Новатор, пророк, сердцеед
Валерий Брюсов, которому 13 декабря исполняется 150 лет, — создатель московского символизма и фактически глава модернистского движения в Серебряном веке (в конце 1890-х – начале1900-х годов). В Москве он один из первых разглядел творчество французских символистов и стал писать стихи, напоминающие произведения Верлена, Малларме, Бодлера. Тогда в книге «Русские символисты» он выступил под разными псевдонимами, чтобы создать у критиков впечатление, что у нас существует уже большая группа представителей этого течения. «В России идет новое направление — декадентство, и вождем его стану я», — написал Брюсов в 19 лет в дневнике.
Конечно, он сначала встречал одни насмешки и отрицательные отзывы критиков, но это как раз и прибавляло ему известности. Владимир Соловьев, которого Брюсов очень почитал, говорил, что если этому человеку 14 лет, то из него может выйти приличный стихотворец, а если старше, то ничего не получится.
Первая книга, которую Брюсов издал в 22 года, называлась «Шедевры», что тоже потрясло критиков. Возмутило, как это молодой человек выступает с первым сборником и называет его «Шедевры»? Это была и намеренная попытка эпатировать, и самоуверенность. Без этого не бывает новатора. Именно так и создается новое — путем тарана и яркого заявления о себе.
Мы все вспоминаем футуристов — желтую кофту Маяковского, например, и его стихи. Но первыми были всё же Брюсов, Бальмонт и другие авторы того времени. Другое дело, что они эпатировали не внешним видом, а именно произведениями, манерой подачи, презрением к общественному мнению, вызовом ему. Уже к концу 1890-х годов, когда символисты создали издательство «Скорпион», они были известны в России и имели имена.
Брюсов постепенно стал крупнейшим поэтом. Без его слова молодые даже и не решались публиковаться. Они приносили ему свои стихи. Брюсов писал иногда краткие, иногда более пространные критические заметки и статьи, где подвергал сборники разбору. И даже если он, например, кого-то поддерживал из молодых поэтов, то потом мог высказать и не хвалебные суждения. Ведь для того, чтобы стать известным, мало издать книгу стихов, надо чтобы тебя заметили и оценили критики. Если книга удостаивалась отзыва Брюсова, это касается эпохи 1920-х годов, то уже совершенно по-другому автора воспринимали в политической среде и вообще в читающей.
Для очень многих он стал учителем. Ближайшим образом с ним дружил великий Бальмонт Константин Дмитриевич. Он безусловно повлиял на поколение второй волны символизма — на Александра Блока, Андрея Белого, Сергея Соловьева-младшего. Он поддержал еще никому не известного Игоря Северянина, замечательного поэта эпохи Серебряного века, первые шаги Мандельштама и Пастернака. Во многом его учеником был Николай Гумилев. Брюсов создал высшие литературно-художественные курсы, будущий литературный институт. Поэтому вообще любой современный поэт, окончивший его, может не без основания сказать, что он получил образование, основу которого заложил когда-то Валерий Брюсов.
Он стоял и в основе современного театра. Он рассуждал, что правда художественного театра не нужна, потому что актеры приходят из-за кулис и стряхивают снег с сапог, будто появились с улицы, но в зале все знают, что они пришли из-за кулис. И вот эти условности в театре, брюсовская драма «Земля», еще в 1903–1904 годы опубликованная, о том, как человечество будет покидать Землю, когда она остынет, побуждали создавать новые пьесы. За этим последовали пьесы Блока, Сологуба, Ремизова.
Как автора его отличает неповторимый индивидуальный стиль. Это высочайшее мастерство, попытка нахождения новых рифм, созвучий. Кроме того, поскольку у него образование не филологическое, а историко-филологическое, то он, находя какие-то факты в истории Древнего Египта, Ассирии или средних веков, буквально оттуда бросает их нам. И его лозунг «Только грядущее — область поэта», произнесенный в молодые годы, сопровождал его всю жизнь. Брюсов практически один из немногих, если не единственный поэт Серебряного века, который заглядывает в наше время в своих произведениях. Он интересовался открытиями науки. У него невероятно глубок кругозор, очень интересные мысли о разных вещах — о мистике, о философии, о литературе, о космосе, о мироздании, о том, зачем мы сюда пришли.
Он пишет о гуннах, например, но гунны у него — грядущие. То есть гунны, разрушившие когда-то Римскую империю, и грядущие гунны, который разрушат, может быть, европейскую цивилизацию.
«А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.
И что́, под бурей летучей,
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?»
И последнее четверостишье — пророческое:
«Бесследно всё сгибнет, быть может,/ Что ведомо было одним нам,/ Но вас, кто меня уничтожит,/ Встречаю приветственным гимном».
В этом — Брюсов, потому что он встречает новое. Я думаю, что революционная ситуация была непроста, но он ее принял и понял, что это на несколько десятилетий определит историю России. Он также прекрасно понимал, как историк и поэт, что не бывает вечных вещей, и это тоже пройдет, и наступят другие времена.
Вообще, он был бы счастлив оказаться в современном мире, когда можно мгновенно позвонить через океан и услышать друг друга, летать на самолете в космос, погружаться в океан.
С 1910 по 1924 год по адресу проспект Мира, 30, тогда это была Первая мещанская, 32, жил Валерий Яковлевич Брюсов. В этом доме сразу после его смерти был создан музей. На первом этаже мемориальный кабинет. Он был из купеческой семьи, ценил домашний быт и уют. Любил книги и собрал огромную библиотеку, больше шести тысяч томов. У него была жена, с которой он прожил 27 лет. При этом Валерий Яковлевич Брюсов имел имидж человека сильного, отчасти с демоническим началом, поэтому в него часто влюблялись, бывали романы, которые отражены в его творчестве. В кабинете стоит письменный стол. Обстановка — будто Валерий Яковлевич только встал из-за него. Его наследие — в огромном культурном багаже, который он передает нам. Причем этот культурный багаж очень часто отвечает, если вчитаться внимательно, даже современным обстоятельствам нашей жизни.
Автор — заведующий отделом литературы Серебряного века Государственного музея истории российской литературы им. В.И. Даля
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции