Орловские зарисовки: июль 1899-го
Мошенники не дремлют
Из-за горизонта в безоблачное небо поднималось июльское солнце, день обещал быть ясным и жарким. Покровская слобода просыпалась: скрипели ворота, слышались окрики хозяев, выгонявших скот на пастбище. По московской дороге в Орел двигалось около десятка крестьянских подвод, нагруженных хлебом. Урожай нынешнего года был хорошим – тому благоприятствовала погода. Уборка ржи в Орловском уезде почти завершилась, на подходе была пшеница и овес.
У въезда в город подводы ожидала ватага перекупщиков, посланных «купцами-окраинцами», державшими в своих руках монопольную куплю-перепродажу крестьянского хлеба. Конкурировать с ними центральному купечеству не было никакой возможности.
В базарный день перекупщики (человек шесть), расположившись друг от друга на расстоянии, представляются въезжающим в город крестьянам приказчиками разных фирм. При этом первые пять барышников предлагают меньшую цену, чем последний, и тем самым «мнимая победа» остается на его стороне. Крестьяне, не подозревая обмана, отдают свое зерно по дешевке, не доезжая до городских рынков, где цены существенно выше.
Вереницу телег замыкал ехавший из Верхней Лужны крепкого вида молодой крестьянин Федор Ковыршин. Хозяин он был трудолюбивый, экономный и непьющий, как, впрочем, и большинство его односельчан.
В собственности каждого лужновского домохозяина (их всего 18) находилось от 2 до 20 десятин и мелкий скот. Зажиточные крестьяне, кроме того, содержали по нескольку лошадей и коров. Кабака в Верхней Лужне не было. Как и школы, из-за отсутствия которой деревенских ребятишек обычно обучал за умеренную плату какой-нибудь «грамотей», ходивший в зимнее время по домам. Здешние невесты нарасхват, приданого за них дают по 100 и более рублей. Крестьяне соседней деревни – Верхней Щекотихиной – старались держаться от лужновцев на расстоянии, называя их «аховскими».
Выгодная сделка
Федор Ковыршин, наученный прошлым опытом, минуя «самозванцев», продолжил путь к Воздвиженской площади, где рассчитывал продать рожь по выгодной цене. Однако торговли там в этот день не велось, так как рядом с площадью ввиду прокладки водопроводных труб была вырыта большая канава, тянувшаяся от Московских ворот. Наш наездник тряхнул вожжами, и телега быстро покатила в сторону молочного базара.
Переехав мост, Федор свернул на торговую набережную, где было уже многолюдно. Вдоль Оки стояли с верхом нагруженные зерном телеги. На земле расположились торговки разной домашней снедью. Рядом с деревянными торговыми палатками устроилось несколько нищенок, ожидавших подаяния. Чуть поодаль на складном стуле сидел слепой мужчина лет 45-ти и играл на фисгармонии «духовые пьесы», подпевая слабым приятным голосом. Около него, несмотря на ранний час, собралось много слушателей. Зрители, что пощедрее, за доставленное удовольствие бросали в стоявшую на земле жестяную банку монеты. Из рассказов жены бродячего музыканта – его фамилия Чумаков, родом он из Екатеринославля и прежде занимался торговлей, пока не лишился зрения от неизвестной болезни.
Среди толпы выделялись купцы, одетые в светлые косоворотки, широкие брюки в мелкую полоску, заправленные в сапоги, и картузы с черным лаковым козырьком. Здесь же крутились приказчики от крупных торговцев.
Федор долго присматривался. Понравился ему самый рассудительный из них, представившийся Петром Акуловым. Его аккуратно постриженная борота и усы, неспешная речь, степенность и несуетливость произвели впечатление. Акулов работал на орловского купца Павла Дмитриевича Бакина, владельца вальцовой мукомольной мельницы под Орлом, оборудованной машинами новейших систем с ежедневным размолом 1500 пудов зерна. Доверившись своему чутью, Федор, долго не раздумывая, сел в телегу и двинулся за приказчиком в ближайший двор, где и состоялась выгодная для обеих сторон торговая сделка. Разгрузив телегу, он выпряг коня и поставил его к корму, и только после этого сам сел перекусить домашними пирогами и квасом, собранными женой в увесистый узел…
Происшествия на воде
Время перевалило за полдень. Солнце палило невыносимо. «Надо успеть до отъезда искупаться», – подумал Федор, шустро запряг коня и двинулся к «елецкому пруду». Над городом стояла плотная пыль, разъедавшая глаза. Правда, вдоль трамвайной линии шла поливка, организованная Обществом трамвая, но вода от жары тут же высыхала, и уличная пыль продолжала кружить столбом.
Купающихся на пруду было немного. На берегу, ближе к станции Орел (главной) Юго-Восточной железной дороги, суетилась кучка людей. Как оказалось, только что из воды вытащили тонувшего мужчину. Им был не умевший плавать конторщик станции Иван Щекин, решивший отплыть от берега на шпале. Обросшее водорослями бревно выскользнуло из рук, и он начал тонуть. Часть купающихся разбежалась, а оставшиеся в испуге смотрели на барахтающегося в воде, не оказывая никакой помощи. Проходивший мимо конторщик Василий Локтев, услышав крик «спасите», моментально разделся и бросился в воду. Ценой больших усилий ему удалось вытащить на берег Щекина и привести его в чувство.
Подобный случай произошел на днях и близ горы Бодиско: некто А.Д. К-ый спас молодого человека П.В. Ал-ева, купавшегося в Орлике. Проведенные орловским городовым архитектором Вишневским проверки «купален», часть которых была временно закрыта до устранения недостатков из-за отсутствия перил и неисправности входных мостиков, не могли уберечь от несчастий и бед любителей плавания в водоемах. Отсутствие спасательных кругов в местах массового купания городскими властями осталось незамеченным…
Общественная жизнь в городе в середине лета затихла. Для отдыхающих в городском саду сезон показался скучным, последнее гулянье прошло во время пушкинских празднеств. Самым ярким событием июля стали, пожалуй, велосипедные гонки, состоявшиеся на циклодроме 11 июля. Мероприятия проходили с участием известных ездоков А.А. Рудакова и И.Н. Заварского, приехавшего из Москвы. Последнему не повезло – упал на третьем кругу и по причине сильного ушиба не смог продолжить состязание.