"Вы в эфире"
Елена Коваленко, диктор центрального телевидения с 1977 года
Программы: "Новости Центрального Телевидения", "Время", "Московский телетайп".
На советском телевидении вёлся очень строгий отбор дикторов. "Попасть в кадр" можно было только пройдя конкурс, в приёмную комиссию которого входили радио-мэтры (такие, как Ольга Высоцкая, Владимир Всеволодов) и легендарные теледикторы — например, Игорь Кириллов, Нина Кондратова и Валентина Леонтьева.
Во время этого отбора оценивался целый комплекс данных. Важными критериями были внешняя красота, обаяние, голос, дикция, образование… Комиссия смотрела, насколько выигрышно человек выглядит в кадре, как быстро ориентируется. Были очень высокие требования к внешнему виду, ведь телевидение — это прежде всего картинка.
Если сравнивать с сегодняшним днём, то сейчас такого жёсткого отбора нет. Иногда даже непонятно, по какому принципу взяли того или иного ведущего. Совершенно очевидно, что в эфир попадают люди, не обладающие никакими природными данными для работы на телевидении.
Ведь данные нужны в любой профессии: человека, имеющего проблемы со здоровьем, не возьмут в водолазы, иначе у него попросту разовьётся кессонная болезнь. Так и для работы в кадре нужны не просто внешность и дикция, но и, например, развитая логика: дикторам часто приходится читать с листа без подготовки.
Во времена моей работы в программе "Время" нам очень часто подкладывали "тассовки" (срочные сообщения информагентства. — Прим. ред.) прямо во время эфира — причём тексты были абсолютно неадаптированные: в них не было знаков препинания, заглавных букв — весь текст был, как одна сплошная телеграмма! И в прямом эфире нужно было моментально сориентироваться!
Это дано не каждому. За малейшую ошибку могли на время отстранить от эфира, лишить премии и даже уволить!
"Дочери я этого не желала"
Моя дочь, Анна Павлова, тоже работает телеведущей (ведущая Вечерних новостей Первого канала. — Прим. ред.). Я была категорически против такого выбора. Как я уже говорила, эта профессия требует больших жертв. Здесь бывают не только большие взлёты, но и большие падения. За единственную ошибку можно лишиться работы, и потом будешь переживать всю жизнь.
Эфир — это наркотик. Если попал в зависимость от него, то уйти самостоятельно очень трудно. Дочери я этого не желала, но она приняла собственное решение. Советы, конечно, я ей давала и до сих пор даю — слежу за каждым её эфиром.
Я бы не сказала, что сейчас подготовка к эфиру ведущих проходит как-то иначе, чем в моё время. На Первом канале всегда был штатный парикмахер, но вот грим дикторы, как правило, всегда накладывали самостоятельно.
Для корректной работы с хромакеем (однотонным цветным фоном съёмки. — Прим. ред.) нас консультировали заранее — предупреждали, какого он будет цвета, чтобы мы подбирали подходящую одежду: если хромакей синий, нельзя было надевать ничего синего, если зелёный – ничего зелёного. Вы, кстати, знали, что раньше, в эпоху чёрно-белого телевидения, дикторы использовали зелёную помаду? Она выразительнее смотрелась в кадре.
Помню, как я впервые выходила в эфир — это было ещё на Шаболовке. Тогда микрофоны стояли на столе, а не прикреплялись к одежде. И перед началом эфира диктор должен был самостоятельно его включать. А я так разволновалась, что забыла нажать на кнопку! В итоге телеоператор подошёл и прямо в эфире включил мне микрофон.
Развенчаю известный миф: суфлёры у нас под столом никогда не сидели, вообще никаких суфлёров даже близко не было! Суфлёры появились только в середине 90-х годов в программе "Время". И то их ставили исключительно для политических обозревателей (считалось, что обозреватель должен выделяться на фоне диктора).
К лучшему
Нынешнее поколение дикторов имеет прекрасные технические возможности — это первое положительное влияние времени. Кроме того, сейчас у ведущих есть возможность самовыражаться, быть "живыми" и свободными — мы этого были лишены, читали всё исключительно с листа и не выходили за жёсткие рамки, даже если вели концерты. Сейчас свободы больше, и это замечательно! Ведь для зрителя всегда интереснее видеть человека "живого"!
Елена Труханова, комментатор на радио.
Ведущая радиопередач "Новости музыкальной жизни", "В рабочий полдень", "Собеседник", оперативных выпусков новостей.
Большая перемена
Сегодня, мне кажется, понятие дикторов на радио отсутствует. Во времена Гостелерадио существовала отдельная группа специально подготовленных профессионалов — дикторов. Все они были, как правило, с театральным образованием, обладали поставленными голосами и великолепной дикцией.
К ним предъявлялись очень высокие требования: грамотность, правильное ударение в словах… В нашей студии всегда лежал справочник, специально выпущенный для радио и телевидения, по которому можно было перед выходом в эфир проверить, где ставить ударения, например, в редко употребляемых географических названиях, терминах.
Только дикторам разрешалось выходить в прямой эфир (передачи шли в записи), и они должны были читать составленный редактором, строго выверенный и завизированный руководством текст. Никакие отступления или "вольности" не допускались.
"Большинство нынешних "шлягеров" никогда бы не прошло"
В СССР Гостелерадио было рупором КПСС. Работало всего четыре радиостанции: первая (преимущественно новостная), вторая — "Маяк" (5 минут информации и 25 минут музыки), третья (по ней транслировались спектакли и литературные передачи) и четвертая (музыкальная).
Конечно, была цензура. И прямые эфиры отменили именно из этих соображений — как бы кто чего лишнего не сболтнул на всю страну. В художественном вещании эту функцию цензора выполнял Худсовет.
Даже у песни "День Победы" Давида Тухманова и Владимира Харитонова были в своё время сложности: Худсовет посчитал мелодию слишком фривольной и не пропускал в эфир. К текстам песен относились очень внимательно, и в этом были свои положительные стороны: большинство нынешних "шлягеров" никогда бы не прошло!
В 50-60-е годы все слушали радио и дома, и на работе. Именно дикторы приучали людей к грамотной речи, правильному произнесению слов. Можно сказать, дикторы выступали в роли хранителей русского языка, его норм. Я, как и всё мое поколение, росла на радиопередачах.
Помню, в детстве у нас с сестрой были два игрушечных зайца. Знаете, как мы их назвали? Одного — Таня Краснушкина, а другого — Люда Маратова. Это имена дикторов, которые я слышала практически каждый день по радио. Забавно… Но самое интересное, что, когда я пришла работать на радио в конце 70-х, моим первым "наставником" по технике речи стала именно Татьяна Евгеньевна Краснушкина! Именно она научила меня правильному произношению, показала, как работать в студии у микрофона.
Ещё мне посчастливилось застать таких мастеров, как Ольга Высоцкая, Владимир Герцик, Фаина Лихачёва, Людмила Маратова, Игорь Кириллов… Я была совершенно потрясена, когда в коридоре впервые увидела живого Николая Литвинова, того самого сказочника из "Угадайки" (была такая очень любимая всеми детьми передача)!
Надо сказать, что все эти именитые мастера очень тепло относились к молодёжи, всегда старались помочь, поддержать. В то время наставничество было принято. Мы могли обратиться к любому из них с вопросом и знали, что всегда получим исчерпывающий профессиональный ответ.
Однажды мне попалось словосочетание "ломберный столик", и я в эфире сделала ошибку, произнеся слово "ломберный" с ударением на втором слоге, тогда как правильно — на первом. Буквально тут же последовала реакция: мне позвонил Игорь Леонидович Кириллов, с которым я не была знакома, и сделал замечание — притом очень доброжелательно и совсем не обидно.
Да, нас слушали, слушали внимательно, и не только другие дикторы. Были даже специальные сотрудники, чья работа заключалась именно в прослушивании эфира (сейчас это называлось бы мониторингом ошибок). Но я ещё раз повторюсь: к ошибкам относились невероятно серьёзно и даже снимали за них с эфира. Сейчас же ситуация, с моей точки зрения, чудовищная — по крайней мере на радио. Ведущие не знают элементарных вещей, употребляют слова, не понимая их значения, произносят их с ошибками, я уже не говорю об ударениях… И, похоже, никому нет до этого дела.
Эфирный КПД
Когда радио появилось, в 40-е годы, был только прямой эфир. К тому моменту, как я начала работать, передачи, наоборот, стали транслироваться исключительно в записи. И в этом я не вижу ничего плохого.
Прежде всего потому, что к эфиру относились бережнее, дорожили каждой минутой, "вычищали" тексты, и в итоге они получилась не только грамотными, но и максимально насыщенными информацией.
Сейчас дикторов нет, снова царит прямой эфир, и сердце сжимается, когда слышишь полуграмотного ведущего или горе-журналиста с плохим русским языком, которые безжалостно транжирят эфирное время, заполняя его бессодержательной болтовнёй. Несмотря ни на что, радио продолжают слушать, меньше в мегаполисах, где господствует телевидение и компьютеры, больше — в регионах.