«Одной гармошкой я построила дом, поставила на ноги троих детей, а позже помогла с внуками». Хранительница абазинской музыки Соня Шавтикова — об уникальных песнях своего народа
Панк-этнограф Булат Халилов — о музыкальной экспедиции в Черкесск.
На Северном Кавказе много интересной музыки остается незамеченной — она проходит мимо всех радаров. Порой это не просто талантливые исполнители, но целые национальные или региональные феномены. И речь не о закрытых сообществах, где не рады чужакам с камерами и диктофонами. Так, например, произошло с музыкой абазин — коренного народа Карачаево-Черкесии, близкого по культуре и языку к адыгам и абхазам. О музыкальной экспедиции в Черкесск рассказывает сооснователь лейбла Ored Recordings Булат Халилов.
Культура абазин почти неизвестна за пределами Северного Кавказа. Большинство читателей «Ножа» вряд ли слышали об этом народе. Хотя упоминания о нем встречаются с V века до нашей эры. До колонизации Кавказа Российской империей взаимоотношения с государством у абазин были сложными — после 1864 года большинство из них вместе с черкесами, абхазами и многими другими выслали в Османскую империю, где абазины живут до сих пор. Для абазин те события — трагедия и непроработанная травма.
Может быть интересно:
Кавказ, Намибия, Армения, Руанда. Как организаторы и исполнители геноцидов оставались безнаказанными
Традиционная абазинская музыка слабо представлена в сети и медиапространстве. Сложно найти сайт, релиз или диск, если речь не идет о клишированной поп-музыке или эстраде. Даже абазинская попса не слышна за пределами Карачаево-Черкесии.
Поиски наводили только на два подходящих примера: «Сабакына» в исполнении хора из аула Инжич Чукун, по характеру и звучанию похожая на адыгские и абхазские песни с ведущим вокалом и хоровым подголоском; и инструментальные наигрыши Зули Ерижевой на гармошке. Все это — архивные записи советского времени. Исполнителей давно нет в живых.
Складывалось ощущение, будто самобытная абазинская музыка осталась в прошлом. Такой расклад не устраивал ни нас, ни, что еще лучше, самих абазин. Образовательный портал Abaza History вышел на Ored Recordings и пригласил поработать с музыкантами, сохраняющими оригинальное звучание, репертуар и манеру игры. Лейблу абазинская экспедиция открывала доступ к новым контекстам и саунду; порталу Abaza History наш документальный подход и игнорирование модных тенденций казались хорошим способом вывести из тени эстрады сильных музыкантов.
Двигал нами еще и авантюризм, желание найти музыку, которую мало кто слышал. Так и вышло. Только абазины — не изолированное племя Амазонии, а их песни — не дикий для европейского уха авангард. Здесь много пересечений с традициями других народов Кавказа, академической музыкой и застольным шансоном. Технически это просто песни под гармошку. Но тем интереснее.
Уникальность материала — в деталях, нюансах и человеческих историях, которые связаны с традицией. Самобытно, но без экзотики.
И главным проводником в абазинскую музыку для нас стала Соня Шавтикова.
Профессионал без дипломов
Соня Шавтикова из аула Псыж — хранительница абазинской музыкальной традиции. Гармошку, инструментальный и песенный репертуар Соня получила от старших родственников и друзей. Собственный стиль развивала во время посиделок, свадеб, проводов в армию, праздников. Из 67 лет 48 посвятила музыке.
И хоть у Шавтиковой нет консерваторского образования, она профессиональный музыкант — музыкой зарабатывает на жизнь.
Читайте также:
В молодости приходилось работать на обувной фабрике, в санэпидемстанции и на почте:
«Два сына родились рано, и мне приходилось искать работу недалеко от дома и с гибким графиком. Было тяжело, времени не хватало, но даже если удавалось найти полчаса — я подбирала мелодии и играла для себя».
Официальное трудоустройство Соня воспринимает как подработку — старый репертуар и индивидуальный почерк позволили ей сосредоточиться на свадьбах и сельских игрищах. Кавказская свадьба и сейчас — прибыльный бизнес. В этой сфере хорошо платят, и большинство музыкантов-«народников» видят себя только здесь.
«Раньше было еще лучше. Когда сейчас гармонисты хвастают, сколько заработали на свадьбе, я вспоминаю наше время. Тогда одной гармошкой я построила дом, поставила на ноги троих детей, а позже помогла и с внуками. Но и работать приходилось много — играли всю ночь без остановки».
Раньше — это примерно до начала нулевых. В прошлом абазинский праздник — это место передачи канона, обмена идеями и мелодиями, аульский сейшен, где опытные музыканты примечают молодых и перспективных, а те расширяют репертуар и развивают стиль. Там Соня Шавтикова познакомилась с Зулей Ерижевой и Зарылей Цековой — для абазинской музыки это ключевые имена.
Канон и свобода
В музыке Шавтиковой сохраняется старый, уходящий стиль, есть преемственность и динамика: она — живой художник, который пытается понять, что происходит с родной культурой.
Читайте также:
Шавтиковой не близко упрощение или эстрадная стандартизация свадебной музыки: не нравится ни то, как грубо в искусство вмешались академические ансамбли, ни то, как молодежь очень уж вольно обращается с традицией:
«Ансамбли часто берут абхазский стиль и названия, а молодежь постоянно играет в чеченском стиле. Будто у нас своего нет!»
С другой стороны, Соня замечает, что нет двух гармонистов, которые играли бы одинаково. У каждого свой почерк и каждый свободен в творчестве. Даже в ее репертуаре много неабазинских песен. Например, песню «Первые числа мая» она услышала на русской свадьбе, попросила текст и на его основе сделала собственную версию. На самом деле стремление к чистоте традиции и открытость друг друга не исключают. На примере Сони видно, как воспринимает себя традиционная культура, как абазины пытаются сохранить былое, не превратившись в карикатурных горцев из прошлого.
Рекорд-сессия лейбла стала для Шавтиковой не развлечением или актом гостеприимства, а проектом, в котором она была и исполнителем, и куратором:
«Хочу записать чисто абазинские мелодии, которые сейчас реже играют. Многие какой-то кусок научились и его исполняют. А мне жалко, что из-за этого музыка пропадает — мы же не вечные».
Соня не хочет остаться последним носителем оригинального стиля. Наши релизы — это ее высказывание и возможность сохранить музыку, которую она любит. Поэтому Соня сперва подготовила те мелодии, которые хотела зафиксировать и передать. И получилась «Антология абазинской свадебной музыки» по версии Сони Шавтиковой. Второй релиз она посвятила советским лирическим песням и шлягерам: иногда это песни на стихи абазинских поэтов, а иногда — что-то из шансона и городских романсов. Сегодня некоторые эти песни перекочевали в кавказскую эстраду.
Репертуар и то, как Шавтикова его осваивала, — тоже показательный момент:
«Некоторые мелодии мне пришлось учить еще в ранней молодости. Например, танец Шавтиковых я выучила как раз к своей свадьбе. Род мужа меня так сразу готовил, ведь все знали, что я хорошо играю.
Другую мелодию меня, можно сказать, заставила играть соседская бабушка-гармонистка. Сама она стала старая и играть хорошо уже не могла, но ей очень хотелось мне этот наигрыш передать. Она усадила меня перед собой и не успокоилась, пока я не стала свободно играть именно так, как надо.
А было как-то, в 1972 году, со свадьбы вернулся родственник. Он там услышал песню, которая ему сильно понравилась. Сам он играть не умел, поэтому просто напел мне. Ну я и подобрала ее как смогла. Это был танец Хутовых. Потом я услышала оригинал и поняла, что у меня совсем другая музыка получилась. Но мой вариант теперь тоже в ходу».
На альбоме изданы оба варианта.
Смыслы и названия
Названия песен и мелодий — условность, они появляются не в естественной среде, а на сцене. Видимо, до концертов и этнографических интервью люди не слишком задумывались над тем, как бы назвать спетое.
Обычно Соня после некоторых раздумий выдавала два, а то и три имени для одной и той же мелодии:
«Ну, в общем, народная. Раньше просто играли, а называли как хотели».
Например, в ауле Псыж наигрыш называется «Песня Ауеса», потому что председатель колхоза Ауес очень любил под нее танцевать. Но появилась мелодия раньше. Есть мелодия «Маргуш», которую после Второй мировой стали называть «Бéрлин», потому что советские солдаты-абазины играли ее при взятии Берлина. В черкесских аулах эту мелодию называют «КIапсэрыкIуэ» — «Песня канатоходца». Музыка часто циркулирует между абазинами, абхазами и черкесами. Наверное, к ним можно добавить соседних ногайцев и карачаевцев, но мы пока не успели проверить.
Может быть интересно:
Шичепшин, ионика и колониализм: краткий гид по новой традиционной музыке Кавказа
Иногда Соня подмечает, что хоть мелодию играют сейчас даже в Нальчике, изначально она пришла из абазинской музыки.
А про ту же «Песню канатоходца» говорит, что уже не разберешь, чья она в оригинале.
Как появились названия некоторых мелодий, Шавтикова не смогла вспомнить. Иногда у них остаются очень условные имена: «Шабашка», «Комсомол» — ироничные поздние наименования старинных аутентичных мелодий. Композицию, под которую академический ансамбль «Кабардинка» танцует величественный танец, в аулах Псыж и Красный Восток, например, называют «Песней дурачка». У другого исполнителя для той же мелодии могут быть другие названия и ассоциации.
Рекорд-сессия вместо обряда
Так как Соня сама хотела поделиться знаниями и музыкой, нам не пришлось искать к ней подход, настраивать — доверие было завоевано изначально.
Однако играть обрядовую музыку для диктофона и играть ее же на настоящей свадьбе — не одно и то же. Поэтому наши релизы — это звуковые схемы и зарисовки, а не полный документ абазинской культуры.
Многие записи длятся 2–3 минуты, но на свадьбе сложно представить такие короткие танцы. И все же Соня — виртуоз, который создает атмосферу вокруг себя и играет в полную силу, даже если музыка звучит не для живых людей, а для рекордера. Так что наша экспедиция напоминала не полевую работу, а запись на радио. И это, по сути, типичная ситуация для традиционной музыки: точно так же было с культовой Зули Ерижевой в 1960-х годах.
Читайте также:
Гид по пешему туризму: 10 маршрутов для походов по России и миру на выходные и отпуск
Два альбома — первые официальные записи Сони Шавтиковой. Сегодня она часто играет на сельских мероприятиях, где получает грамоты и призовые места, но все это не фиксируется — и музыкант по-прежнему остается в фольклорном андеграунде.