прошлой зарядки?

В ресторане ждал.

Звезды Мишлен и картошка в мундире

Между прочим, у меня в списке вопросов, не связанных со стендапом, была последняя тема — и она как раз про рестораны. Мы много пишем про это, в больших городах существует не просто ресторанная культура, а субкультура, то есть люди невероятно погружены в эту тему. Следят за новыми точками, бронируют столики за месяц вперед, разбираются в фамилиях шефов — ты из их числа?

Я в теме с тех пор, как у меня появилась жена. Она отслеживает, что где-то что-то как-то там круто приготовили, где-то какая-то награда у ресторана. Сам я, честно признаться, не поклонник высокой кухни. Мне бы картошку в мундире — вот мое жизненное кредо. Люблю обычную еду: овощи какие-то, тыкву или просто и понятно приготовленное мясо. Я не особо изыскан. И выходит так, что в изысканных ресторанах мне становится некомфортно, потому что я, как оказалось, очень привередлив в еде. Ходили с женой в Twinsgarden на минувшей неделе, и я думал, что меня просто выведут оттуда, честно.

А что ты делал — громко требовал картошку в мундире?

Они меня спрашивают: у вас есть какие-то ограничения по еде? Я отвечаю, что не ем морепродукты. Я люблю рыбу разную, но морепродукты не ем вообще никакие. И официант такой: даже гребешка? Я говорю: даже гребешка. Официант: я сейчас вернусь. Уходит, возвращается: Евгений, шеф уточняет, а может, осьминогов? — Нет, нет, пожалуйста, осьминогов тоже не надо. Опять уходит, опять возвращается: ну а если креветочным соусом все это полить? — Это, говорю, куда ни шло, но самих креветок я тоже не ем. Он говорит: ага, понятно, что-то еще нам нужно знать? — Ну, еще я не ем грибы вообще никакие.

В общем, ты как трезвенник за барной стойкой.

Да. Не ем грибы, не ем морепродукты. Не ем кроликов, потому что мне их жалко. И еще я не ем все, что можно отнести к каким-то внутренностям — сердечки, ливер и прочее. И я просто ставлю их в тупик. Официант говорит: ну вы, конечно, даете. Я извиняюсь, говорю: простите, пожалуйста, я буду рад, если моя супруга все это попробует. И в итоге я в восторге от ресторана, потому что они учли все абсолютно пожелания и очень вкусно меня накормили. Приходил официант и говорил, что вот эту закуску прямо сейчас шеф придумал для вас, здесь заменил это на то, вот вам запеченный картофель под сливочным соусом. Супер!

То есть за советами по ресторанам Москвы к тебе лучше не обращаться?

Очевидно, что это немного не моя история. Но я очень давно познакомился с шефом Артемом Лосевым. Мы с ним подружились, и я всегда в курсе открытия его новых заведений, проектов, где он принимает участие. К нему я всегда стараюсь приходить, пробовать, поддерживать. Так что если говорить о рекомендациях, то я, наверное, Артема готов советовать.

Ну и Twinsgarden с недавних пор, да? Ты, кстати, как думаешь, они придумывали меню под твои запросы, потому что узнали тебя и решили: Чебатков — медийный чувак, давай, от греха, запечем ему картоху, раз он больше ничего не ест?

Я абсолютно уверен, что это их стандартный подход к гостям. Абсолютно точно.

Электроалкоголь и кавказские тонкости

А вино вам с супругой кто советовал, Светлана Ломсадзе? Спрашиваю, потому что она шеф-сомелье в Twinsgarden и постоянный эксперт «Сноба».

Я не пью.

А у тебя прям табу?

Ну как табу… Я выпивал бокал вина на Новый год, на этом все.

Это и называется табу, сейчас сентябрь.

Нет, я не воинствующий трезвенник, если что. У меня нет никаких установок с детства, каких-то примеров или антипримеров, как в случае с шансоном. Здесь история один в один как с автомобилем. Главное, чтобы на меня не вышел какой-то бренд электроалкоголя в ближайшее время.

Обычные алкогольные бренды, кажется, выходят на тебя периодически?

Да, в основном это бренды ирландских и шотландских виски. Я им объяснял, что не хочу рекламировать бухло, они уходят и возвращаются с каким-то модернизированным предложением. Им кажется, что это круто: ты рыжий, а у нас ирландский виски, давай сотрудничать, вообще будет супер.

Хорошо, а что ты пьешь, когда встречаешься с друзьями-кавказцами? В Нальчик, например, ты приехал в гости к Расулу Чабдарову, или в Дагестан, или в Осетию — тебя же на Кавказе должны уговаривать выпить или нет?

Я, кстати, в Нальчике никогда не бывал. Вот в Дагестане бывал многократно, и у меня много друзей из Дагестана — устраиваю там кофейные рейды. Потому что кофе я очень люблю.

А выступать на Кавказе ты любишь? Я посмотрел список городов в твоем большом осеннем туре — там вообще нет Кавказа.

У меня есть концертный директор, она связывается с прокатчиками по городам, они предлагают даты, мы все согласовываем — и поехали. Наличие или отсутствие каких-то городов обусловлено исключительно интересом прокатчиков, логистикой, свободными датами. Еще важно, чтобы в городах в этот момент не стояли похожие стендап-концерты. Например, в Саранске планируется большой стендап-концерт, не мой. Потом свободные два дня, в которые мне предлагают встать со своим выступлением, а потом сразу еще чей-то большой стендап. Ну, с моей стороны будет большой глупостью соглашаться на эти даты, потому что я и себе подрежу по билетам, и артисту до, и артисту после меня. Такие вещи тоже приходится учитывать. Это я к тому, что если какой-то город отсутствует в туре, это не значит, что я не хочу туда ехать или меня там не воспринимают. Я вообще с большой любовью и к Владикавказу, и к Махачкале — по два раза выступал и там и там. В Нальчике пока ни разу не был, однозначно хочу посетить. Надеюсь, получится весной. Мой друг Томас Гайсанов давно предлагает сделать концерт в Ингушетии, тоже очень хочу.

Тебе там легко шутится? Нет такого, что на Кавказ нужно везти отдельный материал?

Специфика, конечно, есть, и ребята, особенно в Махачкале, перед концертом долго со мной беседовали. Объясняли какие-то свои тонкости региональные — о чем можно шутить, о чем нельзя. Я говорю: парни, я понимаю ваши переживания, но все будет в порядке. И материал корректировать не понадобилось, я рассказывал то же самое, что и в Москве, не было такого, чтобы я думал: ой, блин, вот это я, конечно, не буду говорить. Это приятное чувство, когда ты сам понимаешь, что ты перед собой честен в данный момент, не пытаешься здесь показаться чуть-чуть таким, здесь таким, а рассказываешь один материал, который у тебя сейчас есть.

И что тебе советовали местные комики?

Пацаны-комики мне вообще особо ничего не советовали. Я их и не спрашивал. Наставления давали именно пацаны-организаторы, которые живут в Махачкале и которые к юмору, на самом деле, прямого отношения не имеют. Говорили: самое главное — без мата. Ну это само собой. Потом: не надо, пожалуйста, ни с кем в зале разговаривать, типа цеплять там, кто вы, откуда пришли, зачем пришли. И просили без тем ниже пояса. По сути, всё — вот три основные вещи. Но у меня ничего из этого не было. И я говорю: парни, давайте просто расслабимся, и у нас точно все получится.

История на ночь

Можешь очертить круг своей стендап-тусовки?

У меня есть коллеги по цеху, с которыми я люблю общаться, писать что-то, придумывать, разгонять. Классные талантливые комики из разных городов и с разным опытом. Но люди, с которыми я больше всего провожу времени, — это те, кто мне просто близок по духу. Вне зависимости от профессии. То есть именно стендап-тусовки у меня, конечно, никакой нет. Не состоял.

Это со стороны тоже заметно. Когда ты приходишь в «Натальную карту», или на прожарку Харламова, или в «Большое шоу» к Азамату Мусагалиеву, есть ощущение, что после мотора ты с этими ребятами тусить не поедешь — это так?

Да, всех ребят, кто там снимается, я хорошо знаю, с кем-то очень близко общаюсь. Но в первую очередь меня связывают отношения с людьми, которые делают все эти проекты, с продюсерской командой. То есть это такой бизнесовый подход: я же ведущий на телеканале ТНТ, а все эти перечисленные проекты — они так или иначе с ТНТ и с «Камеди Клаб Продакшн» связаны. Так что это скорее большое креативное пространство, а не тусовка в том смысле, что мы отсняли программу и потом все вместе погнали посидеть-посмеяться.

А «История на ночь», которую ты делаешь с Расулом Чабдаровым и Томасом Гайсановым, — это тоже бизнес?

Ну, это немножко другой проект, конечно. Но, опять же, я не скажу, что сейчас мы как-то много общаемся, у нас всё перешло в рабочий режим.

Это хорошо или плохо?

Ну, это жизнь, это взросление. У Расула семья, у меня семья, мы уже чуть-чуть в другом статусе. А когда мы начинали, мы все-таки немножко по-шалопайски жили. Теперь все ушли в свои дела. Томас пытается делать разные образовательные проекты, у Расула движуха с «Решалами» — с этой компанией пацанов. У меня совершенно свои дела.

Тебя в «Решалы» не звали?

Не-не-не, меня не звали, но там у пацанов всё работает, они давно общаются этим составом, они друзья довольно близкие, которые много времени вместе, — им там не нужен еще один человек.

А вот Томас — он кто? Ни разу не показал лицо в «Истории на ночь», всегда набрасывает за кадром. Говорят, он какой-то ученый большой… Объясни, что за таинственность?

Ох, я боюсь, что не смогу ничего о нем рассказать, Томас оберегает свою анонимность. Я очень осторожен сейчас в словах, потому что — ну такой у него образ жизни. Вот. Но могу сказать одно: он не в розыске и, насколько я знаю, никому не задолжал алиментов.

Но он ученый?

Он не ученый, но это вопрос времени. Томас выпускник МГУ, философского факультета. И он на кафедре там читал спецкурсы, которые сам же и разработал вместе со своим научным руководителем.

Как между вами троими — тобой, Расулом и Томасом — распределяются роли в проекте «История на ночь»?

Там всё очень просто. Тему мы выбираем втроем. Затем Томас занимается организацией: на нем подготовка команды, место, время — все вообще составляющие съемки. В этот момент я беру тему, начинаю что-то смотреть, слушать подкасты, читать. У Томаса есть несколько ребят, с которыми он вместе учился, — они скидывают по его просьбе на данную тему еще какие-то интересные статьи. Я это все компилирую, упрощаю, добавляю какие-то точки, где мы можем чуть-чуть поразгонять-поприкалываться. В какую-то структуру выстраиваю — и мы собираемся. Расул узнает тему уже на съемке и дает живую реакцию.

Расул импровизирует?

Всегда. Мы шутки не заготавливаем. У Расула вообще полная импровизация. Я просто хотя бы знаю, куда мы идем, у меня есть план в голове. А Расул просто открывается миру. Я ему закидываю тему — и всё, и мы поехали.

В выпуске про Саддама Хусейна, когда он говорит «хватит базару пустому греметь» — это импровизация?

Чистая.

Дискомфортная прожарка и ответ Соболеву

Хотел с тобой про жанр прожарки поговорить. Я посмотрел прожарку Гарика Харламова с твоим участием. И еще обратил внимание, что на другие прожарки ты не ходишь, хотя наверняка зовут. Тебе некомфортно в этом жанре?

Мне там катастрофически некомфортно. Перед съемкой ходил как в воду опущенный. Думал, скорее бы это уже прошло и закончилось. 

А ты в прожарке только участвовать не любишь или не смотришь ее вообще? Я первую прожарку увидел, американскую, когда Трампу — а он только собирался занять место Обамы — сказали, типа, ну да, ему не привыкать выселять черную семью из дома. И Трамп сидит смеется — слушай, ну это было круто.

Конкретно эта прожарка с Трампом, или там с Чарли Шином, или с Джастином Бибером, у меня тоже оставила какие-то яркие воспоминания. Но в целом я прожарки не смотрю, вот правда. Когда пацаны снимали ЧБД, я прекрасно понимал уровень успеха, популярности проекта, всех там люблю, особенно Лёху и Нурлана, ну и вообще они мне близкие люди, но я не смотрел эту передачу.

Ты не смотрел ЧБД?

Нет, меня позвали в ЧБД. И перед тем как пойти сниматься, я специально посмотрел выпуски, чтобы понять механику, потому что… Клянусь, это не какой-то мой протест типа «а раз это популярно, значит, мне не нужно». Я просто увидел вначале, как это всё выглядит, и такой: «А, ну супер, но мне дико дискомфортно, потому что я представляю себя на месте гостя в этот момент, и у меня начинает всё чесаться». Я понимаю, в чем там юмор, как там строится комедия, и пацаны все — опытные комики, но я просто не могу в такое.

Так тебе было дискомфортно на ЧБД, когда ты там сидел?

Нет, в моем случае всё было супер вообще.

Но прожарка — это сейчас один из самых популярных жанров. Тот же ЧБД, «Токсики», которые делает Соболев, — постоянно появляются проекты, которые так или иначе завязаны на прожарку. Как будто бы там рынок, и надо идти за рынком, а ты туда идти не хочешь.

Не хочу. Меня, откровенно говоря, Илюха Соболев звал сняться в нескольких выпусках «Токсиков».

Ну да, он же второго ведущего зовет, там то Орлов, то Щербаков. И что, ты отказался?

Я не уверен, что смогу.

Но ты ему еще не сказал «нет»?

Еще не сказал.

Ну, скажешь?

Я сто процентов скажу «нет», мы даже по датам пока не сходимся. Там, знаешь, очень удачно выходит: он называет даты, а я реально в эти даты не могу, я его не обманываю (смеется).

А почему ты на прожарку Харламова пошел?

Я согласился участвовать лишь потому, что это было концептуально связано с «Большим шоу», в котором мы все снялись. Продюсеры мне сказали: «Жень, будет странно, если ты не придешь, потому что там все участники из “Большого шоу”». И я с таким тяжелым сердцем в это всё вписался. Про себя я послушать шутки готов, не испытываю дискомфорта — это самое простое. А вот говорить оскорбления человеку, которого я не очень хорошо знаю и не понимаю, как он на это отреагирует, мне сложно. Я начинаю думать о том, что вдруг это человека заденет, у меня все это сливается в одну кашу и становится очень некомфортно. На прожарке Харламова не сработали все мои ходы, их просто вырезали. Мы снимали очень долго, я думал что-то там попробовать потоньше, едва заметное, какие-то тычки, какие-то цитаты… Нет, всё это там не работает. А работают очень лобовые вещи, какие-то резкие. И я понял, что не очень к ним готов, было тяжело.

Беседовал Чермен Дзгоев