Лекарство от Чавеса: грозит ли России судьба Венесуэлы?
Под заголовком «Не стать Венесуэлой. Грозит ли России повторить судьбу Боливарианской республики?» издание «Капитал страны» публикует статью Галины Яшиной, посвященную превратностям экономического курса ушедшего лидера Венесуэлы Уго Чавеса.
Термин «венесуэлизация», появившись впервые более десяти лет назад, сегодня вновь обрел популярность среди некоторых отечественных экономистов. Мировой кризис и падение цен на нефть поставили экономику Венесуэлы на грань катастрофы, в прессе заговорили об ущербности экономической политики, которую проводили власти этой страны на протяжении последних двадцати с лишним лет, а эксперты видят аналогии этой политики в действиях российских властей. Что же происходит в хозяйственной жизни Венесуэлы сегодня, к чему привела экономическая политика Уго Чавеса и насколько повторение такой ситуации возможно в России?
Что такое «венесуэлизация»?
Понятие это ввел в оборот в начале 2000-х годов тогдашний советник президента РФ по экономике Андрей Илларионов. Поводом для этого послужила ренационализация некоторых активов «Юкоса», и означает этот термин излишнее участие государства в топливно-энергетическом секторе страны. По мнению Илларионова, госчиновникам не дают покоя высокие доходы компаний в этой отрасли, и они всеми средствами стремятся к их национализации. Еще этот термин подразумевает излишнее желание государства проводить социальную политику и многие экономические действия откровенно популистского характера за счет нефтяных доходов. Такое наращивание госрасходов, по мнению Илларионова, приводит к снижению потока инвестиций, прекращению экономического роста и снижению доходов на душу населения. В терминах экономического советника, в России к началу 2000-х годов сформировалось петрогосударство, которое в лице петроэлит проводит неэффективную петрополитику. Причины этого Илларионов увидел в том, что политические элиты страны не удержались от искушения распоряжаться деньгами, которые являются природной рентой, а не результатом их эффективной работы.
В качестве отрицательного примера для России Илларионов привел печальный опыт Венесуэлы, жизненный уровень населения которой после национализации нефтегазового сектора существенно снизился.
Термин «венесуэлизация» во многом перекликается с понятием «голландская болезнь», а вместе они призваны объяснить правительству любого нефтедобывающего государства, что обладание природными ресурсами есть не что иное, как причина всех экономических бед, и избавляться от этих богатств желательно как можно скорее.
Приводя пример Венесуэлы, Илларионов несколько погрешил против истины: до начала национализации в этой стране вся нефтянка (как, впрочем, и то немногое, что было кроме нее) была представлена частными компаниями, а население тем не менее нищенствовало.
Что было до национализации в Венесуэле?
Период времени, который предшествовал приходу к власти Уго Чавеса в 1999 году, называют Четвертой Республикой и начало он берет в 1958 году, после свержения диктатуры Переса Хименеса. Венесуэла в средине 20-го века представляла собой бедную страну, в экономике которой преобладало сельское хозяйство. Но постепенно стал набирать обороты нефтегазовый сектор, который к концу прошлого столетия уже занимал более 90% ВВП (таков удельный вес нефтянки в валовом продукте страны и сегодня). Сравнительно благополучный период в жизни страны относят к 1960–70-м годам, уровень жизни населения Венесуэлы в это время в прессе именуют как «достаточно высокий», правда, с оговоркой «по сравнению с другими латиноамериканскими странами». Денег, которые приносил нефтегазовый сектор в казну, хватало только на поддержание приемлемого уровня жизни в городах, разница в доходах жителей села и города стала настолько велика, что крестьяне вынуждены были продавать свою землю и массово мигрировать в города, образуя там целые кварталы самостроя – «барриос». Со второй половины 1970-х годов экономическая ситуация в стране стала ухудшаться. Падение цен на нефть и общий экономический кризис в регионе послужили поводом для принятия правительством Венесуэлы в конце 1989 года рекомендаций МВФ по части преобразований в экономике: сокращение соцрасходов, увеличение тарифов на коммуналку, повышение цен на бензин и общественный транспорт и многое другое. В стране появилась своя команда «младореформаторов» – и «процесс пошел». Следование рекомендациям МВФ вызвало массовые протесты среди населения, подавление которых привело к жертвам – по разным источникам, погибло от нескольких сотен до 3000 человек.
К моменту прихода Уго Чавеса к власти экономика Венесуэлы являлась типичной «экономикой трубы». Сырьевая ориентация привела к тому, что страна, находящаяся в благоприятном климатическом поясе, была вынуждена большинство продуктов питания импортировать.
Что сделал Чавес?
Президент Венесуэлы провел национализацию в стратегических отраслях экономики – в нефте- и золотодобыче. Провел частичную национализацию в оптовой и розничной торговле, попытался урегулировать валютную сферу, национализировал оператора фиксированной связи, предприятия черной металлургии и цементной промышленности. После прихода к власти Чавес за несколько лет уменьшил число нищих в стране с 50 до 30%.
Ввел в стране бесплатное образование и медицину, фактически ликвидировал безграмотность. Предпринял попытки диверсифицировать экономику: строил пищевые предприятия, создавал совместные предприятия с Китаем, Белоруссией, Аргентиной и Ираном по авто- и тракторосборке. Белоруссия также приняла активное участие в жилищном строительстве и сельском хозяйстве Венесуэлы.
Неудач в экономической политике президента Чавеса оказалось ничуть не меньше, чем успехов.
Если предприятия пищевой промышленности продолжали показывать прибыль после национализации, то в черной металлургии произошло снижение объемов производства продукции в разы. Попытавшись урегулировать валютную сферу, Чавес получил несколько официальных и «черных» валютных курсов и нелегальный вывоз капитала в объеме десятков миллиардов долларов в год, что для небольшой страны явилось весьма ощутимой потерей. Попытавшись удержать низкие фиксированные цены на продукты питания и бензин, президент Венесуэлы получил чудовищную контрабанду и хорошо организованное воровство этих товаров. Коррупция среди чиновников и в правоохранительных органах (и даже в армии, которая, по информации в прессе, активно участвовала в контрабандных схемах) не позволяла эффективно бороться с этими явлениями.
Какова сегодня ситуация в экономике Венесуэлы?
С падением мировых цен на нефть сырьевая экономика Венесуэлы пришла в крайне плачевное состояние, оплачивать «счета» социальной политики Чавеса стало проблематично, в прессе все чаще стали говорить о дефолте страны.
Инфляция в Венесуэле измеряется трехзначными цифрами (на этот год МВФ прогнозирует инфляцию более 700%).
Падение ВВП страны составило в 2014 году 4%, в 2015 году – 10%, в этом году падение ВВП Венесуэлы прогнозируется МВФ в размере 7%. В январе этого года президент Мадуро попытался ввести в стране чрезвычайное экономическое положение, однако парламент, большинство которого принадлежит оппозиции, отказался утверждать президентский указ.
По мнению некоторых экспертов, печальные результаты экономической политики президента Чавеса произошли по причине половинчатости и бессистемности принимаемых им решений. Подобный «кавалерийский наскок» и непоследовательность в его действиях принесли в итоге больше вреда, чем пользы.
Страшна ли нам «венесуэлизация»?
Доля доходов от сырьевого сектора экономики в российском ВВП вдвое меньше, чем у ВВП Венесуэлы. К тому же наша страна обладает гораздо большим уровнем развития науки, имеет более образованное население. В наследство России достался довольно мощный производственный комплекс, что и сегодня позволяет формировать ВВП, который наполовину не зависит от доходов нефтегазового сектора. Наконец, у России имеется достаточно военных средств, чтобы избежать прямого внедрения у себя «правильных» экономических стратегий. Тем не менее методичная деятельность правительственных чиновников в русле рекомендаций МВФ и Всемирного банка сводят эти преимущества к минимуму.
О том, что Россию ждет неминуемый крах, если она решит перенять что-либо в экономике из арсенала Уго Чавеса, говорят многие эксперты. Говорят об этом эксперты Московского центра Карнеги, пугает читателей «венесуэлизацией» член Комитета гражданских инициатив Евгений Гонтмахер, призывая власти страны вернуться к тем реформам, которые были начаты в 90-х годах. Кстати, одной из страшных черт «венесуэлизации» профессор считает «зажим внутриполитической жизни и еще более жесткое отношение к любой оппозиции», вероятно забыв, что при Чавесе оппозиция себя чувствовала весьма вольготно и в своей пропаганде ничем особо стеснена не была. Забыл, вероятно, Гонтмахер и о том, что подобные реформы по рекомендации МВФ Венесуэла провела на несколько лет раньше России и в более полном объеме. В итоге Чавесу досталась страна с экономикой, целиком зависящей от экспорта нефти, с запредельным имущественным расслоением граждан страны, большая часть из которых жила в нищете, и уровнем коррупции, далеко превышающим российские показатели.
Заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН Яков Миркин дает даже целых четыре сценария развития российской экономики в зависимости от того, насколько сильно государству удастся изменить текущую экономическую политику. Положительный сценарий, который предусматривает рост экономики государства – только один, и вероятность его осуществления профессор предрекает с аптекарской точностью – ровно 10%. Возможен такой сценарий при выполнении ряда условий: если государство начнет проводить политику дешевого кредита, сократит налоговое бремя и введет максимум льгот для малого и среднего бизнеса. А еще необходимо восстанавливать контакты с Западом (особенно с Европой), активно сотрудничать с ним в сфере борьбы с международным терроризмом и религиозным экстремизмом. Все эти меры неминуемо приведут, по мнению Миркина, к росту иностранных инвестиций, снижению инфляции, уменьшению доли государства в экономике, деофшоризации и росту производительности труда.
Невыполнение этих требований, по мнению профессора, приведет к негативным вариантам развития экономики страны. Таких вариантов у Миркина целых три, каждый рассчитан с завидной точностью по вероятности его осуществления.
В пору больших перемен спрос на различные прогнозы (в том числе экономические) значительно возрастает. Экономисты с удовольствием берутся делать предсказания, да только развитие ситуации подвержено влиянию слишком большого числа факторов, среди которых есть как случайные факторы, так и факторы вовсе неэкономического характера. Поэтому повысить вероятность «вангования», улучшив качество прогнозов, довольно сложно, зато можно добиться этого, увеличив количество вариантов этих самых прогнозов. Некоторые эксперты успешно пользуются этим обстоятельством.