Появится ли в Москве улица Татьяны Лиозновой?
В Москве сегодня — пять с половиной тысяч улиц. Москва растёт и расширяется с каждым годом, появляются новые станции метро, бульвары, площади. Не секрет, что москвичи предпочитают жить на улицах со звучными и красивыми названиями, а вот как найти и утвердить такие названия, как подобрать их в соответствии со спецификой того или иного района, его географическим положением или историческим прошлым — это стало целой социальной наукой.
Недавно мэр Москвы Сергей Собянин подписал указ о том, что безымянному объекту улично-дорожной сети, расположенному в Краснопахорском районе в ТиНАО, присвоено наименование "Улица Лиозновой" в память о Татьяне Лиозновой (1924-2011), кинорежиссере, сценаристе и педагоге, народной артистке СССР. Новая улица будет идти от Калужского шоссе до границ 105-го квартала по территории кинопарка "Москино" в Красной Пахре — крупнейшей площадки для проведения натурных съемок под открытым небом.
Это событие приурочено к 100-летию со дня рождения легендарного режиссера, снявшей культовые фильмы "Семнадцать мгновений весны", "Три тополя на Плющихе", "Карнавал" и другие.
Однако нельзя не отметить, что за месяц до этого постановления в микрорайоне "Северный" в СВАО местные депутаты проголосовали за присвоение трём проектируемым проездам в этом районе имен создателей фильма "Семнадцать мгновений весны". Там должны были появиться аллеи Татьяны Лиозновой, Вячеслава Тихонова и Микаэла Таривердиева.
Эта позиция была мотивирована тем, что у старинного парка усадьбы "Архангельское-Тюриково", находящегося в микрорайоне "Северный", была своя уникальная история. Именно здесь Татьяна Лиознова снимала многие сцены из "Семнадцати мгновений…". Тут Штирлиц прогуливался с фрау Заурих, поэтому местные жители называют парк не иначе, как "Баварский лес", а "дуб Штирлица и Заурих" даже отмечен на картах Яндекса. Тут Штирлиц ликвидировал агента Клауса, тело которого оказалось в усадебном пруду (и долгие годы мальчишки искали в этом месте брошенный в пруд пистолет).
А неподалеку по шоссе Берн-Берлин (а на самом деле, по Челобитьевскому шоссе) Штирлиц в самом конце сериала возвращался в почти поверженный Берлин.
Идея увековечить киноисторию района именами Лиозновой, Таривердиева, Тихонова, казалось бы, выглядела вполне уместной и логичной. И даже красивой. Но, видно, у властей было на то свое мнение…
С вопроса об этом странном решении мы и начали беседу с известным киноведом, кинокритиком, продюсером кинофестивалей, лауреатом Премии Москвы Вячеславом Шмыровым, который как раз и выступил инициатором увековечения имени Татьяны Лиозновой в топонимике Москвы.
Это событие приурочено к 100-летию со дня рождения легендарного режиссера, снявшей культовые фильмы "Семнадцать мгновений весны", "Три тополя на Плющихе", "Карнавал" и другие.
Однако нельзя не отметить, что за месяц до этого постановления в микрорайоне "Северный" в СВАО местные депутаты проголосовали за присвоение трём проектируемым проездам в этом районе имен создателей фильма "Семнадцать мгновений весны". Там должны были появиться аллеи Татьяны Лиозновой, Вячеслава Тихонова и Микаэла Таривердиева.
Эта позиция была мотивирована тем, что у старинного парка усадьбы "Архангельское-Тюриково", находящегося в микрорайоне "Северный", была своя уникальная история. Именно здесь Татьяна Лиознова снимала многие сцены из "Семнадцати мгновений…". Тут Штирлиц прогуливался с фрау Заурих, поэтому местные жители называют парк не иначе, как "Баварский лес", а "дуб Штирлица и Заурих" даже отмечен на картах Яндекса. Тут Штирлиц ликвидировал агента Клауса, тело которого оказалось в усадебном пруду (и долгие годы мальчишки искали в этом месте брошенный в пруд пистолет).
А неподалеку по шоссе Берн-Берлин (а на самом деле, по Челобитьевскому шоссе) Штирлиц в самом конце сериала возвращался в почти поверженный Берлин.
Идея увековечить киноисторию района именами Лиозновой, Таривердиева, Тихонова, казалось бы, выглядела вполне уместной и логичной. И даже красивой. Но, видно, у властей было на то свое мнение…
С вопроса об этом странном решении мы и начали беседу с известным киноведом, кинокритиком, продюсером кинофестивалей, лауреатом Премии Москвы Вячеславом Шмыровым, который как раз и выступил инициатором увековечения имени Татьяны Лиозновой в топонимике Москвы.
— Вячеслав Юрьевич, почему, на ваш взгляд, решение столичных властей присвоить имя Татьяны Лиозновой улице, идущей от Калужского шоссе, не кажется вам удачным?
— Татьяна Михайловна говорила, что никогда не чувствовала себя москвичкой, чья биография ассоциируется с Арбатом или Садовым кольцом. Хотя ее первым домом после рождения и был подвал в старинном особняке в Кадашах, рядом с Третьяковкой. Но все сознательное детство и последующие годы — вплоть до своего сорокалетия — Лиознова жила в "коммуналке" в Среднем Переяславском переулке.
А это уже северо-восток Москвы, площадь трёх вокзалов. Собственно, эта короткая улица и ведет к железнодорожным путям, а другим концом упирается в главную магистраль района — Большую Переяславскую улицу. И на этом перекрестке, кстати, стояла знаменитая колонка "с самой вкусной в мире водой", которую Татьяна Михайловна сознательно увековечила в "Карнавале".
Вся жизнь Лиозновой была связана именно с этими местами. В этом районе находятся ВГИК, носящий имя учителя Лиозновой — Сергея Герасимова, и Центральная киностудия детских и юношеских фильмов имени М. Горького. Во ВГИКе Лиознова училась, на студии Горького сняла все свои фильмы. В доме у железнодорожных путей бывали её сокурсники Нонна Мордюкова, Клара Лучко, Самсон Самсонов, в лиозновском подьезде снимали свою первую квартиру Инна Макарова и Сергей Бондарчук, ставшие семьей.
А в 1964 году Лиознова вместе с мамой наконец переехала в отдельную двухкомнатную квартиру на Звездном бульваре. Это был экспериментальный дом с первыми электроплитами (его тогда называли "Белый лебедь", видимо, за белый цвет плит), соседями Татьяны Михайловны стали многие сослуживцы по киностудии, а в соседнем подъезде даже жила мать Зои Космодемьянской. На другой же стороне бульвара был знаменитый на всю Москву магазин обоев, и между съёмками "Семнадцати мгновений…" Лиознова бегала туда отмечаться.
И всё это тот же северо-восток. Только последняя квартира Татьяны Лиозновой оказалась в Северном округе, на улице Алабяна — туда Татьяна Михайловна переехала уже после смерти матери.
Москва — огромный город, и такие понятия, как Север — Юг, тут могут носить характер отдельных государств. Исторически, например, так вышло, что на юге столицы больше снимали мосфильмовцы. И для них Киевский вокзал, находящийся в пяти остановках троллейбуса от "Мосфильма", был основной локацией, если нужны были железнодорожные объекты. Иное дело Киностудия имени Горького, для которой такой локацией был, как правило, Рижский вокзал. На его перроне Лиознова, кстати, снимала, привокзальные сцены "Семнадцати мгновений…" Всё это, мне кажется, очень важно, в том числе и для самочувствия проживающих в этих местах граждан.
А во вступившем в силу официальном решении московских властей по поводу Лиозновой есть большая доля приблизительности. Раз Лиознова из кино — вот пусть и будет её улица в кинопарке (который, как я понимаю, ещё предстоит сформировать). Наряду с десятком других улиц и аллей с кинематографическими названиями. Такой вот актёрско-режиссёрский колхоз. Из подобного, кстати говоря, Татьяна Михайловна однажды сбежала — не смогла долго существовать среди коллег в дачном кооперативе под Икшей. Она любила компании, но всё-таки близких людей, а не тех, кто случайно собрался в каком-то месте по профессиональному принципу.
Решение депутатов Северного более мотивированное, комплексное, если так можно сказать. Вообще-то это важно, что память о знаменитом сериале вошла в культурную мифологию района. О Штирлице знают не только пенсионеры, но и школьники. Это решение, к тому же, поддержали Союз кинематографистов России, две профессиональные гильдии — актеров кино и кинорежиссеров, киноакадемия "Ника", наконец Киностудия имени М. Горького. Но всё перевесила чья-то абстрактная точка зрения — Лиознова должна быть в кинопарке.
При этом по пути с севера на юг потерялись действительно свои — по духу, по совместной работе — актер Вячеслав Тихонов и композитор Микаэл Таривердиев. Имена первого ряда в нашем кино! В сегодняшней Москве нет улиц или площадей их имени, а когда будут (и будут ли вообще) — неизвестно.
— Вячеслав Юрьевич, назвать аллеи именами создателей сериала, безусловно, хорошая идея. А вот как быть с тем, что современное молодое поколение в массе своей совершенно не знает эту картину, а то и понятия не имеет, кто такая Татьяна Лиознова или Вячеслав Тихонов. И надо ли им вообще это знать?
— Есть такое понятие, как классика, — и я могу вас также спросить: а надо ли молодому поколению читать "Слово о полку Игореве" или знать о существовании писателя Лескова, если его повести и романы не проходят в школе? И что же, в столице не должно быть улицы Лескова?
Не сомневаюсь, что эти книги будут читать единицы, но значит ли это, что выдающиеся имена прошлого не надо продвигать в общественном сознании?
Когда в 1899 году отмечалось столетие со дня рождения Пушкина, крестьяне пожаловались Льву Толстому, в котором видели защиту от всякой несправедливости, на то, что их заставляют подписываться на собрание сочинений великого поэта. На тот момент Пушкин для них был писателем помещичьего класса, совершенно не сопрягался с их собственной культурой, а понятия "общенациональный поэт" как будто бы и не было вовсе.
А сегодня нет ни одного города или посёлка, где не было что-то связано с именем Александра Сергеевича. И это уже наследие другой эпохи — советской, сделавшей из поэта исполинскую культовую фигуру с большой долей официоза. Издержки в таком решении, конечно же, есть. Но разве само по себе оно плохо?
Ещё один парадоксальный пример — Маяковский. Поэт, как мы знаем, добровольно ушёл из жизни, а сделал он это из-за того обидного невнимания, которое испытывал, потому что пришло новое поколение читателей со своими литературными кумирами, а в Москве провалилась отчётная выставка, посвященная двадцатилетию творчества Владимира Владимировича… И вот через несколько лет его муза, подруга и возлюбленная Лиля Брик передала письмо Сталину, где с горечью написала о том, что Маяковского несправедливо забывают, и приложила предсмертную записку, в которой поэт просил советское правительство позаботиться о его семье.
И Сталин на этом письме написал: "Маяковский был и остаётся лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи". После этого в каждом городе появились памятник, улица, переулок, площадь имени Маяковского. Конечно, и в такой навязчивости тоже ничего хорошего не было, но иногда и такими средствами внедрялась топонимика, благодаря которой мы не забываем историю и культуру своей страны. А это основа основ. Фундамент национальной идентификации.
— Вы много лет работали с Татьяной Михайловной Лиозновой. На ваш взгляд, в чём заключалась её исключительность?
— С Татьяной Михайловной я познакомился в 1995 году, это был май — юбилей Победы. Мы устроили в Киноцентре на Красной Пресне вечер в честь создателей фильма "Семнадцать мгновений весны", и он собрал огромный состав киногруппы. Пришли и Тихонов, и Броневой, и Элеонора Шашкова. И вечер стал большим праздником для Лиозновой.
А потом в 1996 году я пришел работать главным редактором на киностудию имени Горького, и мы уже стали плотнее сотрудничать, обсуждать деловые моменты и даже дружить.
Это второе общение началось с удивительного эпизода. Я шёл к Лиозновой от метро пешком, плохо рассчитал время, плутал дворами, и думал, что мне страшно нагорит за пятнадцатиминутное опоздание. Но оказалось, что Лиознова в эти минуты переживала свой небольшой стресс. У неё за час до меня были журналисты, она им показывала свои нехитрые колечки, а потом вдруг забыла, куда их положила. "Неужели украли", — даже подумала она. А потом от волнения неожиданно заснула. И во сне увидела свою бальную сумочку, в которой все колечки и оказались. Мой приход словно бы совпал с моментом радости, и опоздания Татьяна Михайловна даже не заметила.
Уникальность же Лиозновой заключалась в том, что она всегда бралась только за тот материал, который хорошо чувствовала, и поэтому у неё всего-то девять картин, а между ними иногда огромные перерывы, которые она заполняла преподаванием, работой в худсоветах. Но каждый фильм она снимала, если принимала решение над ним работать как в последний раз. А иногда, как в случае с фильмами "Мы, нижеподписавшиеся" и "Карнавал", одна работа просто накладывалась на другу. Благо, что в них некоторые актеры, как Ирина Муравьёва или Юрий Яковлев, равномерно "перетекали" из одной картины в другую. Да и локации (натурные сьемки были в Калуге) отчасти повторялись.
Про Лиознову трудно сказать, что ей чего-то не давали (а вот могла бы снять ещё и это!) — нет, это не про неё, она при необходимости умела добиваться того, чего хотела. Например, в "Семнадцати мгновениях…" планировалось одиннадцать серий, а она сняла двенадцать. Помните этот переход из одной серии в другую, когда Штирлиц в авто с Кэт и младенцами пересекает швейцарскую границу, и мы с ждём замиранием, что скажут главному пограничнику по телефону, к которому его неожиданно подозвали? А там ничего не происходило: просто жена пограничника решила узнать, во сколько он приедет обедать.
Этакая фальшь-сцена, обманка… Просто на этот межсерийный стык драматургического материала не хватало, а в остальном его было достаточно. Не хотелось комкать ту же сцену в баре, где замечательно появилась женщина-математик в исполнении Инны Ульяновой. Или встреча с товарищем из центра, которого играл латышский актёр Паул Буткевич. Кстати, сколько бы ни говорили, что Штирлица мог бы сыграть чуть ли не Смоктуновский, в студийном альбоме с фотопробами единственным конкурент Тихонова — как раз Буткевич. Почему? Да потому что он типажно как раз и есть истинный ариец, в отличие от Вячеслава Васильевича.
А почему я этот эпизод вспомнил? Да потому что Гостелерадио СССР — заказчик картины — не хотело оплачивать эту двенадцатую серию. Мол, сняли её и смонтировали из "сэкономленных материалов". Как-то так это звучало. Так Лиознова тогда записалась на прием к генеральному прокурору страны Роману Руденко и добилась своего.
Но вот постепенный и добровольный уход Лиозновой в затворничество в 62 года в 1986 году — это уже драматическая история. Дело не только в том, что ей трудно было принять перемены — она перестала ощущать своего зрителя. Особенно после провала телефильма "Конец света с последующим симпозиумом". Политический триллер с не очень внятным сюжетом, да ещё без утепляющих психологических подробностей и ярких актёрских работ, как это было в "Семнадцати мгновениях…", страна в перестроечный бум просто не заметила. А когда Лиознова устроила показ картины для общественности в большом кинозале, народ после первой серии стал просто разбегаться. Ужасно обидно! И Лиознова, чьи лучшие фильмы и сегодня имеют высокие рейтинги, в этом конкретном случае очень мучилась вопросом: почему "Конец света…" не получился…
— И всё-таки возвращаясь к вопросу о кинематографических наименованиях улиц… Вы не боитесь, что и тут может быть кампанейщина?
— К подобным вопросам надо всегда подходить очень обдуманно и индивидуально. Не так давно появилась улица с именем Эльдара Рязанова — вблизи киноклуба "Эльдар" на Ленинском проспекте. И это, полагаю, очень красиво и логично. Подобные решения, как правило, связаны с необходимостью учитывать множество нюансов, а работа должна строиться на экспертном мнении и не всегда опираться только на активность вдов…
Надо точно понимать "культурную мифологию" того или иного района и знать, к чему можно "привязать" то или иное имя, даже если для этого потребуются определенные натяжки.
Вот, например, в Москве скоро появится улица Фаины Раневской. Прекрасно! Это район Раменок, в километре от "Мосфильма". А кто на нём только не работал? Раневская в топонимике идёт в связке с Баталовым, Гайдаем, Бондарчуком, Евстигнеевым - целых 11 знаменитых имен, которыми названы 11 дорожных объектов! Замечательно, что эти имена увековечат, но замените их на имена того же Вячеслава Тихонова, Данелия, Озерова, Евгения Леонова - тоже выдающиеся личности и тоже достойны быть отраженными в московской географии (но им пока не повезло!). И вы увидите принцип все того же "колхоза".
Мне возразят: а какому объекту стоило бы в таком случае присвоить имя великой актрисы, ведь она преимущественно жила в центре столицы, где всё давно расписано? Но давайте вспомним, что когда-то Фаина Георгиевна дебютировала на сцене театра в Малаховке, а это Московская область, недалеко от Люберец. Но, может быть, есть дорога, не имеющая названия, которая ведёт из Москвы в эту самую Малаховку?
Или много чего посносили в районе Беговой на Хорошевском шоссе, тут было несколько симпатичных двухэтажных домиков (в них преимущественно жили деятели культуры), в одном из которых была квартира Павлы Леонтьевны Вульф, знаменитой провинциальной актрисы, учителя по жизни и ремеслу Фаины Раневской — с её молодых лет. Здесь актриса часто бывала и даже оставалась у своей старшей подруги ночевать. Может быть, здесь надо было поискать?
История с несостоявшимися аллеями Лиозновой, Тихонова и Таривердиева в муниципальном округе "Северный" меня многому научила. Есть, оказывается, огромное количество нюансов, о которых "простые смертные", как правило, даже не догадываются. Но в них хорошо разбираются "специально обученные люди" — эксперты. С некоторыми из них я теперь знаком.
Поверьте, это удивительные личности. Историки, но и лингвисты, которым, например, очень не нравилось, что аллея Лиозновой может оказаться в каком-то километре от станции метро "Лианозово". Казалось бы, обыкновенное созвучие, ведь это два совершенно разных понятия. Фамилия Татьяны Лиозновой "родом" из белорусского еврейского местечко Лиозно, а район "Лианозово" связан со старинным купеческим родом армянского происхождения Лианозовых. Кстати, именно в особняке Лианозовых в Малом Гнездниковском переулке размещается ныне федеральное министерство культуры, а до 1917 года в этом особняке находилась одна из первых русских кинопродюсерских фирм.
Так вот, для обычного горожанина такое соседство похожих названий может оказаться сложным, поневоле он может запутаться, поехать "не туда". Значит, об этом надо заранее подумать и не просто сделать аллею Лиозновой, а именно Татьяны Лиозновой (как раз этот момент отдельно обсуждался), чтобы имя режиссера часть опасной нагрузки взяло на себя.
А почему в Москве нет до сих пор улицы Вячеслава Тихонова? И были ли попытки такую улицу создать? Оказывается, разрабатывался такой вариант, но он по иронии судьбы оказался вблизи двух Тихоновских улиц — Большой и Малой. И тут не повезло. Ну а если улица Вячеслава Васильевича в столице всё-таки появится, то она будет непременно с именем. Потому что параллельно в Москве может и появится улица с именем другого Тихонова - Виктора, выдающегося хоккеиста и тренера (такое наименование намечено в районе стадиона ЦСКА).
А вот с фамилией Таривердиев на карте Москвы может получиться совсем иначе. Картографы, скорее всего, забракуют длинный вариант — с именем и фамилией. Но и возразить на этот будет трудно: ведь Таривердиев в нашем сознании, если я не ошибаюсь, только один и соответственно ассоциируются только с прекрасным композитором. Хотя полное наименование — Микаэл Таривердиев — звучит, конечно, очень красиво.
И опять может возникнуть вопрос: а для чего всё это надо? Вот жил же себе Женя Лукашин, герой фильма "Ирония судьбы, или С легким паром!", на 3-й улице строителей. И ничего — даже обрёл личное счастье. И рутинное название его не смущало. Но я в любом городе, где бы ни оказался, всегда ищу "культурную мифологию". Её так легко потерять, забыть какие-то важные для истории и культуры имена. Исходить из того, что я не знаю — и другим знать не надо.
Может быть, именно поэтому мы часто сталкиваемся с молодыми людьми с нулевым уровнем исторического сознания. Для них что 1917, что 1941, что 1991 годы в ХХ веке — пустые звуки. Никакого событийного, переломного для страны, наполнения не имеют. Было — и прошло. При чём тут я? И топонимика в этом вопросе может сыграть не меньшую роль, чем хороший учебник истории.
— Татьяна Михайловна говорила, что никогда не чувствовала себя москвичкой, чья биография ассоциируется с Арбатом или Садовым кольцом. Хотя ее первым домом после рождения и был подвал в старинном особняке в Кадашах, рядом с Третьяковкой. Но все сознательное детство и последующие годы — вплоть до своего сорокалетия — Лиознова жила в "коммуналке" в Среднем Переяславском переулке.
А это уже северо-восток Москвы, площадь трёх вокзалов. Собственно, эта короткая улица и ведет к железнодорожным путям, а другим концом упирается в главную магистраль района — Большую Переяславскую улицу. И на этом перекрестке, кстати, стояла знаменитая колонка "с самой вкусной в мире водой", которую Татьяна Михайловна сознательно увековечила в "Карнавале".
Вся жизнь Лиозновой была связана именно с этими местами. В этом районе находятся ВГИК, носящий имя учителя Лиозновой — Сергея Герасимова, и Центральная киностудия детских и юношеских фильмов имени М. Горького. Во ВГИКе Лиознова училась, на студии Горького сняла все свои фильмы. В доме у железнодорожных путей бывали её сокурсники Нонна Мордюкова, Клара Лучко, Самсон Самсонов, в лиозновском подьезде снимали свою первую квартиру Инна Макарова и Сергей Бондарчук, ставшие семьей.
А в 1964 году Лиознова вместе с мамой наконец переехала в отдельную двухкомнатную квартиру на Звездном бульваре. Это был экспериментальный дом с первыми электроплитами (его тогда называли "Белый лебедь", видимо, за белый цвет плит), соседями Татьяны Михайловны стали многие сослуживцы по киностудии, а в соседнем подъезде даже жила мать Зои Космодемьянской. На другой же стороне бульвара был знаменитый на всю Москву магазин обоев, и между съёмками "Семнадцати мгновений…" Лиознова бегала туда отмечаться.
И всё это тот же северо-восток. Только последняя квартира Татьяны Лиозновой оказалась в Северном округе, на улице Алабяна — туда Татьяна Михайловна переехала уже после смерти матери.
Москва — огромный город, и такие понятия, как Север — Юг, тут могут носить характер отдельных государств. Исторически, например, так вышло, что на юге столицы больше снимали мосфильмовцы. И для них Киевский вокзал, находящийся в пяти остановках троллейбуса от "Мосфильма", был основной локацией, если нужны были железнодорожные объекты. Иное дело Киностудия имени Горького, для которой такой локацией был, как правило, Рижский вокзал. На его перроне Лиознова, кстати, снимала, привокзальные сцены "Семнадцати мгновений…" Всё это, мне кажется, очень важно, в том числе и для самочувствия проживающих в этих местах граждан.
А во вступившем в силу официальном решении московских властей по поводу Лиозновой есть большая доля приблизительности. Раз Лиознова из кино — вот пусть и будет её улица в кинопарке (который, как я понимаю, ещё предстоит сформировать). Наряду с десятком других улиц и аллей с кинематографическими названиями. Такой вот актёрско-режиссёрский колхоз. Из подобного, кстати говоря, Татьяна Михайловна однажды сбежала — не смогла долго существовать среди коллег в дачном кооперативе под Икшей. Она любила компании, но всё-таки близких людей, а не тех, кто случайно собрался в каком-то месте по профессиональному принципу.
Решение депутатов Северного более мотивированное, комплексное, если так можно сказать. Вообще-то это важно, что память о знаменитом сериале вошла в культурную мифологию района. О Штирлице знают не только пенсионеры, но и школьники. Это решение, к тому же, поддержали Союз кинематографистов России, две профессиональные гильдии — актеров кино и кинорежиссеров, киноакадемия "Ника", наконец Киностудия имени М. Горького. Но всё перевесила чья-то абстрактная точка зрения — Лиознова должна быть в кинопарке.
При этом по пути с севера на юг потерялись действительно свои — по духу, по совместной работе — актер Вячеслав Тихонов и композитор Микаэл Таривердиев. Имена первого ряда в нашем кино! В сегодняшней Москве нет улиц или площадей их имени, а когда будут (и будут ли вообще) — неизвестно.
— Вячеслав Юрьевич, назвать аллеи именами создателей сериала, безусловно, хорошая идея. А вот как быть с тем, что современное молодое поколение в массе своей совершенно не знает эту картину, а то и понятия не имеет, кто такая Татьяна Лиознова или Вячеслав Тихонов. И надо ли им вообще это знать?
— Есть такое понятие, как классика, — и я могу вас также спросить: а надо ли молодому поколению читать "Слово о полку Игореве" или знать о существовании писателя Лескова, если его повести и романы не проходят в школе? И что же, в столице не должно быть улицы Лескова?
Не сомневаюсь, что эти книги будут читать единицы, но значит ли это, что выдающиеся имена прошлого не надо продвигать в общественном сознании?
Когда в 1899 году отмечалось столетие со дня рождения Пушкина, крестьяне пожаловались Льву Толстому, в котором видели защиту от всякой несправедливости, на то, что их заставляют подписываться на собрание сочинений великого поэта. На тот момент Пушкин для них был писателем помещичьего класса, совершенно не сопрягался с их собственной культурой, а понятия "общенациональный поэт" как будто бы и не было вовсе.
А сегодня нет ни одного города или посёлка, где не было что-то связано с именем Александра Сергеевича. И это уже наследие другой эпохи — советской, сделавшей из поэта исполинскую культовую фигуру с большой долей официоза. Издержки в таком решении, конечно же, есть. Но разве само по себе оно плохо?
Ещё один парадоксальный пример — Маяковский. Поэт, как мы знаем, добровольно ушёл из жизни, а сделал он это из-за того обидного невнимания, которое испытывал, потому что пришло новое поколение читателей со своими литературными кумирами, а в Москве провалилась отчётная выставка, посвященная двадцатилетию творчества Владимира Владимировича… И вот через несколько лет его муза, подруга и возлюбленная Лиля Брик передала письмо Сталину, где с горечью написала о том, что Маяковского несправедливо забывают, и приложила предсмертную записку, в которой поэт просил советское правительство позаботиться о его семье.
И Сталин на этом письме написал: "Маяковский был и остаётся лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи". После этого в каждом городе появились памятник, улица, переулок, площадь имени Маяковского. Конечно, и в такой навязчивости тоже ничего хорошего не было, но иногда и такими средствами внедрялась топонимика, благодаря которой мы не забываем историю и культуру своей страны. А это основа основ. Фундамент национальной идентификации.
— Вы много лет работали с Татьяной Михайловной Лиозновой. На ваш взгляд, в чём заключалась её исключительность?
— С Татьяной Михайловной я познакомился в 1995 году, это был май — юбилей Победы. Мы устроили в Киноцентре на Красной Пресне вечер в честь создателей фильма "Семнадцать мгновений весны", и он собрал огромный состав киногруппы. Пришли и Тихонов, и Броневой, и Элеонора Шашкова. И вечер стал большим праздником для Лиозновой.
А потом в 1996 году я пришел работать главным редактором на киностудию имени Горького, и мы уже стали плотнее сотрудничать, обсуждать деловые моменты и даже дружить.
Это второе общение началось с удивительного эпизода. Я шёл к Лиозновой от метро пешком, плохо рассчитал время, плутал дворами, и думал, что мне страшно нагорит за пятнадцатиминутное опоздание. Но оказалось, что Лиознова в эти минуты переживала свой небольшой стресс. У неё за час до меня были журналисты, она им показывала свои нехитрые колечки, а потом вдруг забыла, куда их положила. "Неужели украли", — даже подумала она. А потом от волнения неожиданно заснула. И во сне увидела свою бальную сумочку, в которой все колечки и оказались. Мой приход словно бы совпал с моментом радости, и опоздания Татьяна Михайловна даже не заметила.
Уникальность же Лиозновой заключалась в том, что она всегда бралась только за тот материал, который хорошо чувствовала, и поэтому у неё всего-то девять картин, а между ними иногда огромные перерывы, которые она заполняла преподаванием, работой в худсоветах. Но каждый фильм она снимала, если принимала решение над ним работать как в последний раз. А иногда, как в случае с фильмами "Мы, нижеподписавшиеся" и "Карнавал", одна работа просто накладывалась на другу. Благо, что в них некоторые актеры, как Ирина Муравьёва или Юрий Яковлев, равномерно "перетекали" из одной картины в другую. Да и локации (натурные сьемки были в Калуге) отчасти повторялись.
Про Лиознову трудно сказать, что ей чего-то не давали (а вот могла бы снять ещё и это!) — нет, это не про неё, она при необходимости умела добиваться того, чего хотела. Например, в "Семнадцати мгновениях…" планировалось одиннадцать серий, а она сняла двенадцать. Помните этот переход из одной серии в другую, когда Штирлиц в авто с Кэт и младенцами пересекает швейцарскую границу, и мы с ждём замиранием, что скажут главному пограничнику по телефону, к которому его неожиданно подозвали? А там ничего не происходило: просто жена пограничника решила узнать, во сколько он приедет обедать.
Этакая фальшь-сцена, обманка… Просто на этот межсерийный стык драматургического материала не хватало, а в остальном его было достаточно. Не хотелось комкать ту же сцену в баре, где замечательно появилась женщина-математик в исполнении Инны Ульяновой. Или встреча с товарищем из центра, которого играл латышский актёр Паул Буткевич. Кстати, сколько бы ни говорили, что Штирлица мог бы сыграть чуть ли не Смоктуновский, в студийном альбоме с фотопробами единственным конкурент Тихонова — как раз Буткевич. Почему? Да потому что он типажно как раз и есть истинный ариец, в отличие от Вячеслава Васильевича.
А почему я этот эпизод вспомнил? Да потому что Гостелерадио СССР — заказчик картины — не хотело оплачивать эту двенадцатую серию. Мол, сняли её и смонтировали из "сэкономленных материалов". Как-то так это звучало. Так Лиознова тогда записалась на прием к генеральному прокурору страны Роману Руденко и добилась своего.
Но вот постепенный и добровольный уход Лиозновой в затворничество в 62 года в 1986 году — это уже драматическая история. Дело не только в том, что ей трудно было принять перемены — она перестала ощущать своего зрителя. Особенно после провала телефильма "Конец света с последующим симпозиумом". Политический триллер с не очень внятным сюжетом, да ещё без утепляющих психологических подробностей и ярких актёрских работ, как это было в "Семнадцати мгновениях…", страна в перестроечный бум просто не заметила. А когда Лиознова устроила показ картины для общественности в большом кинозале, народ после первой серии стал просто разбегаться. Ужасно обидно! И Лиознова, чьи лучшие фильмы и сегодня имеют высокие рейтинги, в этом конкретном случае очень мучилась вопросом: почему "Конец света…" не получился…
— И всё-таки возвращаясь к вопросу о кинематографических наименованиях улиц… Вы не боитесь, что и тут может быть кампанейщина?
— К подобным вопросам надо всегда подходить очень обдуманно и индивидуально. Не так давно появилась улица с именем Эльдара Рязанова — вблизи киноклуба "Эльдар" на Ленинском проспекте. И это, полагаю, очень красиво и логично. Подобные решения, как правило, связаны с необходимостью учитывать множество нюансов, а работа должна строиться на экспертном мнении и не всегда опираться только на активность вдов…
Надо точно понимать "культурную мифологию" того или иного района и знать, к чему можно "привязать" то или иное имя, даже если для этого потребуются определенные натяжки.
Вот, например, в Москве скоро появится улица Фаины Раневской. Прекрасно! Это район Раменок, в километре от "Мосфильма". А кто на нём только не работал? Раневская в топонимике идёт в связке с Баталовым, Гайдаем, Бондарчуком, Евстигнеевым - целых 11 знаменитых имен, которыми названы 11 дорожных объектов! Замечательно, что эти имена увековечат, но замените их на имена того же Вячеслава Тихонова, Данелия, Озерова, Евгения Леонова - тоже выдающиеся личности и тоже достойны быть отраженными в московской географии (но им пока не повезло!). И вы увидите принцип все того же "колхоза".
Мне возразят: а какому объекту стоило бы в таком случае присвоить имя великой актрисы, ведь она преимущественно жила в центре столицы, где всё давно расписано? Но давайте вспомним, что когда-то Фаина Георгиевна дебютировала на сцене театра в Малаховке, а это Московская область, недалеко от Люберец. Но, может быть, есть дорога, не имеющая названия, которая ведёт из Москвы в эту самую Малаховку?
Или много чего посносили в районе Беговой на Хорошевском шоссе, тут было несколько симпатичных двухэтажных домиков (в них преимущественно жили деятели культуры), в одном из которых была квартира Павлы Леонтьевны Вульф, знаменитой провинциальной актрисы, учителя по жизни и ремеслу Фаины Раневской — с её молодых лет. Здесь актриса часто бывала и даже оставалась у своей старшей подруги ночевать. Может быть, здесь надо было поискать?
История с несостоявшимися аллеями Лиозновой, Тихонова и Таривердиева в муниципальном округе "Северный" меня многому научила. Есть, оказывается, огромное количество нюансов, о которых "простые смертные", как правило, даже не догадываются. Но в них хорошо разбираются "специально обученные люди" — эксперты. С некоторыми из них я теперь знаком.
Поверьте, это удивительные личности. Историки, но и лингвисты, которым, например, очень не нравилось, что аллея Лиозновой может оказаться в каком-то километре от станции метро "Лианозово". Казалось бы, обыкновенное созвучие, ведь это два совершенно разных понятия. Фамилия Татьяны Лиозновой "родом" из белорусского еврейского местечко Лиозно, а район "Лианозово" связан со старинным купеческим родом армянского происхождения Лианозовых. Кстати, именно в особняке Лианозовых в Малом Гнездниковском переулке размещается ныне федеральное министерство культуры, а до 1917 года в этом особняке находилась одна из первых русских кинопродюсерских фирм.
Так вот, для обычного горожанина такое соседство похожих названий может оказаться сложным, поневоле он может запутаться, поехать "не туда". Значит, об этом надо заранее подумать и не просто сделать аллею Лиозновой, а именно Татьяны Лиозновой (как раз этот момент отдельно обсуждался), чтобы имя режиссера часть опасной нагрузки взяло на себя.
А почему в Москве нет до сих пор улицы Вячеслава Тихонова? И были ли попытки такую улицу создать? Оказывается, разрабатывался такой вариант, но он по иронии судьбы оказался вблизи двух Тихоновских улиц — Большой и Малой. И тут не повезло. Ну а если улица Вячеслава Васильевича в столице всё-таки появится, то она будет непременно с именем. Потому что параллельно в Москве может и появится улица с именем другого Тихонова - Виктора, выдающегося хоккеиста и тренера (такое наименование намечено в районе стадиона ЦСКА).
А вот с фамилией Таривердиев на карте Москвы может получиться совсем иначе. Картографы, скорее всего, забракуют длинный вариант — с именем и фамилией. Но и возразить на этот будет трудно: ведь Таривердиев в нашем сознании, если я не ошибаюсь, только один и соответственно ассоциируются только с прекрасным композитором. Хотя полное наименование — Микаэл Таривердиев — звучит, конечно, очень красиво.
И опять может возникнуть вопрос: а для чего всё это надо? Вот жил же себе Женя Лукашин, герой фильма "Ирония судьбы, или С легким паром!", на 3-й улице строителей. И ничего — даже обрёл личное счастье. И рутинное название его не смущало. Но я в любом городе, где бы ни оказался, всегда ищу "культурную мифологию". Её так легко потерять, забыть какие-то важные для истории и культуры имена. Исходить из того, что я не знаю — и другим знать не надо.
Может быть, именно поэтому мы часто сталкиваемся с молодыми людьми с нулевым уровнем исторического сознания. Для них что 1917, что 1941, что 1991 годы в ХХ веке — пустые звуки. Никакого событийного, переломного для страны, наполнения не имеют. Было — и прошло. При чём тут я? И топонимика в этом вопросе может сыграть не меньшую роль, чем хороший учебник истории.