Эмоции беларуского протеста
Эмоции являются важной составляющей жизни человека, влияя не только на чувства, но и на поведение. Эмоции также влияют на политическую активность человека, мотивируя или подавляя его действия. На примере протестов 2020 года можно проследить как эмоции непосредственно влияли на ход протестов, а также на тактики участников.
Во время активной фазы протестов Светлана Тихановская не была в Беларуси и не контролировала протест. А те представители оппозиции, которые участвовали в протестных акциях, так и не возглавили протест. Толпа протестующих самостоятельно выбирала маршрут шествия, время и место сбора. Информация распространялась в основном через мессенджер Telegram.
Эмоции, а точнее моральный шок, сыграли важную роль в активизации и мобилизации людей на протест. В своей статье «Эмоции и протестное участие в Беларуси» Елена Николаенко [1] ссылается на Ван Стекеленбурга и Кладерманса. Эмоции в этой концепции выступают ускорителями и усилителями протестного поведения, поскольку влияют на скорость и силу протестной мотивации личности. Например, гнев считается мощным двигателем политических действий. Ее можно считать моральной эмоцией, выражающей, например, оценку социальной реальности и стремление изменить общественный моральный порядок (гнев, вызванный расизмом, усилил активизацию движения Black Lives Matter в США). [2]
Однако одной эмоции недостаточно для массовой мобилизации, поэтому исследования рассматривали различные комбинации эмоций, чтобы объяснить закономерности массовой мобилизации. Концепция, возникшая в результате моральной батареи служит для теоретизирования взаимодействия между отрицательными и положительными эмоциями для достижения политических действий. Рансан-Купер утверждает, что сочетание морального возмущения и утраты страха создаст моральную батарею для создания и поддержания протестов в условиях строгой автократии. [3]
Джеймс Джаспер, в своей статье «Эмоции протеста..» восстановил последовательность эмоций, связанных с мобилизацией против недемократических режимов. Моральный шок – это неожиданное событие или информация, которая вызывает у человека такое возмущение, что он склонен к политическим действиям. Моральное негодование – отрицательная эмоция, возникающая в результате морального потрясения и способствующая облегчению страха. Утрату страха можно считать противоположным полюсом такой негативной эмоции, как страх. [4] Исследование Гудвина с Пфаффом показывают, что потеря страха необходима для протеста в условиях автократии. Анализ эмоциональной работы по подавлению страха объясняет, почему некоторые люди могут направить свое моральное возмущение на акции протеста. [5]
Результаты выборов-2020 года стали моральным шоком, поскольку были масштабно сфальсифицированы. Стратегия демократических сил, использование белых браслетов, стала отличительным знаком поддержки Тихановской. Огромные очереди на избирательные участки, люди с белыми браслетами, разговоры между людьми об однозначной поддержке объединенного штаба оппозиции – все это было на контрасте с результатом выборов: 80% за Лукашенко, 10% за Тихановскую. Шок был вызван открытой фальсификацией выборов, это были не похожие на правду 48% или 60%, а нарисованные 80%. Люди, которые стояли возле своих избирательных участков, чтобы проверить результаты, столкнулись с тем, что из 1200 человек, проголосовавших с белой лентой на руках, то есть в пользу Тихановской, были признаны только 70 голосов. К этому добавляются факты о вбрасывании бюллетеней, махинации на избирательных участках и отсутствии независимых наблюдателей. При этом по результатам голосования на участках, где избирательная комиссия подсчитывала голоса честно, победила Тихановская с результатом 75% и более.
Первые протестные дни после выборов были полны эмоций негодования и гнева. Эмоциональный шок от произошедшего побудил тысячи людей протестовать во всех регионах страны. Протест был мотивирован желанием защитить свой голос, который не учла избирательная комиссия, напомнить правительству о важности общественного мнения и своего выбора. Это подчеркнуло лозунг «Правительство для народа». На ненависти, усталости, негодовании и одновременно страхе могло сказаться и время протестной активности, то есть вечер и ночь. Более позитивные эмоции, такие как чувство свободы, счастья, гордости и мужества, возникали во время массовых протестов в течение дня.
Несмотря на это, даже во время ежедневных акций протеста люди продолжали чувствовать горе и боль в ответ на жестокую политику подавления мирных протестов. Стремление к переменам стало основной мотивацией беларуского общества. На протест повлияла усталость от 26 лет неизменной политики одного человека, грубость по отношению к обществу, неуважение к беларускому языку и культуре и, прежде всего, шок после результатов президентских выборов 2020 года.
Если бы пришлось выбирать основные отрицательные и положительные эмоции, которые побуждают людей к политическим действиям, а именно протест, то это негодование и счастье. Несмотря на негативный исход протестов, сам процесс акций солидарности, женских маршей и крупных акций протеста вселял в людей стремление к воссоединению гражданского общества, эмоции свободы и счастья. Именно эти положительные эмоции помогли продлить протест на несколько месяцев, несмотря на насилие со стороны правительства.
Беспрецедентный уровень насилия стал еще одним моральным шоком. Уже в первые дни против мирных протестующих применялись светошумовые гранаты, резиновые пули и водометы. Протестующих избивали дубинками на улицах, а затем, после задержания, избивали в тюрьмах. Видео со звуками криков и стонов из СИЗО шокировали общественность. Истории не только об избиениях, но и о физическом и сексуальном насилии в отношении женщин и мужчин имеют доказательную основу. По данным правозащитной организации «Весна-96», с 9 по 12 августа 2020 года было задержано около 6700 человек. К концу ноября 2020 года было задержано не менее 30 000 человек. [6]
Очень долгое время люди в Беларуси боялись высказывать свои сомнения по поводу режима. Столкнувшись с невообразимым наказанием со стороны правительства, люди впали в страх и не протестовали открыто. Однако 9 августа стало знаковым событием для всех в Беларуси. Люди увидели, что страх будет держать их там, где они есть, и ничего не изменится. Студенты, преподаватели, рабочие и даже пенсионеры неоднократно протестовали против режима. Хоть они и боялись, желание перемен было сильнее. Беларуский протест нельзя назвать запланированным, скорее это – незапланированный, спонтанный протест, вызванный эмоциональным всплеском внутри общества.
Беларуские власти, осознавая, насколько эмоции могут влиять на протесты, приняли стратегию, использованную во время советского вторжения в Афганистан. Там женский бунт, вызванный усталостью от войны в Афганистане, был остановлен с помощью выплеска негативных эмоций. Протестующим раздали портреты Мухаммеда Наджибуллы. Весь следующий день демонстранты яростно срывали портреты, а вечером довольные разошлись по домам. Многодневный протест завершился. Власти дали протестующим возможность выплеснуть все свои негативные эмоции и тем самым остановили женское восстание в Афганистане.
Эта стратегия стала центральной и в Беларуси, когда после жестокого подавления протестов в первые дни, власти предоставили протестующим возможность организовать несколько крупных митингов, один из которых стал крупнейшим в истории независимой Беларуси (т.н. Марш за свободу 16 августа 2020 года). Протестующим разрешили выплеснуть свои эмоции. В то же время жестокость действий силовиков в предыдущие дни принесла свои плоды – даже в пик 16 августа ни в Минске, ни в других городах, не было вечерних акций протеста.
После выплеска эмоций власти постепенно начали стабилизировать ситуацию путем «диалога» с обществом и путем репрессий против тех демонстрантов, которые не желают общаться с властями.
Первое, что сделал Лукашенко, – это остановил массовые забастовочные движения на заводах посредством общения с рабочими, визитов и репрессий активных участников, так как работа крупных государственных предприятий Беларуси напрямую влияет на экономику страны и может вызвать критический уровень дестабилизации экономической ситуации.
Вторым шагом стали репрессивные действия против деятелей оппозиции и известных людей, которые остались в Беларуси и могли поддержать или мотивировать беларуский протест на продолжение. Некоторые представители оппозиции были высланы из страны под угрозой ареста, другие были арестованы. Это касалось не только влиятельных политических деятелей, но и простых протестующих.
В то же время Лукашенко пытался улучшить отношения с Москвой, которые были испорчены во время президентской кампании, когда Лукашенко объявил нескольких кандидатов в президенты пророссийскими, далее обвинил Россию в подготовке революции и объявил военные учения на восточной границе – тем самым послав Москве враждебный сигнал. После начала массовых протестов Лукашенко обвинил Запад в спонсировании протестующих и попросил Москву о помощи в подавлении протестов, вскоре после этого, появились доказательства причастности российской полиции к подавлению протестов в Беларуси.
Дав протестующим выплеснуть свои эмоции, власти избавились от эмоционального шока, а Лукашенко с помощью репрессивного аппарата сумел остановить массовые протесты. В то же время, успокоив протестующих, Лукашенко сумел снизить уровень напряженности в отношениях с Россией и гарантировать свою поддержку.
Таким образом, эмоции стали сначала движущей силой протеста, а затем и причиной неудач. Протестующими двигали эмоции негодования по поводу ареста оппозиционных кандидатов, шок от результатов выборов, эмоции счастья, свободы и единения во время массовых мероприятий. Репрессии во время предвыборной кампании создали эмоции, которые способствовали развитию протеста. Однако репрессии, последовавшие после массовых акций протеста, отличавшиеся особой жестокостью, смогли вызвать эмоции страха и смирения перед существующей властью. Подтверждением этого могут являться данные количества участников протестных акций: во время Марша Свободы 16 августа 2020 года в Минске и Минске приняли участие более 500 тысяч человек, тогда как на марш «Я выхожу» 15 ноября 2020 года собралось не более 10 тысяч человек. Поскольку правительственные репрессии продолжаются, эмоции, вызвавшие протест, гнев, чувство единства и т. д., переходят в страх, и, в свою очередь, люди теряют надежду на успех.
[1] Nikolayenko, Olena. “I am tired of being afraid”: Emotions and protest participation in Belarus [online]. International Sociology 37(1) [cit. 2023-05-02]. Dostupné z: https://journals.sagepub.com
[2] Ellefsen, R., & Sandberg, S. (2022). Black Lives Matter: The Role of Emotions in Political Engagement. Sociology, 56(6), 1103–1120. https://doi.org/10.1177/00380385221081385
[3] Ransan-Cooper H., Ercan S.A. and Duus S. (2018) When anger meets joy: How emotions mobilise and sustain the anti-coal seam gas movement in regional Australia. Social Movement Studies 17(6): 635–657.
[4] Jasper J.M. (1998) The emotions of protest: Affective and reactive emotions in and around social movements. Sociological Forum 13: 397–424.
[5] Goodwin J and Pfaff S (2001) Emotion work in high-risk social movements: Managing fear in the U.S. and East German civil rights movements. In: Goodwin J, Jasper JM and Polletta F (eds). Passionate Politics: Emotions and Social Movements. Chicago: University of Chicago Press, pp. 286–300.
[6] Viasna (2020b) Human rights situation in Belarus: November 2020. Available at: http://spring96.org/en/news/100777