Министр энергетики Казахстана Алмасадам Саткалиев сообщил об обсуждении с российскими коллегами проекта строительства гидроэлектростанции на реке Иртыш. Новая ГЭС может всколыхнуть давние споры по поводу «справедливого использования» реки тремя странами, считает эксперт. Андрей Сизов, генеральный директор ООО «Балтийский метанол» По словам Саткалиева, речь идет о контррегуляторе Шульбинской ГЭС — генерации, которая используется в энергоёмкий период, а также при прекращении работы других станций. Кроме того, регулирующие плотины позволяют стабилизировать уровень воды, минимизируя негативные эффекты, возникающие из-зафункционирования гидроузлов выше по течению. О контррегуляторе для Шульбинской ГЭС задумались ещё во время её строительства —на излете СССР. Но если эту станцию достроили и даже (уже в нулевые) успели отдать в концессию американцам, то Булакская ГЭС (так изначально назывался контррегулятор) долгое время фигурировала лишь на бумаге. Долгое время о наличии таких планов напоминала разве что линия электропередачи, проведённая в район запланированной очередной энергостройки. Не исключено, что одна из причин многолетней заминки — трансграничный статус Иртыша. Река протекает по территории сразу трех государств —Китая, Казахстана и России. Взаимоотношения между этими странами партнёрские, но нельзя сказать, что позиции Москвы, Пекина и Астаны абсолютно по всем вопросам совпадает. Одно из «тонких мест» —как раз параметры использования водных ресурсов Иртыша. Его исток расположен в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), регионе крайне чувствительном (если не сказать —проблемно) для китайских властей. В 2000-м правительство КНР утвердило стратегию масштабного освоения СУАР и увеличения численности населени с 20 до 100 миллионов человек к 2030 году, в основном за счет переселения этнических китайцев с целью ассимиляции с этническими уйгурами. Такой мега-проект не мог не учитывать использование водных ресурсов. Эксперты в связи с этим обращают внимание на строительство в СУАР 300-километрового ирригационного канала Черный Иртыш — Карамай, предназначенного для орошения территорий, расширения площадей под хлопок и зерновые, а также для нужд нефтяного промысла. В результате китайская доля водозабора уже достигает 15–20%. Такая динамика, очевидно, не в пользу гидроэнергетических проектов Казахстана, находящегося ниже по течению. А значит, и Китай едва ли будет помогать Астане деньгами и компетенциями в развитии иртышского гидроузла. При этом дефицит энергомощностей в РК лишь обостряется. По прогнозам республиканского Минэнерго, к2029 году он увеличится втрое — до 3 ГВт. И половину своих потребностей в мощностях Казахстан может закрыть за счёт ГЭС. Неудивительно, что власти пытаются всё же реанимировать проект иртышского контррегулятора. Правда, теперь его название — не Булакская, а Семипалатинская ГЭС. Именно под таким названием проект, что называется «в первом приближении», представили летом 2023-го топ-мененджеры «Самрук-Энерго», холдинга, контролирующего крупнейшие энергокомпании Казахстана. Позднее, уже в начале этого года, Касым-Жомарт Токаев встретился в Дохе с руководством катарской NebrasPower, изъявившей желание участвовать в строительстве ГЭС на Иртыше. Тем не менее, Астана обратилась также и к своему северному соседу. «Данная река (Иртыш — прим. автора), как вы знаете, является приграничной, поэтому привлечение опыта наших российских коллег видится вполне логичным действием», — поясняет Саткалиев. А мы, в свою очередь, добавим, что на Россию приходится самая длинная часть иртышского русла — 2010 км, и это низовья. Иными словами, любые китайские и казахстанские гидроэнергетические проекты, связанные с Иртышом, самым непосредственным образом влияют на сибирскую экологию, сельское хозяйство и т. п. Нельзя сказать, что строительство еще одной ГЭС выше по течению — однозначный минус для экосистемы низовий Иртыша и Оби, в которую он впадает. Например, омский эколог Сергей Костарев считает, что регулирующая плотина «как раз приведет к повышению уровня Иртыша в Омске за счет перераспределения стока». Но даже если так, это не отменяет проблему китайских водозаборов. Скорее наоборот. И вот здесь как раз впору вступить в диалог не только экологам и гидроэнергетикам, но и дипломатам. Во-первых, с учетом нынешних особенных отношений между Россией и Китаем. А во-вторых, с учетом участия в ШОС всех трех стран, чье благополучие непосредственно зависит от того, насколько бережно и продуманно используются водные ресурсы Иртыша. Про задействование механизмов ШОС для урегулирования «гидрополитических» коллизий уже говорят в Казахстане на экспертном уровне. Теперь — дело за Россией. Не исключено, кстати, что консультации по Семипалатинской ГЭС, инициированные казахстанским Минэнерго, тоже преследуют своей целью вовлечение Москвы в «водяную дипломатию». И возможно, имеет смысле воспользоваться этим пасом казахстанских коллег. Создание прецедента — использование ШОС для урегулирования многолетних разногласий, касающихся использования водных ресурсов, в равной степени будет полезно укрепления глобального авторитета как самой организации, так и инициатора применения такого механизма. Иными словами, «мяч» на стороне России. И оказался он у нас весьма своевременно. Ведь буквально на днях появились сообщения о готовности стран G7 инвестировать в инфраструктурные проекты в Центральной Азии. Сложно предположить, что «семерка» не попытается вложиться, в том числе, и в строительство новых ГЭС. С неизбежным в этом случае обострением водных споров. Поэтому России время брать инициативу в свои руки. Делать так, чтобы геополитические противники вынуждены были учитывать наши интересы и играть по тем правилам, которые установлены с нашим непосредственным участием. Особенно — в критически важных для нас регионах.
