Русский бархатный путь: где он проходил
Из истории Большой Стромынской дороги
Во Владимирской области полно странных диких полей. Прямо возле тракта можно увидеть такой тёмный ельник, что глаза съедает его холодный мрак. Километры сосновой коры трещат на ветру.
Когда поздней осенью или зимой чувствуешь деревенский берёзовый дым, так и зовёт скорее в тёплый дом, к огню. Природа у нас неприветливая, дикая, коварная.
Реки весной, а то и летом, норовят проглотить половину деревни, слизнуть с берега огороды и бани. С этим бесполезно бороться, и хотя русские здесь исторические новосёлы, даже древние угро-финские поселенцы, наученные голодом, гнусом, сыростью, далеко не везде решались жить и строить.
Однако, была у нас одна кровеносная жила, напитавшая эти края предприимчивостью новых людей, мастеровых и купцов. Древний стромынский тракт соединил Москву, Юрьев-Польский, Суздаль и Владимир, и со временем, вдоль него стали строить деревни, жизнь потекла и вглубь.
Ткачи с заливных лугов
Дело в том, что на нашей земле почти ничего не растёт. Ржаные поля быстро выпивают скудные силы из земли и приходят в негодность, а русский без трёх фунтов в день родного кислого хлеба никак не сможет. Выход здесь может быть только один – продукты покупать, а самому работать в найме или торговать. Вот и занимались по этому тракту, в основном, гончарным делом и ткацким ремеслом. Льняные полотна продавали с рук, выходя на дорогу и предлагая проходящим обозам.
С наступлением индустриальной эпохи всё изменилось. На тракте поселилось несколько купцов, которые занялись обучением крестьян ткачеству очень дорогой материи: шёлкового бархата, плюша и полумеха. Принцип был похож на привычный, да инструменты и сырьё немного другие. Об этом рассказывают в селе Заречье бывшего Покровского уезда Владимирской области. Соловьёвы, Думновы — их здесь помнят все.
Купцы открывали фабрики при своих усадьбах и нанимали местных ткачих на работу, нередко станок и сырьё давались на дом. Со временем вырастали новые храмы, появлялись больницы и школы для работников и их семей, даже из соседних городов приезжали соискатели.
Ткачи производили около аршина материи в день и получали 25 рублей в месяц. Этого хватало на жизнь с лихвой, так как, к примеру, корова по тем временам стоила порядка 5 рублей.
Премию они получали отрезами тканей, так что любая местная жительница вполне могла позволить себе модную тогда плюшевую безрукавку — «обжимку». Отпуск длился 3 летних месяца, за которые можно было сделать кое-какие запасы на зиму и посадить овощи.
Ремесло за плечами не носят
День ткача начинался в 4 утра, вставать позже было не принято. При свете закопчённой керосиновой лампы готовились заряжать станок заново на 100 метров или продолжать вчерашнюю работу. В каждом ряду, где был ворс, нужно было намотать шёлк на специальную спицу и затем, разрезать петли по едва различимой канавке острым ножом. Для бархата спица была очень тонкая, ведь ворс у него низенький, для плюша – побольше, а для полумеха – самая толстая.
В темноте это проделать особенно трудно, глаза моментально устают, вот и выходили ткачи на покой до 40 лет, изработанные и плохо видящие. В цеху стоял такой шум, что в соседних домах тоже просыпались, так что вскоре вышел запрет на близкое строительство рабочих помещений.
«Я весёлая ткачиха, хорошо умею ткать! Пинч-понч-клёпа-клёпа, хорошо умею ткать!». Это во дворе играет с детьми правнучка фабриканта Сергея Ивановича Думнова. Два мальчика-челнока стараются успеть пробежать между смыкающимися рядами других ребят. А в те времена они бы уже вовсю ткали, ведь в 12 лет почти каждого ребёнка ставили к станкам учиться.
Даже простые детские забавы здесь характерные – шёлковый бархат до революции всех кормил. Пролетариату такие материи были ни к чему, усадьбу тогда раскулачили, но о промысле сегодня осталась не только память, но и полностью восстановленный быт местного дома-музея.
Река шелков и ситца
Думнов продавал свой непревзойдённый бархат за границу, завоёвывал там премии за качество и был известным меценатом. В Авдотьино у Берлюковского монастыря ткал свой шёлк Соловьёв, отстраивая постепенно город Киржач, который он полностью взял под своё крыло. Шерстопрядильная фабрика во Фрянове, знаменитое Карабаново со своими барановскими ситцами – всех и не упомнить, но известно одно: стромынский тракт некогда был дорогой, по которой во все концы развозились лучшие русские ткани.
«Это наш бархатный путь!» — говорят во Фряново. «Великий русский шёлковый путь» — говорят московские этнографы. Так или иначе, об этой древней дороге известно ещё далеко не всё, и кто знает, какие секреты раскроет она в будущем?