Русский архитектор египетских построек

Люди и история. Мы уже отмечали здесь, что очень многое из того, к чему человек обращается, становясь взрослым, приходит к нему из детства. Но и события юношеских лет, времени исканий и учебы, также очень часто влияют на жизнь человека самым непосредственным образом. Касается это очень многих людей, а поскольку в данном цикле статей речь у нас идет о славных сынах нашей земли, изучавших Древний Египет, то вот как раз сегодня мы об одном таком человеке и его судьбе и расскажем.

А было так, что, когда корабль «Буэна Сперанца» привез в Санкт-Петербург двух сфинксов из древних Фив, очевидцем их доставки оказался двадцатилетний студент Академии художеств — Дмитрий Ефимов. Какими глазами смотрел он на эти заморские скульптуры, мы, разумеется, не знаем, как и не узнаем никогда, какое впечатление они на него произвели. Но то, что, будучи натурой художественной, он по достоинству оценил и строгую пропорциональность их форм, и изящество линий, и своеобразную красоту иероглифов, — несомненно. И кто знает, может быть, это событие как раз и стало тем толчком, который впоследствии подтолкнул его посвятить всю свою жизнь именно египетскому искусству.


Тут следует подчеркнуть, что судьба Дмитрия Егоровича Ефимова (1811—1864), ставшего основоположником изучения египетской архитектуры в России, сложилась действительно весьма необычно. Родился он в 1811 году в городе Николаеве в семье унтер-офицера корпуса морской артиллерии 6-й бригады, с малолетства был приписан к Черноморскому флоту и являлся его воспитанником. Казалось, что дорога у него была четко определена — идти служить во флот. Однако получилось иначе…

В ту пору в Николаеве размещался штаб Черноморского флота. И там на скромного унтер-офицерского сынка, явно обладавшего незаурядными способностями к рисованию, обратило свое благосклонное внимание высокое флотское начальство. «Хочешь научиться рисовать?» «Хочу!» — ответил Дмитрий, и сам командующий отправил пятнадцатилетнего юношу учиться в Академию художеств на средства Черноморского флота!


Архитектуру в стенах Академии изучал долгих семь лет. Причем учился хорошо, настолько хорошо, что неоднократно награждался Советом Академии серебряными и золотыми медалями за свои работы.

Ну а дальше, по традиции тогдашней системы академического образования, он в 1834 году по Высочайшему повелению (вот даже как!) был командирован в Италию на целых три года «для дальнейшего усовершенствования по части художеств на казенный счет», сообщалось в реляции академической канцелярии. Однако в Рим он приехал не сразу. Ефимов воспользовался представленной ему возможностью побывать за границей, чтобы посмотреть, обмерить и зарисовать памятники архитектуры в других странах. И получилось так, что «по дороге» в Рим он умудрился побывать и в Турции, и в Греции, и в Египте, и даже в Нубии.


Причем особенно плодотворным получилось его путешествие по Египту. Он внимательно знакомится со всеми архитектурными памятниками, доступными для обозрения, начиная от Александрии в Дельте и до самых вторых порогов. И везде он тщательно зарисовывал объекты древнеегипетской архитектуры, обмеривал их и проводил инженерные расчеты. Так постепенно он начал постигать законы египетской монументальной архитектуры, а также их глубокое внутреннее значение и сакральный смысл. То есть, говоря языком современности, «стал отличным специалистом в этой области».

Затем Аравийскую пустыню, Сирию и Малую Азию, и после двенадцатимесячного путешествия Ефимов наконец-то добрался до Рима. Но и здесь он продолжил заниматься египетским искусством, потому что в столице Италии в то время находилось немало уникальных произведений искусства, вывезенных из Египта. И вдумчивому исследователю здесь было над чем поработать.


По рассуждению Ефимова, Египет был «вратами всех наук и искусств». Он был убежден, что, не овладев тем культурным наследием, которое оставили человечеству египтяне и другие древние народы, стать настоящим архитектором попросту невозможно. Что современная архитектура целиком и полностью стоит на плечах гигантов-архитекторов прошлого.


К традиционной сентябрьской выставке Академии художеств 1836 года Ефимов послал в Россию свои замечательные зарисовки египетских храмов и, в частности, 134-колонного зала в Карнаке. А двумя годами позже вышла в свет и богато иллюстрированная монография Ефимова — «Краткие сведения о египетской архитектуре».


Даже сегодня, когда мы погружены буквально в море информации по любой интересующей нас отрасли искусства и культуры, нас не может не поражать глубина и обстоятельность этой работы молодого русского историка искусств. А он не только тщательно исследовал памятники египетского зодчества, но и пришел к заключению, что «Египет позволяет проследить развитие форм на протяжении сорока столетий» и что именно архитектура лучше других видов искусства «отражает историю народа с ее доблестями и недостатками, расцветом и упадком». Нельзя не сказать, что подобный взгляд молодого ученого на архитектуру обличает в нем человека весьма передовых и прогрессивных для своего времени взглядов.


При этом особое внимание он уделял такой архитектурной детали, как колонна, которую считал «квинтэссенцией архитектуры». Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, сколь тщательно он делал зарисовки встретившихся ему колонн. Даже иероглифы на некоторых из них изображены фотографически точно. Что, кстати говоря, совсем не случайно, поскольку в Риме его учителем был известный египтолог Розеллини, ученик самого Шампольона.

В своем исследовательском труде Ефимов убедительно доказал, что египтяне искусно использовали при строительстве «все три основные виды искусства — архитектуру, скульптуру и рисунок». И в этом их умение было настолько велико, что созданные ими памятники не могут не восхищать людей даже спустя тысячелетия.


Очень интересно он подошел и к вопросу о падении древнеегипетской цивилизации. В России и Европе в то время ещё свежи были в памяти разрушительные войны Наполеона Бонапарта. С явным намеком на их последствия Ефимов назвал его «Геростратом наших дней» и написал: «Войны вызывают нищету, стирающую плоды цивилизации». И далее: «Не пески пустыни, не разливы Нила, а войны стольких нашествий привели к падению высокой цивилизации древнего Египта».

Ну а когда Д. Е. Ефимов возвратился на родину, то за свои выдающиеся труды по изучению древнеегипетского зодчества его избрали действительным членом Академии художеств. Что для того времени было едва ли не высшей оценкой труда человека из мира искусства! В дальнейшей своей жизни строил он действительно очень мало, однако был известен и уважаем как подлинный знаток древней архитектуры.