Жизнь после спорта: выставка к столетию Льва Бородулина
Экспозиция в Еврейском музее и центре толерантности показывает, что мастер умел «предугадать момент» не только в спорте, но и в бытовых зарисовках.
Лев Бородулин — легендарный, но парадоксальным образом недооцененный автор. Его снимки не раз можно было увидеть в Москве — например, в Центре фотографии имени братьев Люмьер или в Мультимедиа Арт Музее, где Ольга Свиблова показывала его ретроспективы, в том числе — к 95-летию (мастер был еще жив — он скончался несколько месяцев спустя, в декабре 2018 года). И все же зритель запомнил Бородулина как выдающегося спортивного фотографа, умевшего поймать острый момент. Его секрет был прост — он хорошо знал свой предмет. Как при съемке балета: нужно понимать, когда танцовщик зависнет в прыжке или балерина поднимет ногу в арабеске. Так же и в спорте: необходимо разбираться в нюансах — тогда знаешь, что произойдет дальше и когда нажать на кнопку. Кстати, одна из фотографий Бородулина так и называется «Баскетбольный балет»: мастер запечатлел необычные позы спортсменов, словно застывших в диковинном танце. И хотя у Льва Абрамовича была «продвинутая» техника — во время войны он снимал на трофейную «Лейку», у него первого в СССР появился объектив «рыбий глаз» — все равно невозможно не восхититься мастерством. Ведь речь о «доцифровой» эпохе, когда создание фотографий было сложным и трудоемким процессом. А Бородулин к тому же одним из первых в стране начал активно заниматься цветной фотографией.
И он умел не просто поймать момент, но сделать художественный кадр — играя ракурсами и симметрией, как гений предыдущего поколения Родченко, с которым Бородулин, кстати, был знаком. Нынешний проект «Предугадать момент» (кураторы — Майя Кацнельсон и Мария Гадас) в Еврейском музее и центре толерантности показывает: как бы мастер ни был хорош в спортивной тематике, его дар был куда шире. А именно: Бородулин умел подмечать удивительное и незаурядное даже в повседневном. И в подтверждение — его жизнь «после»: после отъезда из Советского Союза, после расставания с глобальной спортивной темой (в Израиле из больших соревнований проводилась только Маккабиада, в которой участвовали спортсмены-евреи со всего мира). Наконец, после отказа от привычной жизни — ведь на новом месте начинать пришлось с нуля.
В подготовке выставки участвовал сын художника Александр — тоже известный фотограф (правда, в фэшн-индустрии), и на стенах можно прочесть его воспоминания об отце, об их жизни в Москве и за границей, о работе над кадром. Еще любопытны пять правил Льва Бородулина: стараться отходить от группы фотографов и быть немного вдалеке; думать, прежде чем снимать; предугадывать момент; думать не только о моменте, но и о ракурсе; наконец — концентрироваться не только на победителях, но и побежденных. Все это делало его фотографии живыми, а не монументально-застывшими. За это, впрочем, и доставалось — знаменитый снимок с летних Олимпийских игр 1960 года, украсивший обложку «Огонька» (изображение пловчихи, прыгающей с вышки), яростно критиковал член Президиума ЦК КПСС Михаил Суслов. Впрочем, времена были относительно травоядные — оттепель же! — и обвинения в формализме к серьезным последствиям не привели. По крайней мере, в Израиль Лев Бородулин уехал в 1973 году не из-за гонений. К тому времени он уже был признанным за рубежом фотографом — в 1964 году английский ежегодник Photography Year Book назвал его «звездой мировой фотографии», японская газета «Асахи» в 67-м признала лучшим фотографом года, а в 1971-м в Мюнхене он был награжден золотой медалью за исключительный вклад в спортивную фотографию.
Впрочем, на новом месте все складывалось непросто: если в Советском Союзе Бородулин работал в престижном «Огоньке» (на выставке можно увидеть обложки с его фотографиями, а также сами легендарные кадры), то в Израиле, как вспоминает сын, не было спортивных журналов, и на Олимпиаду 1976 года в Монреале мастер поехал за свой счет. В общем, поначалу работы не было, знакомые и свидетели славы остались в Москве — как быть? К счастью, помогло израильское агентство «Пальфото», предоставившее Бородулину творческую свободу — снимай что хочешь. Вскоре ему стали поступать заказы от Министерства абсорбции, туристических агентств — на выставке можно увидеть выполненные им рекламные плакаты с видами Израиля. А еще мастер прекрасно снимал бытовые сценки — острый глаз репортера пригодился и здесь. Меняя героическое (спортивное) на бытовое, Бородулин не шел с собой компромиссы. На снимках, показанных на выставке в отдельном зале, — задумчивая девушка из кибуца, красивая и нежная, как с журнальной обложки, но при этом совершенно естественная; религиозная семья со множеством детей, наряженных в праздничные одежды; люди у Стены плача. Чтобы заметить многие детали, показанные Бородулиным, необходима природная наблюдательность. Вот что говорит в экспликации его сын Александр: «Несмотря на все сложности в Израиле, папа никуда оттуда не уехал. Он вообще был человеком, который мог довольствоваться малым. Ему надо было только снимать, и кроме фотографии его почти ничего не интересовало. Я думаю, что фотография — это какой-то такой «дзен». То есть человек, который снимает, не просто видит мир, он за ним наблюдает. И это наблюдение превращается в миросозерцание. Все хорошие фотографы обладают такой отрешенностью миросозерцания, медитативным восприятием мира. И, конечно, у папы это было, и ему это очень нравилось. Такой взгляд продлевает жизнь, поэтому многие фотографы живут очень долго».
Финальный зал показывает нам Бородулина-ценителя фотографии и коллекционера. The Borodulin Collection, состоящая из культовых советских снимков, была собрана мэтром совместно с сыном. Лев Бородулин лично знал многих классиков отечественной фотографии. Здесь можно увидеть кадр Евгения Халдея — предшествующий знаменитому снимку, запечатлевшему солдата, водружающего советское знамя на Рейхстаг. Есть работы Эммануила Евзерихина, Марка Альперта, Аркадия Шайхета, Александра Родченко и Николая Свищова-Паола, патриарха отечественной светописи, фотографировавшего маленького Льва Бородулина и его брата. А еще показан знаменитый кадр Анатолия Гаранина «Смерть солдата», запечатлевший момент гибели бойца — за секунду до его падения на землю. И, конечно, вспоминается, легендарное фото Роберта Капы «Смерть республиканца», сделанное в 1936 году во время Гражданской войны в Испании. Только вокруг снимка американского фотографа последние годы много споров: не был он постановочным, не «умирал» ли солдат специально на камеру? А в документальности кадра Гаранина никто не сомневается. Правда, Анатолий Сергеевич, скорее всего, не предугадал момент — речь о случайности или (если уместно сказать) профессиональном «везении». Ведь роль капризного случая — в творчестве и судьбе фотографа — тоже никто не отменял.
Фотографии предоставлены Еврейским музеем и центром толерантности.