«Мне бы хотелось встретить конец войны здесь». Комикесса Кристина Биткулова — о любви к Тбилиси и психотерапии на сцене

Кристина Биткулова живет в Тбилиси с сентября 2023 года, но уже стала здесь известной комикессой. Она регулярная участница открытых и проверочных микрофонов в Bukhari StandUp Club, в январе планирует выпустить второй большой сольный концерт и отправиться в тур по европейским городам.

Paper Kartuli поговорила с Кристиной о том, как она пережила вторую эмиграцию из Турции в Грузию, зачем прорабатывает на сцене психологические травмы и почему хочет вернуться монтажером на телевидение.

Это рубрика «Портрет». В ней мы знакомим читателей с людьми, которые занимаются полезными делами в Грузии и чья жизнь нам интересна.

Кто вы

— Я работала режиссером монтажа с 2005 года на местном телеканале в Оренбурге «Регион», а с 2014-го — в Москве на телеканале «Мир-24». Мне никогда не нравилось делать новостные сюжеты, но нравилось сидеть в ньюсруме и получать адреналин, когда к тебе прибегает корреспондент с сюжетом, у вас мало картинки, но вы должны всё склеить по Кулешову за 30 секунд до эфира. Идет загрузка видео в Dalet, вы поднимаете глаза — и сюжет уже там. Это соревнование с самим собой.

Мне давали задание вырезать кашель Путина, нельзя было показывать его в [кадре на] 3/4, потому что там уже была видна лысина. Как-то режиссер сказал «Подложи побольше смеха под его шутку, люди мало смеются», я подумала: «Вау, он что, Чендлер?». Наверное, это стало последней каплей.

В 2018 году я стала главным режиссером монтажа на «Мире», меня сделали начальником отдела в мои 23 года. Все коллеги были раза в три старше и ни во что меня не ставили. Я начала прорабатывать эту травму с психотерапевтом, но она ушла в декрет. Пока я ее ждала, досаждала моему другу и комику Денису Чужому, и он сказал, чтобы я шла с этим не к нему, а на сцену.

Стендап действительно очень похож на сеанс психотерапии: тебя что-то беспокоит, ты рассказываешь, получаешь в ответ смех других людей — значит, можешь с этим жить дальше. Например, в Bukhari StandUp Club [в Тбилиси] свет установлен так, что я никогда не вижу лица зрителей, даже на первом ряду.

Моему терапевту не нравится, что некоторые проблемы я начинаю выносить на сцену, не проработав их предварительно в ее кабинете. Когда я только переехала в Тбилиси, у меня было много суицидальных мыслей, грусть о том, что у нас с мужем больше нет дома. А когда ты со сцены произносишь фразу про суицид и в ответ слышишь тишину, то невольно проваливаешься: эта черная дыра засасывает, но ты стоишь на сцене, и все от тебя чего-то ждут.

Выступать как стендап-комик я начала в Москве за пару дней до начала пандемии коронавируса, сейчас у меня стабильно несколько выступлений в неделю в Bukhari StandUp Club. Правда, чтобы записать второй большой сольный концерт, пришлось ехать в Казахстан. Здесь я бы не собрала зрителей — они слышали этот материал еще в Москве.

Именно в Грузии я начала представляться стендап-комиком, до этого всегда называла себя только режиссером монтажа. Я верю, что когда-нибудь вернусь на телевидение: скучаю по ньюсруму. У меня стокгольмский синдром, и я продолжаю смотреть «Мир-24» с карандашиком. Много смотрю грузинское телевидение, и меня злит, что они немонтажно собирают сюжеты. Я бы хотела каким-то чудом выучить грузинский язык и пойти работать на местный канал.

Где мы

— Мое любимое место в Тбилиси — это Ваке-парк. В Москве я всё время жила рядом с парками, как настоящий дед. Люблю просто сидеть на лавочке, без музыки, без книжки.

Мы с мужем не эмигрировали сразу, потому что только обжились в московской квартире и правда думали, что всё быстро закончится. В сентябре 2022 года я была в туре в Екатеринбурге, уже вылетала домой в Москву, и в наш общий чат с Чужими [с Денисом Чужим и его женой], которые на тот момент уже жили в Стамбуле, приходит сообщение от моего мужа: «Взял билеты, буду у вас утром». Я, не понимая, что произошло, лечу в Москву. «Потом все объясню».

Через месяц я поехала к мужу в Стамбул и решила, раз тут недалеко, съезжу проведать друзей в Тбилиси. Тогда я впервые оказалась в этом городе и поняла, что хочу здесь жить. Мы сидели с другом на «Фабрике», пили кастрюлю чая, и впервые за три года мне было спокойно. Я подумала, что мне нужно обязательно запечатлеть это состояние и набила на руке татуировку — грузинский паспортный штамп.

Полгода я прожила в Стамбуле, но раз в два месяца стабильно приезжала в Тбилиси на психотерапию, встречу с друзьями и выступления. В Турции со стендапом всё очень непросто: открытые микрофоны проходили раз в неделю, и каждый раз на них сидели одни и те же люди, поэтому приходилось много писать.

Стамбульские зрители не очень вкатывались в мою комедию. Это были либо русскоязычные ребята, которые эмигрировали лет десять назад, и им безразлична война, либо туристы, которые живут в России, приехали отдохнуть, им тоже это неинтересно, им же еще возвращаться на родину.

Когда я переехала в Тбилиси, оказалось, что то, что беспокоит меня, здесь беспокоит всех. В Стамбуле максимум, что волнует людей, — это Эрдоган и такси. Хотя мне кажется, сейчас абсолютно все эмигранты устали и им снова нужны бытовые истории. Когда я рассказываю, что ко мне пришли жаловаться злые соседи-грузины, что с 19-го этажа я затапливаю их гараж, я идеально попадаю в зрителя.

Оказалось, что ездить отдыхать в Тбилиси и жить в Тбилиси — это разные вещи, но сейчас я чувствую, что мы притерлись с этим местом, и я тут надолго. Со Стамбулом у меня такого ощущения не было. Когда был поход Пригожина на Москву, я целый день просидела на море с телефоном, смотрела на людей, заглядывала им в лица: вы видите, что происходит? Но нет, в Стамбуле все просто живут.

Я хочу быть в Грузии столько, сколько она мне разрешит, и вообще мне бы хотелось встретить конец войны здесь и стать частью большого уличного праздника.