5 любимых картин художника Сергея Андрияки

Зимний вечер, 2009

Как было не написать удивительной красоты тихий зимний вечер! Яркий месяц на темном небе, заснеженные деревья и дома, теплом разливается свет в окошках, дым из трубы — прекрасный образ мироздания. На улице сказочно красиво и зябко, а в доме горит свет, топится печь… Чарующий пейзаж, нарисованный жизнью.

Калина на снегу, 1986

Проезжая мимо метро «Сокол», я увидел бабушек, которые продавали пучочки аккуратно связанных ягод калины. Я остановился, даже не зная зачем, и купил их. Наверное, они мне понравились, уж очень были красивы. Я еще не знал, какой натюрморт с ними буду делать и буду ли я их вообще рисовать. Привезя в мастерскую калину в пучках, я бросил ее за окошко, которое у меня выходило на плоскую крышу.

Потом выпал снег, и как-то раз, выглянув в окно, я увидел припорошенную калину, которая смотрелась необыкновенно живописно.

Окно у меня в мастерской находилось на достаточно большой высоте. Поэтому, чтобы из него что-нибудь написать, например живой, не составленный натюрморт, мне пришлось поставить к окну большой замысловатый купеческий сундук из старого Замоскворечья и водрузить на него два стула. На один из стульев я поставил доску и краски и в таких сомнительно комфортных условиях, выглядывая из окна, написал эту работу.

Новогодний праздник, 1984

Такое необычное полотно появилось под впечатлением от услышанной истории.

На Николин день я ехал в автобусе с могилы отца, расположенной на Хованском кладбище. Одна пожилая пассажирка рассказала, что похоронила свою единственную дочь и осталась совсем одна. С тех пор она каждый год проводит новогоднюю ночь среди могил в полном одиночестве. Я был просто поражен этой историей. В тот же день, придя в храм, услышал проповедь священника, который говорил о том, что на общем фоне праздника и веселья многие люди испытывают разные переживания, потери, одиночество.

В картине две темы. Первая — тема праздника: хорошо виден главный атрибут Нового года — маленькая ёлочка, которая заботливо украшена и поставлена любящей матерью на могилу дочери. На заднем плане яркими огнями горит Москва, празднующая наступивший Новый год. С одной стороны, бабушку немного жаль, но, с другой, становится понятно, что ей хочется быть именно здесь, на холодном кладбище, рядом со своей единственной дочкой.

И вторая тема. На переднем плане — могильные плиты, а вдали — коробки жилых домов. Нет деревьев, только пустота и холод. Жилые дома, переходящие в надгробные плиты, и плиты, переходящие в дома…

Цветущая вишня, 1995

Она была написана весной с натуры — букет из наломанных веток; вишню я привез, по-моему, из Сергиева Посада. У меня тогда было романтически-влюбленное внутреннее состояние, потому что у нас с моей супругой Дашей был медовый месяц. Это не только и не столько натурная вещь, она вся светится, как-то переливается, и в целом создается впечатление одной перламутровой нежности — отражение любви.

Портрет старца (архимандрит Сергий), 1986

Этот портрет был написан через девять лет после кончины архимандрита Сергия. Он отошел ко Господу прямо на рождественской службе, стоя посреди храма. Судьба этого старца, подвижника благочестия, и его семьи не менее удивительна, чем его кончина.

Я удостоился чести быть его крестником, и с раннего детства меня привозили на службу и в его дом в Фирсановке. Этот великий человек оказал влияние на мое становление как личности и как художника. В цикле работ по Фирсановке я постарался более подробно рассказать о биографии отца Сергия, о жизни в домовом монастыре, созданным им и его семьей, принявшей монашеский постриг. В этом доме царила любовь ко всем и ко всему живому, здесь преклонялись перед красотой Божьего мира, радовались простой сосульке, выросшей над окном, ярко переливающейся в лучах солнца.

Архимандрит Сергий был человек совершенно неординарный, высокодуховный, необыкновенно эрудированный и высокообразованный. Он служил в Медведкове, в храме Покрова Богородицы, поэтому этот храм так часто встречается в моем творчестве.

В 1976 году он пригласил меня с собой на Ваганьковское кладбище, к своим родителям. Мы поехали на такси, и во время пути отец Сергий поддерживал с таксистом живой разговор о футболе, он даже называл какие-то фамилии. Таксист был совершенно обескуражен эрудированностью своего собеседника, ибо облик его был совершенно необычен, резко выделялся из общей массы, и, конечно, горячо воспринял слово о вере именно из его уст.

Видя его живую веру, несравнимое духовное и интеллектуальное превосходство, было просто невозможно не следовать за отцом Сергием.

Когда он ушел из этого мира, мне хотелось написать его портрет, но, хотя у меня и были какие-то наброски, рисунки, за все девять лет почему-то сам портрет никак не получался. Однажды мне приснился сон, будто я нахожусь у него в кабинете и рисую его в своем альбоме, а он оборачивается ко мне и произносит: «Рисуй, рисуй». Я понял, что должен сделать еще одну попытку и написал его очень быстро, всего за два сеанса. Получился, с одной стороны, образ человека, переживающего и страдающего о других, а с другой стороны — такая просветленность внутренняя, задумчивость и мудрость.