Кого и почему не было на форуме в Пекине
В Пекине прошел экономический форум "Один пояс — один путь". В столицу Поднебесной съехались главы государств и правительств 29 стран мира. Одного этого было бы достаточно для того, чтобы оценить форум как большой успех китайской внешней политики. Тем не менее, интересно посмотреть, кто не прислал на это глобальное мероприятие своих представителей. Это Индия и Япония. Насколько это серьезно? Значит ли это, что эти две крупнейшие азиатские державы не намерены принимать участие в китайских проектах? И не приведет ли это к новым расколам в Азии?
Казалось бы, в чем проблема? Ну не приехали индийцы и японцы в Пекин. Но ведь сколько других было!
Но в действительности проблема есть.
Дело в том, что китайский проект "Один пояс — один путь" носит глобальный характер. А значит, одной лишь массовостью здесь не обойтись. Необходимо участие ключевых глобальных игроков. К таковым, безусловно, относятся и Индия, и Япония, не говоря уже о США, представителей которых тоже не было в столице Поднебесной.
Но если с Америкой ситуация понятна: проект анонсируется как евразийский, к Штатам прямого отношения не имеющий, — то с Индией и Японией дело иное. Это крупнейшие азиатские державы, и без них "Один пояс — один путь" рискует оказаться ущербным.
Особенно это относится к Индии. Ведь Япония находится в огромной прямой зависимости от США, ее экономика и торговля завязаны на Штаты, евразийские горизонты для нее второстепенны.
Индия находится в ином положении. Это полноценная евразийская держава. Ее экономика растет быстрыми темпами, сравнимыми с китайскими, ее население тоже. Для нее, казалось бы, любой шанс расширения выхода на мировые рынки, получения доступа к дополнительным ресурсам развития должен быть на вес золота.
Тем более, что "Один пояс — один путь" предполагает создание принципиально важного коридора из Китая к Индийскому океану. И это не будет всего лишь еще одной транспортной артерией. Вдоль этого коридора неизбежно будет создана целая ось развития, что придаст мощный импульс промышленности и сельскому хозяйству, откроет доступ к новейшим технологиям, позволит создать множество новых рабочих мест.
Собственно, работы в этом направлении уже идут полным ходом: китайцы построили на пакистанском побережье глубоководный порт Гвадар, ведут к нему магистральные пути. Почему бы Индии не присоединиться к этой прекрасной затее и не получить свою часть выгод от нее? Это выглядело бы логично.
Однако дело в том, что Нью-Дели видит в китайском проекте не потенциальную выгоду для себя, а прямую угрозу.
Индийцы не хотят мириться с тем, что КНР не обращает никакого внимания на их неурегулированный территориальный спор с Пакистаном из-за Кашмира. Те магистрали, которые ведут к Гвадару на юге, должны пройти через спорные земли, находящиеся сейчас под контролем Исламабада, но для Индии — это ее незаконно оккупированная территория.
Можно предположить, что, если бы Пекин признал индийскую принадлежность этих участков, Нью-Дели с радостью подключился бы к проекту. Но Китай вряд ли пойдет на это, поскольку в этом случае ему придется разругаться с Исламабадом и потерять Гвадар.
Это порт имеет для КНР отнюдь не только торговое значение. Там должна располагаться база китайского флота, которая позволит китайцам контролировать ситуацию с Индийском океане. В том числе — следить за нефтяными путями через Красное море и за африканским побережьем, а также противостоять ВМФ Индии. Таким образом получается, что китайско-пакистанский экономический коридор фактически является инструментом обеспечения стратегических интересов Китая в регионе Индийского океана и Южной Азии и представляет потенциальную и очень большую угрозу Индии.
Что, например, помешает китайским судам атаковать индийские порты на западном побережье Индостана? Ничего — кроме добрых намерений Пекина. А что помешает Пакистану использовать свою дружбу с КНР в стремлении окончательно отторгнуть от Индии спорные территории? Ничего — кроме добрых намерений Пекина.
В эти добрые намерения в Нью-Дели не верят и не хотят помогать своим потенциальным противникам создавать новые антииндийские базы.
Напротив, Индия начала реализацию собственного, альтернативного проекта транспортного коридора Север — Юг через территорию Ирана, на побережье которого она сооружает порт Чабахар.
Таким образом можно констатировать, что продвижение китайского проекта "Один пояс — один путь" чревато конфликтом — по крайней мере, на южном, пакистанском направлении. При этом следует учитывать, что пакистанский премьер Наваз Шариф, выступая в Пекине, заявил: "Китайско-пакистанский экономический коридор является ключевым проектом инициативы "Один пояс — один путь", фактически его называют флагманским проектом, потому что его целью является соединение Восточной и Западной Азии".
Это означает, что в ближайшем будущем можно ожидать обострения ситуации в треугольнике Индия — Пакистан — Китай.
Что это несет для российской политики? Можно было бы полагать, что Москва могла бы попробовать роль эффективного посредника. Тем более что опыт имеется: именно Советский Союз удачно посредничал в индо-пакистанском конфликте 1965 года. Для этого могут быть использованы механизмы ШОС, а также трехсторонний формат Москва — Пекин — Нью-Дели, созданный по замыслу покойного академика Евгения Примакова.
Впрочем, думается, что об этом предметно рассуждать пока рановато. Китайский проект только анонсирован. Нужно дождаться ответных индийских шагов и инициатив.