Милляр, парадоксов друг. Он играл в сказках, но его жизнь не была сказочной
7 ноября 1903 года, 120 лет назад, родился Георгий Милляр. Без иронии, смеха и шуток Милляру было не прожить. Парадоксы сопровождали его всю жизнь. Он и сам часто разговаривал афоризмами. А потом оформил их в отдельную тетрадку, которую переписывали и передавали из рук в руки. Хотя актер и предупреждал: «Переписи и перепечатке не подлежит». Это было небезопасно — темы иных фраз были скользкими, некоторые слова — неприличными. Не зря Милляр называл себя: «старик Похабыч», а в азбуку внес: «Милляр Г. Ф. — культ неприличности».
Как рассказывал его друг, актёр Александр Кавалеров, Милляр сделал три экземпляра тетрадей. Одну посвятил режиссеру Александру Роу, вторую — Сергею Николаеву, сыгравшему упитанного, но невоспитанного царского сына в сказке «Варвара-краса». Третья досталась Кавалерову — 96 листов с шаржами. Азбука состояла из 384 афоризмов от А до Я. Начиналась она так: «А — актер, Б — актриса, Г — режиссер, Д — зритель». Вот и понимайте, как хотите.
В честь юбилея артиста aif.ru решил проанализировать, как жизнь самого Милляра укладывалась в его занимательно-парадоксальную азбуку.
«Актер — кладбище неигранных образов»
У Милляра 250 работ, из них больше сотни — роли в художественных фильмах, остальное — озвучивание и дубляж, «Ералаш» и «Фитиль». Баба-Яга, Кощей, Квак, Шут, Чудо-Юдо... Даже сам Черт! Каждая роль становилась маленьким шедевром. Снимался он у Протазанова, Бондарчука, Гайдая, Герасимова, Фрэза, Юткевича, Рязанова. В основном в эпизодах, часто — без упоминания в титрах. И признавался с горечью: «Сказочные образы — моя стихия, моя привязанность. Но как хочется сыграть однажды роль глубокую, психологическую. Слепить характер сильный, острый, самобытный. Шекспировский Цезарь, Вольтер, Суворов — вот о чем я, грешный, мечтаю».
Он даже зарифмовал свою мечту:
«А, наверное, было бы здорово
Под финал, под конец пути
Напоследок сыграть Суворова
И тогда уж спокойно уйти!»
«Анкета — нездоровый интерес к чужой биографии»
Его родителями были французский инженер Франц де Милье, который приехал в Россию консультировать русских в области мостостроения и... очаровался дочерью иркутского золотопромышленника Елизаветой Журавлевой. Георгий рос в любви и роскоши. Гувернантки-француженки обучали его музыке, литературе, французскому и немецкому языкам. У семьи были дачи в Подмосковье и в Геленджике, огромная квартира в Москве. Когда мальчику было три года, отец умер. Сначала на состоянии семьи это не отразилось. Но в 1917-м шикарная квартира в центре превратилась в коммуналку. Георгию с мамой оставили одну комнату, в которой он жил до старости.
От аристократической фамилии «де Милье» он отказался. Во всех анкетах писал, что родители — служащие, а языков он не знает. Побывать на родине отца Милляру не довелось. «Произошла ошибка. Я родился в день не той революции», — считал Георгий. А о Великой Октябрьской говорил: «Революция — молодая девка по сравнению со мной». При этом покинуть Россию он никогда не хотел.
«Винотерапия помогает от всех болезней»
Говорят, нормальное состояние артиста было «чуть-чуть навеселе». При этом он не дрался, не буянил. На съемки являлся за два часа до начала. Никогда не позволял себе быть на работе пьяным. И играл лучше многих. Но Роу все равно бдил. «Все маме расскажу!» — пугал он. Дважды в месяц Елизавета Алексеевна приходила на киностудию им. Горького — за авансом и зарплатой. Боялась, что сын деньги до дома не донесет. А он дружил с водителями, осветителями, и они рады были «сообразить» с «Бабой-Ягой». Или договаривался с продавщицей автолавки (если съемки происходили в деревне), чтобы она ставила алкоголь в бидончик, а сверху заливала молоком. Роу запрещал продавать Милляру спиртное. А актер, вернувшись с бидоном, минут через пять уже ходил подшофе. При этом предпочитал дешевый портвейн «Кавказ» и тройной одеколон.
Когда Александр Кавалеров спросил Георгия Францевича: «Чего ты женился?», тот ответил: «Она меня закусывать заставляет».
«История кинематографа. Хотел бы посмотреть, как вы вычеркнете из неё сказки Роу!»
Для Милляра Роу был царь и Бог. А Роу хоть и был на площадке деспотом, очень дорожил дружбой с Милляром. Первой их совместной работой стала сказка «По щучьему велению» (1938 г.), где актер сыграл злого и вздорного царя Гороха.
Именно Баба-Яга в фильмах режиссера-сказочника считается лучшим воплощением этого персонажа на советском экране. Хотя кого уж только не пробовал Роу! Но даже Раневскую забраковал. «Не женская эта роль. Какая актриса захочет стать такой страшной на экране? А я все стерплю», — сказал Милляр, когда Роу пришел к нему за советом. Дальше режиссер уже не мог обойтись без любимчика и давал ему порой по три роли в одном фильме. Так Георгий Францевич стал «официальным представителем нечистой силы в кинематографе».
Ради съемок отрицательных персонажей актер сам брил налысо волосы и брови, получал ожоги, нырял в прорубь, терпел зеленку на лице. А чтобы умело пользоваться метлой, подолгу занимался гимнастикой с шестом, крутя его вокруг пояса, шеи, ног.
«К чему это, Францыч?» — интересовались коллеги. «Полезно для уравновешивания мозгов», — шутил Милляр.
9 мая 1945 года состоялась премьера фильма «Кащей Бессмертный». Съемки проходили во время войны, в эвакуации в Душанбе. Милляр подхватил малярию и весил 48 кг — кожа да кости. Особо гримировать не было нужды. Даже лошадь боялась его, так что глаза пришлось завязывать.
А вот в последнем фильме Роу «Золотые рога» играть Бабу-Ягу Милляр отказывался. Повторяться не хотел. А изобрести что-то новое в образе было нереально. Тогда режиссер сказал, что надо сыграть ведьму так, будто она уже 200 лет в климаксе. Актер тут же согласился.
Когда в 1973 году Роу ушел из жизни, сказочная киножизнь Милляра закончилась. Но вычеркнуть Роу и Милляра из истории советского кинематографа невозможно.
«Любовь не роскошь, а гигиена»
Милляр очень любил детей и мечтал иметь своих. В 22 года влюбился. Но неудачно. Когда любимая сообщила ему о беременности, он посоветовал ей растить ребенка с его отцом. Приговор врачей в отношении здоровья (неизлечимое бесплодие) Георгию был уже известен.
Большую часть жизни актер прожил с мамой. А когда она умерла — растерялся. Александр Роу посоветовал ему тогда приглядеться к новой соседке-вдове по коммуналке Марии Васильевне: «Женись! Близко! Провожать не надо!» — убеждал любимого актера режиссер. Милляру было 65, соседке — 59. К тому времени она одна вырастила детей и о замужестве уже не думала. Когда актер пришел к ней в костюме с бабочкой свататься, вдова опешила: «Ну, что вы, Георгий Францевич, мне уже мужчины не нужны». Тут уж Милляр не растерялся: «Я не мужчина, а Баба-Яга».
Получилась очень трогательная пара. Он ее называл Манечкой-лапочкой, она его — Кошей (производное от Кощея). Актер уговорил жену оставить работу и сопровождать его в поездках. Был заботлив, внимателен, относился к ее детям как к своим. И во всем помогал.
«Флотскую улицу переименуют в Проспект Кощея Бессмертного, как только будет готова мемориальная доска»
Когда Милляру было под 70, ему с женой наконец выделили небольшую двушку на улице Флотской. От метро — далеко, да еще 13-й, последний этаж. А он боялся высоты и ни разу на балкон не вышел. Жена выговорила ему за эти неудобства. А он махнул рукой: «До метро я и на трамвайчике доеду». Ни машины, ни дачи у любимца публики не было. А просить он стеснялся. На студии подписывал бумаги, не читая, соглашаясь со скромными гонорарами. И ничего не скопил. В последние годы жил бедно, почти впроголодь. Много болел и переживал, что его стали забывать.
На окраине Москвы он и прожил до конца дней. В 85 получил звание «народного», хотя для зрителей был таковым уже много лет. А в 89, чуть не дотянув до юбилея, ушел в другой мир. Тихо. Чтобы никого не побеспокоить.
Он был «единственным Кощеем, который не считал себя бессмертным».