Малюта Скуратов. Человек, ставший символом и воплощением опричнины

Репутация у Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского самая ужасная и мрачная. Впрочем, как и у монарха, которому он служил – Ивана IV, вошедшего в историю под прозвищем Грозный. В представлениях абсолютного большинства людей именно Малюта Скуратов является символом и олицетворением страшного террора царских опричников.


Основания для такого мнения, разумеется, есть – достаточно почитать источники и документы той эпохи. Составитель Псковской летописи, говоря о Малюте, не стесняется в выражениях:


Андрей Курбский назвал Скуратова


Народная песня представляет Малюту единственным опричником, готовым без колебания выполнить приказ Ивана Грозного о казни прогневавшего его сына:


Алексей Толстой в знаменитом романе «Князь Серебряный» устами боярина Морозова даёт такую характеристику Малюты:


Служивший в опричнине Генрих фон Штаден пишет о Малюте:


(Но в данном случае этот вестфалец говорит об авторитете Малюты Скуратова).

Другой вопрос – насколько объективны были люди, оставившие данные свидетельства? И можно ли безусловно доверять, например, тому же Курбскому – изменнику и предателю, чей путь неудачно попытался потом повторить его тёзка – небезызвестный генерал А. Власов? Да и с «ужасным и беспрецедентным террором» Ивана Грозного при изучении истории европейской тех лет возникают некоторые неувязки. Оказывается, что и другие монархи – современники Ивана IV – особым милосердием и добрым нравом, мягко говоря, не отличались. Более того, на их фоне наш грозный царь выглядит весьма умеренным и справедливым правителем. Так, при Генрихе VIII Английском были казнены около 72 тысяч человек, а также «овцы съели людей». За 45 лет правления его дочери Елизаветы были казнены до 89 тысяч её подданных. Во время правления Карла IX Валуа произошли кровавые события Варфоломеевской ночи, а также бессудные расправы над протестантами в Руане, Мо, Орлеане, Анжере, Бурже, Лионе, Бордо, Тулузе и других менее крупных городах. Продолжалось всё это шесть недель, погибли около 30 тысяч человек, ещё 200 тысяч бежали из страны. Между тем в наиболее полном списке знаменитого Синодика Ивана IV от 1583 года содержатся упоминания о казни 3300 человек, из которых по именам названы 1240. Обычно к этим жертвам прибавляют данные из доклада («сказки») Малюты Скуратова о числе жертв так называемого «Новгородского погрома» – 1490 человек. И 15 человек были тогда застрелены из пищали. То есть получается, что за 37 лет самодержавного правления Ивана Грозного (а всего в общей сложности он правил 50 лет и 105 дней) жертвами его террора стали 4805 человек.

Но ведь была у Малюты Скуратова служба в опричнине, и не вызывает сомнения страх, который он внушал врагам. Давайте попробуем поговорить об этом человеке, попытавшись при этом быть максимально объективными – не очерняя, но и не оправдывая его.

Происхождение Малюты Скуратова и начало службы Ивану Грозному

Род Скуратовых-Бельских не отличался знатностью. Предки героя статьи владели поместьем на территории современной Смоленской области. А. М. Панченко полагал, что приставку «Скуратов» Григорий получил по прозвищу отца, Лукьяна Афанасьевича Бельского – Скурат, что означает «вытертая замша». Это может служить указанием на бедность семьи. Точная дата рождения будущего доверенного сотрудника Ивана IV неизвестна. Его настоящее имя – Григорий, полагают, что Малютой он был прозван потому, что его старший брат носил то же имя. Либо потому, что родители посчитали его последним – младшим ребёнком. Однако потом в этой семье неожиданно для всех родился ещё один сын, которого назвали Нежданом. Имеются другие версии происхождения прозвища «Малюта». Некоторые считают, что причиной был маленький рост мальчика, другие – что он якобы часто начинал свою речь фразой «Молю тя». Кстати, похожее происхождение имеет прозвище Эрнесто Гевары – «Че»: некоторые утверждают, что это, любимое им словечко, означало «слышь», другие – «дружище».

Первое упоминание Малюты Скуратова в исторических документах относится к 1553 г.: в «Дворовой тетради» он упомянут вместе с братьями Третьяком и Нежданом. Поскольку служить дворянские дети обычно начинали в возрасте 15 лет, полагают, что родиться Малюта мог около 1537 года. В обычное время особых перспектив на царской службе у Малюты не было бы. Однако в это время Московское царство вело неудачно складывавшуюся Ливонскую войну, а в апреле 1564 года, бросив свою армию, бежал из Юрьева к литовцам в Вольмар князь Андрей Курбский. Любопытно, что этот предатель взял с собой 12 сумок разного «добра», однако оставил на возможную расправу семью. И сожалел не о брошенной жене, а о доспехах и библиотеке. Впрочем, «жестокий» и «грозный» царь семью предателя не тронул и вскоре отправил её к Курбскому – в Литву.

Опричнина

Через 8 месяцев после бегства А. Курбского, 3 декабря 1564 г., Иван IV вдруг без объявления причины уехал из Москвы в неизвестном направлении.


Вскоре выяснилось, что царь обосновался в Александровской слободе (сейчас – город Александров во Владимирской области). Оттуда в первых числах января 1565 года в Москву пришли две грамоты. В первой 34-летний Иван IV обвинял бояр в многочисленных обидах, которые те нанесли ему «по его малолетству», во второй, обращённой к торговому и посадскому населению Москвы, говорилось, что на простой люд царского гнева нет. Часто пишут, что отъезд царя из Москвы был всего лишь ловко разыгранным «спектаклем», однако за полтора месяца, проведённые в Александровской слободе, он, по свидетельству современников, сильно постарел и даже облысел. Похоже, что Иван тогда не притворялся и находился в состоянии глубокой депрессии, из которой вышел с трудом и уже «другим человеком». Приняв делегацию, направленную к нему от имени митрополита, бояр и посадских людей, он согласился продолжить царствовать с двумя условиями: правом свободной расправы над «изменниками» и отделением царского «обихода» от остального государства.


Для себя Иван IV потребовал Можайск, Вязьму, Козельск, Белев, Перемышль, Медынь, Галич, Суздаль, Вологду, Кострому, Плёс, Кашин, а в Москве – Арбат, Сивцев Вражек и Никитскую улицу. Главной своей резиденцией царь сделал Александровскую слободу. Так было положено начало опричнине. Поздние историки оценивали «опричнину» однозначно отрицательно. Ключевский, например, писал, что она,


По мнению некоторых авторов, находившийся в депрессии царь создавал опричнину как «вдовью долю» – удел, который давали в кормление жёнам умерших знатных вельмож. Другие, напротив, считают, что слово «опричнина» в данном случае нужно понимать во втором его значении – лучшие блюда, которые хозяин на пирах оставлял при себе, чтобы делиться ими с избранными гостями. Так или иначе, государство неожиданно было разделено на две части – опричнину и земщину. На своей «личной» территории царь создал отдельное войско – вначале всего 570 человек, но затем его численность была доведена до 5 (а возможно, даже и до 6) тысяч. Но не все из них были солдатами – около 1200 человек выполняли функции обслуживающего персонала. 500 лучших опричников вошли в состав отряда личной охраны царя.


В опричнине служили как представители княжеских и боярских родов, так и незнатные дворяне, а также иноземцы – черкесы, литвины, немцы. Среди «немцев» оказались, например, оставившие свои мемуары ливонцы Иоганн Таубе и Эйлар Крузе, вестфалец Генрих Штаден, померанец Альберт Шлихтинг. В опричном войске служил и другой иностранец – итальянец Александр Гваньини, также написавший воспоминания о пребывании в Московском царстве.


В опричных владениях были учреждены собственный суд и своя Боярская дума, в которую вошли, например, князь М. Т. Черкасский, бояре Плещеевы и Басмановы, а возглавил её брат царицы – Михаил Темрюкович. Первую роль в опричном правительстве играл опытный и заслуженный воевода Алексей Басманов, оружейным приказом руководил Афанасий Вяземский, постельным (в ведении которого была и охрана царя) – Василий Наумов, а ясельничим был Петр Зайцев. Позже Наумова на посту главы постельничего приказа заменил Дмитрий Годунов – дядя будущего царя (Борис службу в опричнине начал в 1570 году – в возрасте 18 лет).

Первое поручение

В сентябре 1567 года Малюта Скуратов и его отец Григорий Лукьянович участвовали в походе против Литвы. Войско возглавлял сам царь, Григорий и Малюта числились в списке «третьих голов» – сменных младших командиров. Имя Малюты в силу его «худородности» и молодости находится на предпоследнем месте. Этот поход был прерван после получения известий о заговоре в пользу двоюродного брата царя – князя Владимира Андреевича Старицкого. Главой заговорщиков был признан влиятельный боярин И. П. Федоров-Челяднин, занимавший тогда пост главы конюшенного приказа. Интересно, что донос на своего сторонника написал сам Владимир Старицкий. Малюте Скуратову было поручено разгромить владения Федорова-Челяднина под Калугой. Согласно поминальному Синодику, жертвами организованной им расправы стали 39 человек.

Пономарь Александровской слободы

В это время Иван IV учредил в Александровской слободе своеобразный монашеский орден. Царский дворец превратился в монастырь со своим уставом. Число его «иноков» достигало 300 человек. Себя Иван IV назначил игуменом, Афанасия Вяземского – келарем. Отличившийся при разгроме заговорщиков Малюта стал здесь пономарем.


Жизнь в Александровской слободе была нелегка ещё и потому, что опричники вынуждены были стоять в церкви на ногах во время богослужений не менее 9 часов в сутки. Вначале – полуночное бдение. Потом, ранним утром, Малюта, царь и его сыновья Иван и Федор звонили в колокола, созывая всех на службу, которая продолжалась с небольшими перерывами с 4-х до 10 часов утра.


Вечерняя молитва проходила с 8 до 9 часов. На этих богослужениях Иван IV выступал также и в роли певчего. А между делом, если верить свидетельствам иноземных опричников, посещал пыточные камеры.

Московский митрополит Филипп II

На это время приходится и конфликт Ивана IV с московским митрополитом Филиппом II (Федором Колычевым), закончившийся убийством опального иерарха, которое совершил именно Малюта Скуратов.

В мае 1566 года митрополит Афанасий, бывший духовник Ивана IV, участник Казанского похода, покинул свой пост «за немощью великою». На его место царь планировал поставить архиепископа Казанского и Свияжского Германа, но тот выступил против опричнины. В результате Иван IV изменил своё решение, и на пост митрополита был избран игумен Соловецкого монастыря Филипп – член знатного рода бояр Колычевых. Новый митрополит вначале соблюдал договорённость о невмешательстве в светские дела, однако 22 марта 1568 года он вдруг отказал царю в благословении во время богослужения в Успенском соборе. Летопись сообщает:



Обратим внимание на два обстоятельства. Во-первых, митрополит нарушил свою клятву о невмешательстве в дела царского Двора и опричнины, что привело в замешательство не только Ивана Грозного – ведь слово иерарха такого ранга не должно быть пустым звуком. Во-вторых, вопреки распространённому мнению, митрополит Филипп, представитель знатного рода бояр Колычевых, выступил в защиту именно своего сословия, которое наиболее страдало от репрессий. Простых людей они практически не касались. Так, в знаменитом «погроме Новгорода» (о котором будет рассказано в следующей статье), вопреки историческим мифам, документированы казни 379 человек, из них рядовыми новгородцами были всего 30. Согласно знаменитому Синодику Ивана IV, не менее трети его жертв были представителями знатных сословий, а также чиновниками и духовными лицами высокого ранга. Большинство остальных являлись их боевыми холопами и ближними слугами. И потому Иван Грозный был весьма популярен в народе, сохранились песни и старины, в которых он является положительным героем и даже защитником простых людей от произвола бояр и воевод. А память о мятежном митрополите Колычеве сохранило презрительное выражение «Филькина грамота». Но кого и когда интересовало мнение народа? В общем, ситуация с выступлением митрополита Филиппа была, скажем так, не совсем однозначная.

Если верить «Посланию к Готхарду Кеттлеру, герцогу Курляндскому и Семигальскому, Иоанна Таубе и Элерта Крузе», Иван IV


Немедленно отрешить Филиппа и тем более арестовать его царь всё же не решился. Но уже на следующий день некоторые близкие к митрополиту люди были схвачены и забиты насмерть. После этого Филипп покинул свою кремлёвскую резиденцию и поселился в одном из московских монастырей. Окончательный разрыв между царём и митрополитом произошёл 28 июля, когда во время Богослужения в Новодевичьем монастыре Филипп сделал замечание одному из опричников, не снявшему тафью (это маленькая круглая шапочка). Опричник быстро снял головной убор, а Иван IV обвинил митрополита в клевете: надо сказать, что данный эпизод похож на сознательную провокацию. После этого Филипп был подвергнут Соборному суду, на котором он, помимо прочего, был обвинён и в колдовстве. В это абсурдное обвинение поверил и сам Иван Грозный: казнив племянника арестованного митрополита, он прислал ему голову, велев передать:


8 ноября 1568 года Федор Басманов прямо во время богослужения схватил опального митрополита и зачитал обвинительный приговор: Филипп приговаривался к низложению и пожизненному заточению. Учитывая крайне сомнительную (мягко говоря) репутацию Фёдора Басманова, которого ряд современных ему авторов прямо называют содомитом, его участие, вероятно, должно было дополнительно оскорбить и унизить митрополита. Некоторые утверждают, что именно Малюта тогда сорвал с Филиппа владычье облачение. Посадив опального иерарха в простые сани, его увезли из Кремля, избивая по дороге мётлами. Таубе и Крузе утверждают, что Иван IV


В конце концов, низложенный митрополит был отправлен в Тверской Отрочь Успенский монастырь. Кстати, сюда же в 1531 году был сослан Василием III, отцом Ивана Грозного, один из лидеров «нестяжателей» Максим Грек, которого Д. Лихачев назвал «первым интеллигентом на Руси», и который был канонизирован в 1988 году. Здесь митрополит Филипп II в 1569 г. и был убит Малютой Скуратовым. По официальной версии, Иван IV отправил Малюту испросить благословения на знаменитый поход против Новгорода. Но, возможно, это было лишь предлогом, так как царь изначально был уверен, что митрополит «откажется от сотрудничества». Если верить Житию, 23 декабря Филипп был задушен подушкой, после чего Малюта обвинил настоятеля, что по его недосмотру бывший митрополит угорел в келье.

Судьба Владимира Старицкого

Малюта Скуратов принимал участие и в убийстве двоюродного брата царя – Владимира Старицкого.

Надо сказать, что этот князь, внук Ивана III, по знатности стоявший сразу после царя, был человеком абсолютно не амбициозным и на первое место в государстве никогда не претендовал. Однако и трусом Владимир Старицкий не был. Известно, что в 1552 году он одним из первых вошёл в Казань, в 1563 году – водил войско на Полоцк.


На беду Владимира Андреевича, очень многие смотрели на него как на соперника Ивана IV и претендента на престол, чему он был вовсе не рад. Даже сам царь в 1549 году оставил брата вместо себя в Москве, когда отправился во Второй Казанский поход. Именно Владимир должен был стать опекуном царевича Ивана в случае смерти царя. А если бы умер и этот царевич, московский престол отходил бы Владимиру Старицкому. Теперь же он был отправлен защищать Астрахань. Несмотря на недавнее предательство своих сторонников, доверием царя Владимир не пользовался. Поводом для новых подозрений и расправы послужило известие о восторженной встрече этого князя в Костроме. Между тем приходили известия о пролитовском заговоре в Новгороде. Перед тем как отправиться в карательную экспедицию против этого города, Иван IV решил обезопасить себя «на другом фланге». В начале октября 1659 года Владимир Старицкий получил приказ вместе с семьёй прибыть в Александровскую слободу. Не доехав до неё, он был арестован выехавшими навстречу опричниками во главе с Малютой Скуратовым и Василием Грязным, которые зачитали ему приговор:


По кажущейся наиболее достоверной версии, Владимир и его жена Евдокия (двоюродная сестра А. Курбского) были отравлены. Впрочем, в других источниках сообщается, что им были отрублены головы, либо они были зарезаны или застрелены из пищали. Некоторые авторы говорят о гибели двух сыновей князя Владимира, другие – о том, что вместе с родителями была отравлена старшая дочь. Малолетние дети Владимира – сын Василий (в будущем – последний удельный князь Руси) и дочь остались в живых. Были убиты и люди, состоявшие в свите князя – три священника, дьяк, подьячий, двадцать слуг, а также несколько свидетелей.

Мать Владимира Старицкого Ефросинья, инокиня основанного ею Воскресенского Горицкого монастыря на Белом озере, также была вызвана в Александровскую слободу и вместе со своими спутницами по дороге была то ли утоплена, то ли «уморена дымом». Позже она была канонизирована Русской Православной Церковью.

В следующей статье мы продолжим рассказ о Малюте Скуратове. Поговорим о Новгородском погроме, дипломатической деятельности Малюты и его смерти на Ливонской войне во время штурма замка Вайсенштайн.