Приморский краевой театр кукол открыл новый сезон. Здесь рады и юным, и взрослым зрителям, и готовят для них новые спектакли. 30 лет отдала театру кукол актриса Анастасия Капшук. В 2024 году у нее и личный юбилей — 50-летие. — Вы сразу после института пришли в театр? — Да. У нас 1 июня был выпускной, а 5 июня я уже была зачислена в штат театра кукол. Наверное, это было естественно, ведь наш курс набирал Виктор Васильевич Бусаренко. А привели нас к дипломам и выпустили народные артисты России Татьяна Данильченко и Анатолий Бугреев. Почему я выбрала именно театр кукол, не драматический? Не знаю. У меня в те дни в голове была одна мысль: найти свой театр, свой… Я ведь не фактурная, не высокая, поэтому в театр имени Горького — была уверена — меня не возьмут, ну и не пыталась. А в Камерный театр, так тогда назывался нынешний театр молодёжи, меня не очень тянуло. Ехать в другой город не хотел, почему-то я чувствовала, что мне нужно остаться здесь. И остался только вот театр кукол. Я пришла с документами и первый, кого увидела, был Виктор Бусаренко, он тогда уже руководил театром. Судьба! — А когда вы только поступали в институт искусств, вы думали о том, что будете работать в театре кукол? — Нет, конечно. Как все девочки, идущие «в актрисы», мечтала быть звездой, блистать в Москве… Но знаете, что? В детстве я очень любила именно кукольные мультфильмы. Мне нравилось, что на экране куклы оживали. Так что — возможно — меня интуитивно тянуло всегда к куклам, к тому, чтобы вдохнуть в них жизнь, оживить. Помню, в 1993 году, когда театр кукол переехал в здание на Петра Великого, 8, в честь этого события было большое представление. В нем участвовали ребята, которые учились на курс-два выше — Вадим и Оля Перфиловы, например. Я пришла посмотреть на этот концерт и там был момент из спектакля «Дюймовочка». Его Виктор Васильевич ставил в технике «черный кабинет», это когда на сцене нет ширмы, а актеры работают на черном фоне в черных костюмах и их не видно. И вот это меня поразило — когда из темноты, из ничего появилась кукла и началось действо. Думаю, что этот момент мне тоже запал в душу и тоже в итоге привёл к тому, что в 1995 году я открыла дверь в театр кукол. — И с тех пор открываете ее уже почти 30 лет? — Да. И не жалею ни минуты. Долго ли я осваивала мастерство кукловода, артиста именно театра кукол? Я занимаюсь этим до сих пор. Легче всего мне даются планшетные куклы, ростовые, а сложнее всего работать с тростевой куклой. Да, с классической, традиционной, когда актер скрывается за ширмой. И вот именно она требует к себе особого внимания. Потому что… Знаете, бывает, идёт спектакль и ты как бы автоматом идешь по тексту, по движениям, вот тут руку вниз, вот тут поменяться с партнером… И в итоге вдруг понимаешь, что ты куклу-то потерял! Ты ее ухватить не можешь! И вот тогда ощущаешь, что кукла тебе подсказывает: ой-ой-ой, меня замкнуло, поверни меня туда, сюда. — Это очень такая полумистическая тема — человек и кукла. Вы вдыхаете жизнь в неодушевленный предмет… — Знаете, я начинаю работать с куклой, когда она только появляется на свет, еще в мастерской у художников. Она еще существует по частям — голова готова, а туловище — нет, например. Но я уже беру в руки эту голову, рассматриваю, изучаю, говорю с ней. И да, вношу часть своей души. И она, я уверена, остаётся в этой кукле. Бывает, что перед спектаклем прохожу мимо куклы и говорю ей: ну что, хорошая моя, поработаем сегодня с тобой? И я точно знаю: если найти гармонию, построить правильные отношения с куклой, она будет тебе благодарна, будет тебе помогать и подсказывать. А если ты ее не чувствуешь, то ты будешь постоянно с ней в конфликте. И на сцене все будет идти не так. — А когда спектакли выходят из репертуара, сложно расставаться с куклой? — Иногда — да. Даже больно бывает, потому что спектакль — хороший, большой, интересный — закрывается, и кукла, с которой ты столько работал, словно уходит от тебя. Да, ты можешь ее прийти взять в руки, поговорить, но на сцену ты не выйдешь, от этого больно. И больно, если с этой куклой что-то случается. Ломается, например. Просто от времени может начать ржаветь каркас, раскрошиться поролон… Конечно, мы стараемся их беречь, а еще — часто механику одной куклы затем используем в новых постановках. Так она перерождается, возрождается заново. А вообще мы в театре давно мечтаем сделать что-то вроде небольшого музея, где будут и самые интересные, самые яркие куклы из запоминающихся спектаклей. — Самую первую свою куклу помните? — Поросенок Ниф-Ниф. Простая кукла, легкая в управлении, тростевая. Я безумно ее любила. И до сих пор помню этот спектакль. Он до сих пор полностью во мне, почти все реплики, всё, что я делала. — Был ли в вашей работе персонаж, с которым вы не совпадали, с которым приходилось работать на сопротивление? Может быть, какой-то хулиган? Вы же не всегда только положительных героев играете? — Нет, не всегда. И нет, такого персонажа не было. Потому что мне всегда хотелось играть отрицательных персонажей. Или комедийных. А мне чаще доставались роли ближе к героиням. Я же травести. Но были и интересные варианты, например, в спектакле «Рики-Тики-Тави» (6+), где я — Нагайна. Змея та еще. А я — не такая. Но мне нужно было вживаться в роль, в образ и, наверное, с помощью этого персонажа я смогла найти в себе какие-то не слишком приятные стороны. Наверное, они есть у каждого… — За 30 без малого лет работы в театре, наверное, у вас было множество ролей… — Больше 20, да. И я все помню, всех люблю. А сыграть еще раз мне хотелось бы в спектакле «Буратино» (6+). Как я люблю этого героя, эту куклу… До сих пор беру в руки, он оживает… Мне кажется, что «Буратино» должен быть в репертуаре любого театра кукол, как «Чайка» — в драматическом театре. — Артисты театра кукол чаще работают за ширмой, зритель их не видит. Многие считают, что это очень просто и что актерам драматических театров куда сложнее… — Да, есть такой стереотип, мол, мы прячемся за куклой… Ничего подобного! Понимаете, получая роль, любой артист начинает думать, как сыграет ее, что будет делать, даже жесты какие-то продумывает… И в драматическом театре воплощает свои идеи на сцене. Мы же на сцене работаем куклой, мы как бы в зазеркалье, и то, что мы видели внутри себя, нужно пропустить через куклу. И еще одно. В театре кукол мы за ширмой работаем не только с куклой, но и с реквизитом, а еще — помогаем партнеру с куклой при необходимости. То есть мы должны уметь все сразу — в один момент работать с партнером, помогая ему с куклой, потом переключиться на своего персонажа и свою куклу. И представьте, ведь за ширмой на самом деле не очень много места. А мы там все работаем вместе, в буквальном смысле ощущая плечо коллеги. На одном пятачке! И здесь ни на секунду расслабиться нельзя, чтобы не помешать партнеру, не толкнуть его нечаянно, не наступить на ногу… И уж тем более за ширмой, когда идёт спектакль, нет места для личных настроений. Мало ли, что там с тобой случилось, пока ты на спектакль шел, ты споткнулся или там в автобусе было тесно… Негативные эмоции в таком маленьком мирке сразу сильно ощущаются, поэтому — всё оставляем за ширмой. Все отодвигаешь лишнее, в том числе в самом себе. — Вы сказали, что часто одну куклу водят несколько артистов… — Да, например, вот наш любимый Цветрёнок, символ театра кукол, такой милый разноцветный персонаж. Я озвучиваю его, я с ним работаю, но при этом со мной работают еще два моих партнера, а иногда и три. Мы создали этот образ, мы работаем все вместе. Сейчас я взяла эту лапку Цветрёнка, а после этого — мой партнер, и это надо помнить, надо чувствовать… И даже если мы наступаем друг другу на ноги, это не должно иметь значения — все прощаешь в секунду и работаешь дальше. — Работая за ширмой, с теми же тростевыми куклами, вы в течение 40 минут, часа держите руки над головой, да не просто так, а с куклой… Тяжело? — Сначала да. Очень. А потом вырабатывается привычка, организм привыкает к такой нагрузке. Сложнее, как ни странно, на репетиции. Порой бывает не идет у партнера реплика или сцена, он замялся, а ты не можешь опустить руки с куклой, стоишь и ждешь. Когда же спектакль готов, когда в нем все продумано и просчитано, уже легче. Стоять просто так не приходится. Но на самом деле любая профессия актерская, что драматическая, что кукольника, сложна по-своему. И с физической, и с эмоциональной точки зрения. Нельзя сказать, что кому-то легче. — Приморский краевой театр кукол сейчас переживает эпоху перемен. У вас новое руководство, меняется репертуар, вы чаще стали играть живым планом… — Да, но это тоже интересно. Мы также больше стали работать с ростовыми, например, куклами, это интересный опыт. И я уверена, что впереди у нас — и новые спектакли за ширмой, и с другими видами кукол — очень бы хотелось поработать с марионетками, например. Уверена, что перемены к лучшему. Мы развиваемся, и это прекрасно. — Ваша работа остается с вами, когда вы уходите из театра? — Видите ли, я не только актриса, я еще и завтруппой театра кукол. Сейчас думаю о роли, а через какое-то время решаю вопросы с расписанием. Иногда даже на выходных. Это не нравится моим родным и близким, и я их понимаю. Ведь семья важнее. И я стараюсь все же оставлять работу на работе. — Если бы сегодня выпускница института искусств Настя Капшук вышла из дверей вуза, она бы пошла в театр кукол? Имея за плечами вот все, что у вас есть сегодня? — Хороший вопрос. Хороший. Да. Пошла бы. И открыла бы ту же самую дверь.
