Слепая бабочка: какой была жена Федора Сологуба
Встреча с ней подарила Федору Сологубу 10 лет счастья, Анастасия Чеботаревская стала для него главной женщиной жизни и ангелом-хранителем.
Друг друга они называли «Малим» и «Малимочка» — сказочные, символические имена, которые не значили ничего, кроме безграничной взаимной любви. Два странных человека — сумрачный Федор Сологуб и Анастасия Чеботаревская, страдающая маниакально-депрессивным психозом, — удивительным образом нашли друг друга и обрели покой и любовь.
«Счастье — пустяк: все дело только в том, чтобы чувствовать себя достойною счастия», — пишет Сологуб в самом начале их знакомства. Что ж, о том, что жизнь их, такая счастливая и безмятежная, продлится чуть менее десяти лет, не мог тогда предсказать никто. Как-то Сологуб в момент ссоры спросил жену: «Зачем же ты меня полюбила?» Чеботаревская ответила: «Разве мы что-нибудь знаем об этом? Мы — как слепые бабочки».
«...Зеленая лампа бросает неяркий круг на покрытый пестрой клеенкой стол. На столе аккуратно разложены книжки и рукописи. Тут же вязанье Анастасии Николаевны. Одна спица воткнута в шерсть, другая лежит в стороне. Так она оставила его в «тот вечер». Так оно и осталось. Сологуб читает стихи. Лицо его обычное, каменно-любезное, старчески-спокойное. И голос такой же, как всегда, без оттенков, тоже «каменный».
… Однажды я засиделся. Служанка (та самая, что спрашивала, когда барыня вернется) пришла накрывать стол.
— Может быть, пообедаете со мной, — предложил Сологуб. — Маша, поставьте третий прибор.
Я отказался от обеда, но, должно быть, плохо скрыл удивление — для кого же второй прибор, если для меня ставят третий? Должно быть, как-нибудь это удивление на мне отразилось.
И каменно-любезно Сологуб пояснил: — Этот прибор для Анастасии Николаевны».
(Из воспоминаний поэта Георгия Иванова «Петербургские зимы»).
В то, что Анастасия Николаевна Чеботаревская, жена, не вернется, Федор Кузьмич Сологуб не желал верить. Он ждал ее — каждый день, на протяжении полугода, и не менял своих привычек. Ходил гулять по холодному, ветреному Петрограду. В одно и то же время обедал и требовал, чтобы стол был сервирован на двоих. Ведь Настенька вот-вот войдет в дом и объяснит, куда это она так надолго отлучалась. Сологуб даже дал объявление в газету, где пообещал крупное вознаграждение тому, кто найдет его жену.
«Лолите» 64 года. История написания и публикации самого скандального романа мировой литературы
Вновь и вновь пересказывал он события того сентябрьского дня 1921 года: он вышел ненадолго в аптеку, Анастасия Николаевна быстро собралась, сказала прислуге, что хочет прогуляться и пойдет навстречу Федору Кузьмичу. Серое пальто, перчатки, красное платье, выгодно подчеркивающее ее женственную фигурку, — такой видели Чеботаревскую в последний раз. Она пошла к дому своей сестры, Ольги Черносвитовой, но не дошла: бросилась в холодную речку Ждановку с дамбы Тучкова моста.
— Глупости! — сердился Федор Кузьмич. — Она не могла утопиться! Ее вытащил какой-то матрос, она пришла в себя и просто куда-то спряталась. Нам дали визы, мы должны ехать в Ревель, ну зачем, скажите на милость, ей топиться?
Полгода Сологуб ждал, что жена вернется, а потом ему приснился странный сон: Настенька отдала ему обручальное кольцо. Мистик Сологуб, автор романа «Тяжелые сны», был уверен, что через сны мы получаем информацию. Поэтому он не удивился, когда через несколько дней почти напротив дома, где он жил, вскрывшаяся река выбросила на лед тело утопленницы. Это была его Анастасия.
Сологуб простился с покойной, снял с ее руки обручальное кольцо и, казалось, стал еще более странным и замкнутым.
Русский философ и писатель Василий Розанов сравнивал Сологуба с большой рыбой — молчаливой и белесой. Зинаида Гиппиус отмечала: «В лице, в глазах с тяжелыми веками, во всей мешковатой фигуре — спокойствие да неподвижность».
Резкий в оценках и высказываниях, раздражительный, медлительный, очень обидчивый — Федор Сологуб был полной противоположностью своей темноволосой, яркой и очень подвижной жене.
Анастасию Николаевну Чеботаревскую, писательницу, переводчицу, да просто яркую женщину, современники называли «хорошенькой кошечкой» и «литературной гетеркой». Но кукольная внешность скрывала страшную тайну — наследственную душевную болезнь.
Родилась Анастасия Николаевна 7 января 1877 года в Курске, шестым ребенком в семье адвоката. Вскоре семья переехала в Москву. Когда Настеньке было три года, ее мать, черноглазая красавица из рода князей Агей-Швили, покончила с собой.
Отец женился снова, на женщине с детьми. А дети от первого брака воспитывались в основном старшей дочерью Александрой.
«Впечатления детства — самые безотрадные, до гимназии были всецело на попечении немок-гувернанток, при отсутствии всяких внешних впечатлений и в огромном количестве поглощаемых без разбору книг (в 8 лет читала «Что делать?», Захер-Мазоха, Теккерея). Жила исключительно фантазией: игры с братом и сестрою носили литературно-подражательный характер», — писала в воспоминаниях Анастасия Чеботаревская.
Романтичная, творческая, она рано начала писать стихи и влюбляться. После частной гимназии З. Перепелкиной поступила на историко-филологическое отделение московских педагогических курсов «Коллективные уроки». Вместе с сестрой Александрой в начале ХХ века два года училась в Париже и получила диплом Русской высшей школы общественных наук. Из Парижа вернулась в 1905 году в Россию — в Петербург: именно там сосредоточились самые талантливые представители творческой богемы.
К моменту встречи с Сологубом — Чеботаревской было тридцать, ему — сорок четыре — она уже публиковала свои рассказы и рецензии в петербургском «Журнале для всех», газетах «Правда» и «Товарищ».
Сейчас Федора Сологуба не назовешь популярным поэтом и писателем, а 100 лет назад он считался одним из самых интересных литературных фигур Серебряного века. Блок считал его лучшим поэтом и стилистом. Зинаида Гиппиус, выпустившая в 1917 году антологию «Восемьдесят восемь современных стихотворений», открывает сборник именно стихотворением Федора Кузьмича, которого она считала непревзойденным мастером.
Первая встреча молодой литераторши Чеботаревской и известного писателя Сологуба закончилась скандалом. Анастасия Николаевна обратилась к нему с просьбой дать краткую биографию для задуманного ею справочника «Краткие автобиографические данные русских писателей за последнее 25-летие русской литературы». Но она допустила ошибку: написала фамилию Сологуб с двумя «л». Он страшно на нее обиделся и рассердился. Но потом неожиданно для себя увлекся Анастасией Чеботаревской. Да так, что женился на ней — и был в браке очень счастлив.
Она раздражала многих современников: бросалась, как птица, защищать «своего Сологуба» от целого мира — хотя на него никто и не думал нападать. В салоне Сологубов на Разъезжей улице собирались самые талантливые, самые интересные персонажи Петербурга — поэты, художники, актеры. Федор Кузьмич будто стал другим человеком: участвовал в костюмированных вечеринках, с удовольствием принимал гостей. Чеботаревская умела отыскивать интересных людей и, как сейчас бы сказали, продюсировать их: именно в шумном доме на Разъезжей состоялись вечера новых, необычных и ярких, поэтов: Сергея Есенина, Игоря Северянина, Анны Ахматовой.
Но главным «проектом» Чеботаревской был, конечно, поэт и писатель Федор Кузьмич Сологуб. Она считала, что Сологуб входит в тройку лучших русских поэтов своего времени: два других — Блок и Гумилев. А его роман «Мелкий бес» считала исключительным, гениальным. Она готова была вступать в войну с каждым, кто не разделял такого ее мнения.
С нескрываемой иронией Тэффи в книге воспоминаний «Моя летопись» пишет о том, как изменился суровый «Рыцарь Смерти» Федор Кузьмич, как позволяет Чеботаревской буквально все — даже писать рассказы и публиковать за подписью «Федор Сологуб».
Когда закончилась безмятежная жизнь, наполненная рифмами? Февральскую революцию супруги встретили с восторгом. Составили проекты воззваний «Великое провозглашение вольности, свободы и прав человека…», «Проект закона об учредительном собрании 1917 г. и гарантиях его верховенства». «Салоны» продолжались, но теперь главной их темой стала революция.
Октябрьскую революцию Сологуб с женой восприняли как катастрофу. Теперь они жили не в роскошной квартире с золоченой мебелью, а на 10-й линии Васильевского острова, в маленькой холодной комнатенке.
«Пайки, дрова, стояние в селедочных коридорах… Видимо, все это давалось ему труднее, чем кому-либо другому. Это было ведь время, когда мы, литераторы, ученые, все превратились в лекторов, и денежную единицу заменял паек. Сологуб лекций не читал, жил на продажу вещей», — вспоминал публицист и литературный критик Лев Клейнборт.
Холодный, голодный революционный Петроград совсем не похож был на тот великолепный Петербург, где когда-то устраивались поэтические вечера и маскарады.
Анастасия Чеботаревская в статье «Стрельба по своим» сокрушалась о том, что среди интеллигенции произошел раскол; открыто обвиняла Ленина и Троцкого в «политическом шарлатанстве». Неудивительно, что вскоре Сологубы стали «нигде неугодными». Они мечтали об эмиграции — но их не выпускали из страны. И без того хрупкая психика Чеботаревской была подорвана. Во всем видела она страшные предзнаменования и недобрые знаки.
В 1921 году умер Александр Блок, а вскоре был расстрелян Николай Гумилев. Есть примета: если умрут два человека, то будет и третий покойник. Анастасия Николаевна в приметы верила и, более того, уверилась в том, что «третьим покойником» непременно станет любимый Федор Кузьмич.
В припадке черной депрессии она решила принять удар на себя — стать той самой третьей жертвой. Хотя визы для выезда в Эстонию уже были получены и до отъезда оставалось чуть более недели, злой рок привел Анастасию Николаевну Чеботаревскую на Тучков мост.
Сологуб полгода не верил в ее смерть. А потом — написал цикл стихотворений под названием «Анастасия».
Налей в бокал какое хочешь,
Я выпью всякое вино.
Мне ничего не напророчишь.
Все кончено, все решено.
И что же ты, моя Россия?
И что же о тебе мечты?
Куда ушла Анастасия,
Туда обрушилась и ты.
Всеволод Иванов в своих воспоминаниях рассказывает о том, что Сологуб начал скупать книги по математике. На вопрос, зачем ему, писателю, понадобилась вдруг математика, Федор Кузьмич невозмутимо ответил, что он проводит кое-какие расчеты.
«— Вы занимаетесь математикой?
— Я хотел проверить, есть ли загробная жизнь.
— При помощи дифференциалов?
Сологуб «каменно» улыбнулся.
— Да. И проверил. Загробная жизнь существует, и я снова встречусь с Анастасией Николаевной...»
Он уже не хотел никуда уезжать из России. Писал, гулял в одиночестве вдоль Невы. О чем-то напряженно думал. Малим пережил свою Малимочку на шесть лет.
В последние годы жизни он даже обрел новую любовь — поэтессу Елену Данько. Но главной женщиной в его жизни осталась Анастасия Чеботаревская — с ней он наверняка встретился. Ведь математика наука точная, она не обманывает.