Павел Басинский, «Подлинная история Константина Левина» — отрывок из книги

На первый взгляд, сравнивать Каренинами Левина не имеет никакого смысла. Эти два персонажа существуют отдельно друг от друга и живут словно в разных мирах.

Левин ничего не знает о Каренине до случайного знакомства с ним в поезде примерно в середине романа. Впрочем, если бы этого знакомства не было, их все равно представили бы друг другу на вечере у Облонских, куда Стива затащил Каренина в надежде, что Долли уладит его конфликт с Анной, как когда-то Анна спасла их семью от развода. На этом вечере Левин делает Кити второе предложение, и это, конечно, куда более важное событие, чем вторая и тоже случайная встреча с Карениным.

Любопытно, однако, что приезд Каренина к Облонским отчасти напоминает визит Левина к Щербацким в начале романа. Каренину здесь никто не рад. Он всем, кроме Стивы и Долли, у которых на него свои планы, в тягость. Как в свое время был в тягость и Левин, пришедший к Щербацким в неподходящий момент, когда даже Кити была не рада видеть своего старого друга и незадачливого жениха, наперед зная, что она ему откажет.

[о]: В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате, и князь не выходил. «Так и есть», — подумала Кити, и вся кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.

Теперь она верно знала, что он затем и приехал раньше, чтобы застать ее одну и сделать предложение. И тут только в первый раз все дело представилось ей совсем с другой, новой стороны. Тут только она поняла, что вопрос касается не ее одной, — с кем она будет счастлива и кого она любит, — но что сию минуту она должна оскорбить человека, которого она любит. И оскорбить жестоко… За что? За то, что он, милый, любит ее, влюблен в нее. Но, делать нечего, так нужно, так должно.

С Карениным другая ситуация. Но в чем-то и сходная. Левину не рады, потому что он чужой для московского света. Его деревенская привычка говорить всем правду в лицо раздражает московский бомонд, особенно — графиню Нордстон. И еще он опасен для хозяйки вечера — старой княгини Щербацкой. Она боится, что ее дочь дрогнет и согласится на предложение Левина. Каренин никакой опасности для Облонских не представляет, к тому же он их родственник. Но для гостей вечера он такой же чужой, как и Левин, только по другой причине. Здесь играет роль известное недоверие москвичей XIX века в отношении петербуржцев. А Каренин не просто петербуржец, но представитель верхушки государственной пирамиды, где все присутствующие на вечере гости находятся хотя и не у ее подножия, но и далеко не на вершине. Это мешает их свободному общению с Карениным, как когда-то деревенская чужеродность Левина, по мнению московского света стоящего как раз ниже их на той же самой пирамиде, мешает свободному общению с ним. Причем и Левин, и Каренин свою чужеродность чувствуют и тоже стеснены в общении с гостями.

Вдобавок Стива, зазвавший Каренина в свой дом и вынудивший его приехать против его воли, на собственный вечер опоздал и появился после приезда гостей и Каренина:

[о]: Все сидели, как поповны в гостях (как выражался старый князь), очевидно в недоумении, зачем они сюда попали, выжимая слова, чтобы не молчать. Добродушный Туровцын, очевидно, чувствовал себя не в своей сфере, и улыбка толстых губ, с которою он встретил Степана Аркадьича, как словами, говорила:

«Ну, брат, засадил ты меня с умными! Вот выпить и в Chateau de fleurs* — это по моей части». Старый князь сидел молча, сбоку поглядывая своими блестящими глазками на Каренина, и Степан Аркадьич понял, что он придумал уже какое-нибудь словцо, чтоб отпечатать этого государственного мужа, на которого, как на стерлядь, зовут в гости. Кити смотрела на дверь, сбираясь с силами, чтобы не покраснеть при входе Константина Левина. Молодой Щербацкий, с которым не познакомили Каренина, старался показать, что это нисколько его не стесняет. Сам Каренин был, по петербургской привычке, на обеде с дамами во фраке и белом галстуке, и Степан Аркадьич по его лицу понял, что он приехал, только чтоб исполнить данное слово, и, присутствуя в этом обществе, совершал тяжелый долг. Он-то был главным виновником холода, заморозившего всех гостей до приезда Степана Аркадьича.

Неловкость в общении с москвичами — вот, кажется, единственное, что сближает Левина с Карениным. Но эта неловкость имеет диаметрально противоположные причины. Тем интереснее их первое знакомство в поезде, когда Каренин едет в Москву по делам, а Левин возвращается с медвежьей охоты. Здесь происходит своя неловкость. Условно говоря, низшее звено государственной вертикали (провинциальный помещик) сталкивается с ее высшим звеном (придворный сановник). К тому же Левин еще и одет совсем не по-дворянски, и его появление даже пугает Каренина.

[о]: — Вы знакомы? — с удивлением спросил Степан Аркадьич.

— Мы провели вместе три часа в вагоне, — улыбаясь, сказал Левин, — но вышли, как из маскарада, заинтригованные, я по крайней мере...

И он весело и забавно рассказал, как он, не спав всю ночь, в полушубке ворвался в отделение Алексея Александровича.

— Кондуктор, противно пословице, хотел по платью проводить меня вон; но тут уж я начал выражаться высоким слогом, и… вы тоже, — сказал он, забыв его имя и обращаясь к Каренину, — сначала по полушубку хотели тоже изгнать меня, но потом заступились, за что я очень благодарен.

— Вообще весьма неопределенные права пассажиров на выбор места, — сказал Алексей Александрович, обтирая платком концы своих пальцев.

Слово маскарад здесь неслучайно. Левин в старом полушубке в купе первого класса является таким же ряженым, как Каренин во фраке на обычном московском обеде с гостями. Между ними проскальзывает что-то общее, но это так зыбко...

Гораздо важнее, что у Левина и Каренина нет близких друзей. Стива и Левин видятся очень редко: во время визитов Левина в Москву или во время приездов Стивы в имение Левина поохотиться. Левин говорит, что в деревне ему «с самим собой не скучно». Выражаясь языком XIX века, он классический бирюк**.

Каренин по долгу службы запереться в деревне не может. Да и нет у него своего имения, только съемная квартира в Петербурге и дача в Петергофе. Ему ежедневно приходится общаться с большим количеством людей, вступая с ними в деловые отношения.

[о]: Алексей Александрович рос сиротой. Их было два брата. Отца они не помнили, мать умерла, когда Алексею Александровичу было десять лет. Состояние было маленькое. Дядя Каренина, важный чиновник и когда-то любимец покойного императора, воспитал их.

Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.

Левин и Каренин — сироты, рано лишившиеся отца и матери. Но у Левина, по крайней мере, есть два брата и живущая за границей сестра. У Каренина нет живых прямых родственников. В черновой редакции присутствует какая-то двоюродная сестра, которая после бегства Анны с Вронским в Италию ухаживает за сыном Каренина и Анны Сережей. Но в окончательном тексте она лишь мельком упоминается.

У Левина недостаток материнской любви, которой он был лишен в детстве, выливается в страстную мечту о женитьбе и весьма странную надежду обрести в будущей супруге вымышленный идеал своей матери. У Каренина нет и этого.

[о]: Во время его губернаторства тетка Анны, богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже человека, но молодого губернатора со своею племянницей и поставила его в такое положение, что он должен был или высказаться, или уехать из города. Алексей Александрович долго колебался. Столько же доводов было тогда за этот шаг, сколько и против, и не было того решительного повода, который бы заставил его изменить своему правилу: воздерживаться в сомнении; но тетка Анны внушила ему через знакомого, что он уже компрометировал девушку и что долг чести обязывает его сделать предложение. Он сделал предложение и отдал невесте и жене все то чувство, на которое был способен.

Левин женился по любви, Каренин — по необходимости. Но прожив с Анной более восьми лет (столько лет их сыну), он привязался к ней. Она и Сережа — два единственных близких ему человека. Как ни странно это звучит, таких же единственно близких, какими для Левина до женитьбы на Кити были старая няня Агафья Михайловна и охотничья собака Ласка.

Слишком назойливое присутствие в доме Каренина после ухода Анны религиозной сектантки Лидии Ивановны едва ли заполняет пустоту. Очевидно, что он страдает из-за отсутствия Анны. Возможно, именно этим можно объяснить его привязанность к маленькой Ани, дочери Анны, рожденной от Вронского. Каренин полюбил ее больше своего кровного сына. Ани — маленькая женщина, будущая Анна Каренина, ведь девочка по закону носит его фамилию.

Если мои догадки верны, то Каренин вовсе не такой уж сухарь, каким может показаться сначала. Скорее мужчина с подавленным с детства сексуальным влечением, к тому же воспитанный строгим дядей — любимцем императора Николая I.

И это парадоксальным образом тоже сближает его с Левиным. Левин влюблен в Кити больше платонически, нежели плотски. В черновой редакции говорится, что он боялся, что у них с Кити не будет детей, настолько слабо Левин представлял себе сексуальную связь со своей будущей женой. Да и как можно представить себе сексуальную связь с идеалом матери, почти Мадонны? Впрочем, Кити беременеет вскоре после свадьбы. Однако в романе нет ни одной сколько-нибудь эротической сцены из жизни супругов. В этом смысле даже Каренин оказывается «сексуальнее» Левина. Когда Анна возвращается из Москвы в Петербург и настает ночь, Толстой деликатно дает понять, что Каренин все-таки скучал по жене в их общей спальной комнате.

[о]: Ровно в двенадцать, когда Анна еще сидела за письменным столом, дописывая письмо к Долли, послышались ровные шаги в туфлях, и Алексей Александрович, вымытый, причесанный, с книгою под мышкой, подошел к ней.

— Пора, пора, — сказал он, особенно улыбаясь, и прошел в спальню.

Но при этом, например, у Стивы с Долли в начале романа пятеро детей, не считая двух умерших в младенчестве, и Долли беременна еще одним ребенком, а вот у Карениных — один-единственный сын. Предохраняться от беременности до жизни с Вронским Анна едва ли могла. Каренин — не столько религиозный, сколько церковно дисциплинированный человек. В свою очередь, Анна как раз достаточно религиозна, если она испытывает острое чувство вины после первого соития с Вронским. Но потом, боясь превратиться в вечно беременную Долли и потерять Вронского, Анна начинает пользоваться противозачаточными средствами. Скорее всего, с мужем в этом просто не было необходимости.

Если признать, что Левин — это отражение Толстого, то в его семье, по всей видимости, будет много детей, и Кити предстоит такая же нелегкая женская судьба, как у ее сестры Долли. Разве что муж ей изменять не будет. Так что и здесь сравнение Левина с Карениным хромает.

Каренин не антипод Левина, каким является Стива. И уж точно — не alter ego Толстого. Он — сам по себе, а Левин — сам по себе.

Но тогда начинает рассыпаться вся архитектура романа, которой так гордился Толстой в письме к Рачинскому, утверждая, что она строится не на внешней, а на внутренней связи.

Попробуем взглянуть на это по-другому, не линейно, а объемно. Что связывает Каренина с Левиным?

_____________

*Букв. «Замок цветов» (фр.) — название московского ресторана.

**Нелюдимый человек, отшельник.

[о] – оригинальный текст романа (Прим. ред.)