Франц Лефорт. Друг, советник и наставник Петра I

Франц Лефорт – один из немногих ближайших соратников Петра I, который с самого начала и до конца жизни сохранил уважение и неизменное расположение будущего первого русского императора. Неслучайно на его надгробии Пётр приказал написать:


Между тем характер у Петра I был очень сложным, гневался он очень легко, даже всесильный Александр Меншиков – друг детства Петра, порой был на грани падения, и спасало его только заступничество бывшей любовницы – Марты Скавронской, будущей императрицы Екатерины I. Кроме Лефорта, пожалуй, лишь фельдмаршал Шереметев пользовался столь высоким уважением Петра, хотя категорически отказался от участия в противостоянии молодого царя с его сестрой Софьей, а потом – от участия в суде над царевичем Алексеем, принципиально не осушал «кубок большого орла», неизменно игнорировал приглашения на заседания «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора». О Борисе Петровиче Шереметеве совсем недавно было рассказано в небольшом цикле из трёх статей. Сегодня мы поговорим о Франце Лефорте.

Происхождение и молодость героя статьи

Франц Лефорт родился 23 декабря 1655 года. Часто приходится читать, что он был швейцарцем, что совершенно неверно. Во-первых, он родился в Женеве, которая присоединилась к Конфедерации кантонов лишь 19 мая 1816 года, став 22-м кантоном Швейцарии. Во-вторых, по национальности он был шотландцем.


Франц стал восьмым ребёнком в семье преуспевающего протестантского коммерсанта. До 14 лет он учился в Женевском коллегиуме, а потом был отправлен в Марсель, дабы набраться опыта у одного из торговых партнёров отца. Однако рослый (выше двух метров) и сильный юноша самовольно поступил на службу в марсельскую крепость. Недовольный отец отозвал его в Женеву, где Франц в конце 1673 года познакомился с Карлом-Якобом – младшим братом курляндского герцога. Тот легко уговорил его отправиться на военную службу в Голландию, которая с 1672 года в союзе с Испанией, империей Габсбургов и Бранденбургом воевала против Англии, Швеции, Кельна и Мюнстера. На свою первую войну Франц Лефорт отправился в июне 1674 года, был ранен, а пока лечился, боевые действия закончились, и он остался без должности и практически без средств к существованию. Поэтому по совету полковника Якоба ван Фростена 19-летний Лефорт решил поступить на службу в Москву. В Архангельск он прибыл в сентябре 1675 года, но пока добирался до столицы, Алексей Михайлович Романов умер, а его сын Фёдор в приёме на службу женевцу отказал. Обосновавшись в Немецкой слободе, Лефорт стал секретарём датского посланника и быстро выучил русский язык. Затем он женился на вдове подполковника Франца Суэ Елизавете, родственником которой оказался другой шотландец на русской службе – генерал Патрик Гордон.


По его протекции Лефорт в 1678 году, наконец, был принят на военную службу – в чине капитана он стал командиром одной из рот киевского гарнизона, которым как раз и командовал Гордон. Здесь прослужил более двух лет, сражался с крымчаками, в 1681 году получил отпуск, во время которого посетил родных в Женеве. Возвратившись в Москву, Лефорт узнал, что власть в России снова сменилась – царь Фёдор Алексеевич умер, номинальными монархами стали его младшие братья Иван (родной) и Пётр (сводный), а фактической правительницей России – их сестра Софья.



На Лефорта (который уже стал Францем Яковлевичем) обратил внимание и стал ему покровительствовать фаворит царевны – Василий Голицын, европейски образованный вельможа, которого иностранцы сравнивали с итальянским герцогом.


Лефорт быстро получил звание майора, а затем – и полковника. Участвовал и в Крымских походах Голицына, но в 1689 году он вместе со своим начальником Патриком Гордоном оставил Софью и перешёл к укрывшемуся в Троице-Сергиевом монастыре Петру I. После падения правительницы, женевец не потерялся, а напротив – быстро «пошёл вверх».

«Французской дебошан»

Пётр I регулярно стал посещать Немецкую слободу с 1690 года, причём компанию ему часто составляла младшая (и любимая) сестра Наталья. Именно тогда молодой царь очень близко сошёлся с Лефортом, который был старше его на 16 лет.


Надо отметить, что, вопреки распространённому заблуждению, и регулярным посещением Немецкой слободы, и близким знакомством с Лефортом Пётр вовсе не шокировал своих приближённых. Задолго до Петра, и Кукуй, и дом этого женевца стали посещать многие московские бояре, и в письме к брату тот жаловался на их навязчивость:


Так что, вопреки позже созданному мифу, никакого предубеждения к «немцам» в Москве тогда не было. При Алексее Михайловиче, Фёдоре Алексеевиче и Софье Россия уже уверенно шла по пути модернизации, и речь шла не о борьбе «старого» с «новым», а о противостоянии кланов Нарышкиных и Милославских, в каждом из которых видное положение занимали собственные «западники». В том числе, кстати, и женщины – с детства удивлявшая всех своими талантами Софья и прекрасно говорившая на немецком языке её мачеха Наталья Нарышкина, воспитанница «русского европейца» Артамона Матвеева, мать Петра I. Речь шла о том, кто и как будет проводить реформы – то есть не о стратегии, а о тактике.

Но вернёмся к Лефорту, который полностью очаровал Петра. Молодой царь фактически сделал дом нового знакомца своей «кукуйской резиденцией», и капитан Сенебье писал тогда:


А это свидетельство князя Б. Куракина, который был женат на сестре первой супруги Петра I:

Судьбоносные знакомства Петра I в доме Лефорта

Вероятно, именно Лефорт познакомил молодого царя с Анной Монс, которая на протяжении 10 лет была фавориткой Петра, заслужив прозвище Кукуйская царица.


Пётр I, вероятно, действительно очень любил Анну Монс, известие о её связи с саксонским посланником Кенигсеком стало для него настоящим ударом. Анна была помещена под домашний арест – столь строгий, что ей запрещалось даже посещать церковь. Когда за разрешением на брак с ней к Петру явился прусский посол Георг-Иоанн фон Кейзерлинг, тот с помощью Меншикова побил пруссака и «спустил его с лестницы», что вызвало дипломатический скандал. А много лет спустя Петру «наставил рога» и родной брат Анны – Виллем Монс, который вступил в любовную связь с императрицей Екатериной I. Пётр прекрасно знал биографию Марты Скавронской, сам регулярно «пользовался» ей, когда та была любовницей Меншикова, причём не бесплатно – «ночь любви» стоила 10 франков (свидетельство Франца Вильбуа – мужа старшей дочери пастора Глюка, в семье которого воспитывалась будущая императрица). Тем не менее Пётр пришёл в ярость, Виллему Монсу отрубили голову, которую поместили в сосуд со спиртом и поставили в спальне Екатерины. В конце XVIII века эту голову, а также голову неверной любовницы Петра I Марии Гамильтон, обнаружила курировавшая Академию наук Е. Дашкова. По приказу Екатерины II оба «экспоната» были закопаны в подвале Кунсткамеры.

Именно в доме Лефорта Пётр познакомился и с Алексашкой Меншиковым, который очень быстро стал его близким другом. Меншиков в это время был слугой женевца и, что называется, «пообтесался» в Кукуйской слободе: хоть и не слишком хорошо, но говорил на немецком языке, обучился некоторому «политесу».

Стремительная карьера Франца Лефорта

Благодаря дружбе Лефорта с царём он очень быстро продвигался по служебной лестнице. Уже в 1690 году стал генерал-майором, в 1692 году – командиром Первого Московского выборного полка, на месте расположения которого (на левом берегу Яузы напротив Немецкой слободы) в настоящее время находится московский район Лефортово. В 1693 году женевец получил звание генерал-лейтенанта. В том же году во время манёвров мы видим Лефорта командиром одного из отрядов. Затем на Переяславском озере он оказался в роли капитана корабля «Марс» – хотя именно в морском деле женевец был, мягко говоря, не силён.

В октябре 1794 года был организован «Большой Кожуховский потешный поход», в котором И. Бутурлин выступил в роли польского короля, а Ф. Ромодановский – в роли некоего «генералиссимуса Фридриха». Лефорт командовал своим полком в армии Ромодановского, а Пётр, также в подчинении у Ромодановского, был то ли рядовым бомбардиром, то ли капитаном артиллерийской роты Преображенского полка. План сражения, согласно которому Бутурлин со стрельцами оборонял специально сооружённую крепость, составил знакомый нам генерал Патрик Гордон.


Князь Куракин утверждает, что во время этого учебного сражения «с обеих сторон было убито с 24 персоны и ранены с пятьдесят». Среди пострадавших оказался и Франц Лефорт, в лицо которому попал горшок с порохом. Результатом стали сильные ожоги лица и шеи, тем не менее он сумел лично водрузить знамя своего полка на одном из укреплений «противника».

Во главе своего полка женевец принимал участие в Азовских походах Петра I. Первый, состоявшийся в 1695 году, был неудачным, единственные успехи были тогда достигнуты корпусом Шереметева, который сумел захватить три турецкие крепости – Кызы-Кермень, Эски-Таван и Аслан-Кермен. Трофеем полка Лефорта стало одно из турецких знамён, но сам он во время отступления упал с лошади и серьёзно ушибся.

По возвращении Лефорт получил звание адмирала русского флота, который как раз строился на воронежских верфях. В следующем году русские галеры под его командованием смогли преградить османскому флоту путь к Азовской крепости. По итогам похода Лефорт получил от Петра во владение село Богоявленское с окрестными деревнями в Епифанском уезде и деревню Красное в Рязанском уезде.

Лефорт в роли дипломата

Ещё в Москве герой статьи через своих знакомых распространял выгодную России информацию – и среди местных европейцев, и среди своих иностранных корреспондентов. Так, например, он уверял всех, что новые российские корабли строятся для похода на Каспий. Полагают, что ему же принадлежала идея Великого посольства 1697-1698 гг. Кстати, именно Лефорт именовался «Первым Великим послом» (вторым и третьим были Ф. Головин и П. Возницын). Но истинным руководителем этой миссии, её «серым кардиналом», всё же был Фёдор Головин.


Лефорт устраивал официальные приёмы, выступал в качестве личного переводчика царя во время самых конфиденциальных переговоров. Ему же приходилось улаживать конфликтные ситуации, возникающие по причине частого невоздержанного поведения царя и его приближённых, которые порой буквально «громили» и дома, и гостиницы, в которых останавливались. Особенно досталось в 1698 году особняку (и саду) известного ботаника Джона Евлина. Этот дом тогда снимал адмирал Джон Бенбоу, но по просьбе английского правительства вынужден был на время уступить его московской делегации. Ущерб, скрепя сердце, компенсировал король Вильгельм III, по личному приглашению которого в Англию и прибыл российский монарх.

Возвращение в Москву и смерть Лефорта

Как известно, Пётр I прервал своё путешествие по Европе после получения испугавшего его известия о мятеже стрельцов. Лефорт тогда оказался единственным из приближённых Петра I, кто под предлогом следования обычаям своей страны уклонился от участия в пытках и казнях. Более того, он пытался отговорить от них царя, за что, единственный раз, был побит им. Но Лефорту всё же удалось уговорить Петра не казнить его старшую сестру Софью, которую царь подозревал в подстрекательстве стрельцов к бунту (хотя никаких доказательств соучастия Софьи при расследовании этого дела получено не было). Намекая на знаменитый «Закон Фатиха», Лефорт сказал, что лишь турки


Пётр I тогда, как известно, проявил ужасающую жестокость, однако становиться в один ряд с «басурманами» он всё же не захотел.


Но положение запертой в Новодевичьем монастыре Софьи резко ухудшилось, она была насильно пострижена в «рясофор» (стала инокиней), получила новое имя Сусанна, а режим её заключения стал по-настоящему тюремным.

В 1698 году Пётр I приказал достроить и расширить дом Лефорта так, чтобы он был способен вместить до полутора тысяч человек. Комнаты украсили моделями кораблей, картинами и скульптурами, их стены обтянули дорогими тканями либо золочёной тиснёной кожей, в парке устроили пруды с рыбными садками и небольшой зверинец. Новоселье состоялось в феврале 1699 года, гостями стали 300 человек. И всего через 11 дней Лефорт заболел какой-то горячкой. Он умер в возрасте 43 лет 2 (12 марта) 1699 года. Говорят, что, уже умирая, он потребовал бокал вина и музыки (но доктора разрешили только музыку). О смерти соратника Петра I писали даже в иностранных газетах.

Находившийся в Воронеже Пётр немедленно вернулся в Москву, заявив:


То есть поставил Лефорта выше безусловно преданного ему А. Меншикова.

Гроб Лефорта сопровождали Преображенский, Семёновский и Лефортовский полки, сам Пётр и знатнейшие бояре, 28 полковников, иностранные послы, 24 дамы. Всем вручили памятный золотой перстень. При этом во время салютационного залпа одному из солдат оторвало голову. А ночью на кладбище были пойманы москвичи, которые пытались связать покойнику ноги – оказалось, что они считали Лефорта колдуном и хотели помешать ему выходить из могилы.

Местом захоронения Лефорта стала реформатская кирха в Немецкой слободе, позже, как полагают, его останки могли быть перенесены на Введенское кладбище. В настоящее время место его могилы неизвестно.

Вдове Лефорта назначили пенсию, однако наследством царь распорядился весьма своеобразно: поделил его между собой любимым, царевичем Алексеем, Александром Меншиковым и единственным сыном своего соратника Анри (Андреем). Который, кстати, умер от какой-то болезни в 1703 году – и род Лефорта пресёкся. Наследником имущества семьи стал его двоюродный брат и племянник героя статьи – Пётр Богданович Лефорт, но доходы от имений должна была получать вдова.

Пётр Лефорт приехал в Россию в 1694 году, участвовал в Первом Азовском походе и Великом посольстве, в начале Северной войны попал в шведский плен после сражения при Нарве и был освобождён только через 6 лет. Затем участвовал в Гангутском сражении, дослужился до чина бригадира, выполнял дипломатические поручения в Пруссии и Швеции (во время Аландского конгресса). В 1721 году стал генерал-майором, а Пётр II повысил его до генерал-лейтенанта. В 1732 году он вышел в отставку, в следующем – уехал в Мекленбург, навсегда покинув Россию.

Отношения Петра Богдановича Лефорта с тёткой были далёкими от идиллических, и в 1724 году та подавала в Правительствующий сенат жалобу на притеснения со стороны племянника.

Хотя место упокоения Франца Лефорта утрачено, в Москве есть район Лефортово, Лефортовский парк и Лефортовский вал, в Калининграде его именем назван бульвар. А на родине – в Женеве, установлен памятник: