Державники вместо либералов
Не дожидаясь официальной коронации, Александр III отстранил от власти почти всех министров своего отца, включая Михаила Лорис-Меликова. На их место новый монарх назначил всех тех, кто видел в прежних либеральных реформах один вред и угрозу самой российской государственности. Отныне возобладала теория о «народном самодержавии». Ведущими идеологами новой эпохи стали Константин Победоносцев, Михаил Катков и Дмитрий Толстой. Уже в апреле 1881 года был опубликован манифест о незыблемости единовластия. Забавно, что у современников манифест сразу же получил ироничное название «ананасный» из-за слов «А на Нас возложить священный долг самодержавного правления».
Учитель и наставник
В 1861 году одним из воспитателей детей императора Александра II был назначен профессор кафедры гражданского права Московского университета Константин Победоносцев. Он был известен своей честностью, прямотой и хорошим знанием законов. До конца жизни Победоносцев был равнодушен к роскоши и отличался исключительным трудолюбием. Такой человек как нельзя лучше подходил на роль наставника великих князей.
Константин Петрович не был таким примитивным и злобным ретроградом, каким его часто изображали в советскую эпоху. Более того, в молодости он восхищался деятельностью Александра Герцена и негодовал по поводу строгости цензуры. Однако Победоносцев быстро разочаровался в идеях личной свободы и всеобщего равенства. Он вообще не видел в людях отдельных индивидуумов, а всякая инициатива казалась ему опасной. Парламентаризм, всеобщие выборы и свобода слова виделись ему инструментом, полезным лишь для болтливых политиканов.
Основой выживания России Победоносцев считал ничем не ограниченное самодержавие и православие. Что не мешало ему презирать высших иерархов церкви. Ведь, находясь в должности обер-прокурора Святейшего синода, он близко знал многих епископов и митрополитов. И, соответственно, видел все их слабости и был свидетелем отчаянных интриг внутри церковного начальства.
Идеалом для подражания Победоносцев считал деревенских священников и крестьянскую общину. То есть всё то, о чём он имел самое смутное представление. Но на великого князя Александра Александровича воззрения наставника произвели огромное впечатление. И после драматических событий 1881 года Победоносцев превратился в ведущего идеолога нового царствования.
Обер-прокурор с энтузиазмом взялся за дело «спасения отечества». Он стал автором многочисленных трудов, где «на фактах» доказывал безнравственность и неизбежное крушение западноевропейских держав, идущих по пути демократии. Параллельно бывший профессор обрушился с яростной критикой на любые проявления «инославия» в Российской империи. Решительно все неправославные конфессии (от иудаизма до католичества), а заодно и общины староверов «на научной основе» были объявлены разрушителями «духовных скреп».
К несчастью для России, обер-прокурор пользовался у Александра III огромным авторитетом. Многие назначения на высшие должности проводились лишь с одобрения Победоносцева. До конца жизни император обращался к нему за советами в делах государственного управления и со всем старанием воплощал идеи своего наставника. Но, пожалуй, самое печальное, что теорией о главенстве самодержавия и православия над всем сущим проникся и наследник престола, будущий император Николай II. Придя к власти, он продолжил «охранительную» политику и сделал социальный взрыв неизбежным.
Первый политический журналист
В годы правления Александра III главным рупором консервативных взглядов стала газета «Московские ведомости». А её редактор Михаил Катков получил огромную известность и превратился во влиятельного государственного деятеля. Хотя при этом никакой государственной должностью и не обладал.
Судьба всесильного публициста во многом схожа с судьбой его верного союзника Победоносцева. В молодости Катков одобрял реформы Александра II, а во время поездки за границу встречался с Герценом. Но с середины 1860-х годов Михаил Никифорович сильно изменился. И со страниц своей газеты начал беспощадно клеймить всё неистинно русское, как источник гибели империи. Эти публикации пришлись по сердцу наследнику престола, и после воцарения Александра III «Московские ведомости» фактически превратились в главный инструмент пропаганды охранительных идей.
Михаил Катков получил из рук императора ряд высших орденов и был пожалован престижным чином тайного советника. Но даже такой последовательный русский националист, как Александр III, не во всём мог слепо принимать сторону могущественного редактора. Например, Катков считал, что люди с нерусской фамилией не могут быть настоящими патриотами и им нечего делать на высших государственных постах.
В статьях «Московских ведомостей» министр иностранных дел Николай Гирс и министр финансов Николай Бунге подвергались беспощадным нападкам. А вся их деятельность была объявлена предательской и направленной на соблюдение интересов Германии.
Оголтелая травля высших сановников на определённом этапе вывела из себя даже императора. Каткову было сделано официальное предостережение о недопустимости грубой критики царских министров.
Такая реакция государя потрясла публициста. Катков потратил столько сил на изобличение «пятой колонны» внутри России, а вместо благодарности услышал от столь обожаемого самодержца Александра III лишь угрозы. Вскоре Катков тяжело заболел и скоропостижно скончался.
Расстроенный император распорядился организовать редактору пышные похороны. А на страницах газет были опубликованы слова сочувствия, которые Александр III направил вдове своего верного пропагандиста: «Вместе со всеми истинно русскими людьми глубоко скорблю о вашей и Нашей утрате. Сильное слово покойного мужа вашего, одушевлённое горячею любовью к отечеству, возбуждало русское чувство и укрепляло здравую мысль в смутные времена».
Из педагогов в жандармы
Помимо идеологов и пропагандистов, способных обосновать и растиражировать идеи «народного самодержавия», Александр III остро нуждался в практиках, которые будут способны воплотить контрреформы. Одним из ведущих исполнителей этой линии стал граф Дмитрий Толстой.
Ещё будучи министром народного просвещения при Александре II, Дмитрий Андреевич весьма своеобразно проводил реформы в своём ведомстве. Он горячо поддерживал создание в российских университетах собственных современных лабораторий и хорошо оснащённых учебных кабинетов. Но в первую очередь это делалось для того, чтобы ограничить поездки русских студентов на практику за границу. Ведь там они могли пропитаться духом чуждых идей и «потерять нравственные ориентиры»…
Столь патриотический подход не остался не замеченным новым монархом. И Толстой получил неожиданное предложение возглавить министерство внутренних дел. На новом посту он со всей энергией начал воплощать на практике свои представления о «твёрдой власти» и «должном порядке». Для начала была усилена цензура. Затем крестьянское самоуправление оказалось поставлено под жёсткий контроль местного дворянства. А кроме того, было создано Особое совещание, которое без суда имело право репрессировать во внесудебном порядке «подозрительных личностей».
К концу 1890-х годов казалось, что империя умиротворена. Число терактов и беспорядков резко сократилось. Но в реальности ни одно из противоречий общественных отношений так и не было разрешено. Недостаток свобод поощрял развитие тайных обществ. А отсутствие представителей низших сословий в государственном управлении лишь на время отложило угрозу революции.