Чёрные списки, или Русскую рок-песню не задушишь, не убьёшь
В начале 1980-х годов русский рок чувствовал себя более-менее уверенно. Конечно, возможности для выступлений у музыкантов были крайне ограничены, а власти смотрели на самодеятельных рокеров с явным подозрением, но, тем не менее, лучшие группы Союза стабильно набирали популярность. «Машина времени» совсем недавно перешедшая на профессиональную сцену, активно гастролировала по стране. Глядя на неё, любительские команды из разных городов начинали верить, что их мечты о признании не столь уж призрачны. В 1981 году открылся Ленинградский рок-клуб, который через два года начал проводить регулярные фестивали. Подобные мероприятия, зачастую под видом конкурсов студенческой самодеятельности или политической песни, устраивались в Свердловске, Баку и в других городах страны. Группы получили возможность изредка выезжать за пределы своих регионов, расширяя ряды поклонников. Рокеры смотрели в будущее с оптимизмом, который сильно подорвал 1984 год.
Ещё в 1983-м союзное Министерство культуры обратило своё высочайшее внимание на эстрадные ансамбли. Для начала коллективам, выступавшим на официальной сцене, было предписано иметь в репертуаре не менее 80% песен, написанных членами Союза композиторов. Популярные «динамики», «карнавалы» и «машины времени» приуныли, а неофициальные музыканты принялись зубоскалить о практически безграничных лоббистских возможностях Союза композиторов.
Веселились они зря. 26 октября 1983 года появилось письмо Министерства культуры СССР и ВЦСПС № 4/32−817 «О самодеятельных музыкальных эстрадных группах», приказывавшее усилить контроль и за их репертуаром. В сопроводительной записке указывалось: «В настоящее время в некоторых городах и районах… создаются молодёжные эстрадные самодеятельные группы,. [которые] строят свои программы на произведениях собственного сочинения, отличающихся низким идейно-художественным уровнем, объявляют себя приверженцами одного из направлений западной эстрады… Обращаем Ваше внимание на необходимость… своевременного учёта указанных музыкальных групп, внимательного изучения их репертуара, усиления повседневного контроля за их концертной деятельностью…»
13 февраля 1984 года новым Генеральным секретарём ЦК КПСС стал Константин Устинович Черненко. По какой-то причине тяжело больного и плохо отражавшего действительность 72-летнего лидера огромной страны сильно беспокоили проблемы поп-музыки. Ещё 14 июня 1983 года, выступая на пленуме ЦК КПСС с докладом «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Черненко заявил: «Не всё удовлетворяет нас и в таком популярном искусстве, как эстрадное. Нельзя, например, не видеть, что на волне этой популярности подчас всплывают музыкальные ансамбли с программами сомнительного свойства, что наносит идейный и эстетический ущерб». Возмещать этот ущерб Константин Устинович принялся сразу после прихода к власти. Именно в его краткое правление в СССР начались главные гонения на музыку в стиле рок. В апреле 1984 года на совещании заведующих областными отделами культуры в Горьком прозвучал доклад работника ЦК КПСС об эстрадной музыке, часть которого посвящалась самодеятельным рок-группам. Были названы три города, «где это движение приобрело острый характер: Москва, Ленинград и Свердловск». Докладчик зачитал список «неоднозначных» групп, на творчество которых областным управлениям культуры следует обратить особое внимание…
Вскоре этот устный перечень превратился в официальный документ. 25 июля 1984 года вышел приказ Министерства культуры РСФСР № 361 «О мерах по упорядочению деятельности в вокально-инструментальных ансамблях, повышению идейно-художественного уровня их репертуара». В целом в нём повторялись обычные для тех времён требования «усилить, повысить и строго указать». Что-то новенькое содержалось в приложении к этому документу. Оно включало обширный список «самодеятельных ВИА и рок-групп, в творчестве которых допускается искажение советской действительности, пропагандируются чуждые нашему обществу идеалы и настроения». Органам, надзиравшим за культурой, предписывалось применять к опальным группам жёсткие меры. Песни фигурантов этого чёрного списка так же, как и музыку западных исполнителей, угодивших в ещё более обширный перечень, запрещалось транслировать по радио и телевидению, включать на дискотеках, записывать в студиях звукозаписи.
«Иностранная» часть документа содержала несколько десятков названий групп и имён артистов, с пояснениями, чем именно они не понравились советским властям. Открывали скорбный список никому не известные коллективы с явно антисоветскими названиями, вроде «Немецко-польская агрессия», «Немецко-американская дружба», «Центральный комитет», «Кремль и хороший народ», «Кожаные комиссары»… Далее следовали имена гораздо более известные. Хардовикам «Iron Maiden», «Kiss», «Scorpions» вменялась в вину «пропаганда насилия», «AC/DC» вдобавок прилетело за неонацизм, а «Nazareth» — за религиозный мистицизм и садизм. В насилии уличили и развесёлые ска-группы «Madness» и «Bad Manners». Панкам «Sex Pistols», «Clash» и «Stranglers» придумывать прегрешения не пришлось: термин «панк» сам по себе являлся в СССР доказательством их вредности. Сладкоголосый испанец Хулио Инглесиас был обвинён в «неофашизме», а певицы Тина Тёрнер и Донна Саммер в том, чем они, наверняка, гордились — в «сексе» и «эротизме».
В запретный список угодили даже англичане из «Pink Floyd», о которых советская печать всегда писала, как о прогрессивных музыкантах, разоблачавших пороки капитализма. Правда, в документе запрещался лишь один альбом «Pink Floyd» — «The Final Cut» 1983 года. В нём «прогрессивные рокеры» оболгали мирную внешнюю политику СССР, спев в одной из песен: «Brezhnev took Afghanistan, Begin took Beirut».
Отечественная часть чёрного списка была покороче и структурировалась по географическому признаку. Сегодня большинство названий коллективов, угодивших в этот документ, украшают страницы рок-энциклопедий. Имена московских групп «Альянс», «Браво» и «Центр», ленинградских «Аквариума», «Кино» и «Мифов», свердловских «Трека», «Урфина Джюса» и «Наутилуса», уфимского «ДДТ» золотыми буквами вписаны в историю русского рока. Они играли в разных стилях, но, по мнению чиновников от культуры, одинаково очерняли советскую действительность…
Судя по всему, оставшиеся неизвестными эксперты, готовившие список, в роке разбирались слабо. Скорее всего, обвиняя западные коллективы во всех смертных грехах, они зачастую ориентировались не на тексты песен, которые ещё надо было найти, а на обложки пластинок со страшными или соблазнительными картинками. Их некомпетентность проявилась и в отечественной части документа. Обнаружить в ранних песнях «Кино», «Центра» или «Наутилуса» пропаганду «чуждых нашему обществу идеалов» можно лишь при очень пристрастной их оценке. Видимо, и экспертам, и их руководителям из союзного министерства, а может быть и начальству повыше просто не нравились резкие громкие мелодии с не очень понятными словами. Зачем советским людям слушать все эти рок-н-роллы, когда есть столько приятных песен о любви к своей стране, о строительстве БАМа или хотя бы о родной природе?..
Приказ Министерства культуры быстро разошёлся по стране. В некоторых областных управлениях культуры к нему подошли творчески: перепечатывая приложение к столичному документу для рассылки в районы, местные чиновники вставляли в него названия «вредных» рок-групп из своего города, до которых у москвичей, наверное, не дошли руки. Так свердловский вариант чёрного списка пополнился «Чайфом» и «Змей Горыныч Бэндом» — команды, страшной уже одним своим названием. Гитарист «Чайфа» Владимир Бегунов в 1984 году работал патрульным милиционером и о том, что его группа попала в чёрный список, узнал на службе: «Меня, рядового мента, постыдил за это замполит. Тогда никому в голову не приходило, что скоро признаваться в том, что ты служил замполитом, будет стыдно, а говорить, что ты играл в запрещённой рок-группе, станет как-то даже и гордо!»
Может показаться странным, но попадание в приложение к грозному приказу Минкульта почти не отразилось на судьбах команд, в него угодивших. И речь не только о «Madness» и «The B-52's», и не подозревавших, что они «пропагандируют насилие», но и об отечественных коллективах. «У нас, в Ленинградском рок-клубе этих чёрных списков и не заметили, — свидетельствует историк питерского рока Андрей Бурлака. — Приказ касался подведомственных Министерству культуры дискотек, студий звукозаписи и радиопередач. Песни наших групп не крутили ни на дискотеках, ни по радио, поэтому все эти бюрократические бумаги существовали как бы в параллельной реальности». Что касается студий звукозаписи, то в них и после выхода приказа по-прежнему можно было купить кассеты с альбомами «Kiss» и «Кино, только продавались они теперь из-под прилавка и с небольшой наценкой «за запрещённость». Возможно, единственным реальным последствием появления чёрных списков стало то, что «антисоветский» дискотечный хит «Moskau» западно-германской диско-группы «Dschinghis Khan» перестали крутить на школьных танцах.
К сожалению, антироковые репрессии 1984 года не ограничились появлением чёрных списков. К делу подключились милиция и органы госбезопасности. Пришить рокерам страшные статьи УК РСФСР 190 «прим» (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй), или 70 (антисоветская агитация и пропаганда) было сложновато, поэтому их прессовали по другим статьям. В марте 1984 года во время милицейского налёта на концерт молодой столичной группы «Браво» была задержана её вокалистка Жанна Агузарова, которую выслали в Сибирь за нарушение паспортного режима. В мае за организацию «левого» выступления суд приговорил лидера группы «Воскресение» Алексея Романова к конфискации имущества и трём годам условно. Летом после выхода альбома «Периферия» группы «ДДТ» башкирский КГБ стал так усиленно интересоваться лидером коллектива Юрием Шевчуком, что тому пришлось уехать из Уфы сначала в Свердловск, а затем в Ленинград. В октябре в Свердловске был арестован фронтмен группы «Рок-полигон» Александр Новиков. Его обвинили в сбыте самопальной музыкальной аппаратуры и посадили на 10 лет…
Количество концертов неофициальных групп, и до того совсем небольшое, стремительно сократилось. Даже в Ленинграде в продолжавшем действовать рок-клубе концерты проходили крайне редко. В Свердловске, например, за весь 1984-й год и восемь месяцев 1985-го зрители почти не имели шансов услышать рок живьём. За это время развилась и окрепла магнитофонная субкультура: почти еженедельно выходили новые альбомы уже заслуженных и ещё только начинающих групп.
А тут и на самом верху ситуация изменилась. В марте 1985 года Черненко умер, а страну возглавил молодой Михаил Горбачёв. Вскоре после этого сковывавшие советский рок-н-ролл идеологические щупальца заметно ослабили хватку. Почувствовавшие свободу музыканты искренне поддержали начинавшуюся перестройку с её гласностью и экономическими послаблениями. Начинался новый этап истории отечественной рок-музыки.