ПЛЕННЫЕ ГЕРОИ: ПОДВИГ РУССКИХ, ВОСХИТИВШИЙ ЕВРОПУ

Я расскажу вам не духоподъёмную легенду. Всё, о чём будет сказано ниже, полностью подтверждается русскими и европейскими источниками. Речь идёт, в частности, о брошюре под названием "Известия", изданной в 1643 году в итальянской типографии Людовичи Гриньяни. В русских архивах также были обнаружены челобитные участников восстания. В настоящее время дело об этом побеге из турецкого плена хранится в Российском государственном архиве древних актов. Интересные материалы, касающиеся этой захватывающей истории, можно почерпнуть также из "Мемуаров, относящихся к истории Южной Руси", изданных в 1896 году в Киеве. 

"Известия" сообщают о "недавно случившемся замечательном происшествии" – "взятии лучшей турецкой галеры" и освобождении на ней группой "русин" 277 невольников из христианских стран, в основном из Восточной Европы, а также захвате "богатой добычи". Руководителем восстания был назван храбрый "идальго" и "знатный офицер по фамилии Симонович".

Турки считались тогда в Европе грозным и практически непобедимым противником, поэтому это была сенсация. Итальянский издатель, правда, немного не разобрался – предводителя восставших его побратимы звали по отчеству – Семёновичем, и был этот "идальго" на самом деле простым русским стрельцом. И не из "польской Руси", а из Московии.

"Капитан Симонович", он же Иван Семёнович Мошкин, находился в турецком плену "много лет вместе со многими земляками своими". И "возымел твёрдое намерение освободить себя и земляков из тяжёлой неволи и в течение трёх лет обдумывал и подготовлял план избавления своего совместно с товарищами". Среди них были, кстати, и "дети боярские", но калужский стрелец Мошкин оказался, видимо, самым волевым и пассионарным: все его слушались беспрекословно. 

МИНИАТЮРА "РУССКИЕ СТРЕЛЬЦЫ В БОЮ". ФОТО: ВЕДЯШКИН СЕРГЕЙ/АГЕНТСТВО "МОСКВА"

Как русские захватили турецкий флагман 

Будучи прикованными цепями к своим скамейкам, русские галерные гребцы с помощью нескольких сообщников, которым разрешалось свободно перемещаться по турецкому флагману, запаслись камнями, лопатами, топорами и даже ружейным порохом. Счастливый случай ускорил восстание. От взрыва на корабле "на воздух взлетели 28 турок и загорелись каюты и паруса". Некоторые турки, не понимая, что происходит, стали прыгать в Мраморное море, где стоял галеас.

В возникшей суматохе Мошкин и его побратимы освободились от цепей и вступили в жестокую рукопашную схватку с оправившимися от шока турками, которые их численно превосходили. Сам Мошкин набросился с саблей и зарубил турецкого пашу, когда тот закричал: "Ах вы, христианские собаки! Не трогаться с места, изменники! Сидеть смирно!"

Не сносить тебе головы, проклятая собака!

– ответил паше русский стрелец, нанося смертельный удар. Турки оказали серьёзное сопротивление. Мошкин и его восставшие товарищи получили в бою многочисленные ранения, один из них был убит, а предводитель восстания ещё и сильно обгорел при взрыве. Сложивших оружие турок русские убивать не стали. 

Лишь только окончилась битва и водворился порядок, тотчас все бросились к веслам и принялись грести изо всех сил,

– повествуют "Известия". Дул попутный ветер, поэтому галеас использовал и вёсла, и паруса. Из ловушки Мраморного моря нужно было выскочить как можно быстрее. Идти обратно на Стамбул, прорываться через Босфор в Чёрное море, где тогда вообще не было русских портов, было бы самоубийством. Поэтому корабль пошёл в противоположную сторону. Галеас быстро проскочил Дарданеллы, Эгейское море, вышел в Средиземное, где захватил турецкую фелюку, и добрался затем до Сицилии, где хозяйничали в то время испанцы.

Трофеи освободившихся пленников составили десятки пушек, сотни мушкетов, холодное оружие, украшенное драгоценными камнями, ювелирные изделия, 200 килограммов серебра, золото, валюта, ткани, ковры, роскошная одежда… 

"Тёплый" приём на Сицилии 

ЦАРЬ И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕЯ РУСИ МИХАИЛ ФЁДОРОВИЧ. ФОТО: VIKTOR KORNUSHIN/GGLOBALLOOKPRESS

Из челобитной Мошкина "Царю Государю и Великому Князю Михаилу Фёдоровичу всея России" явствует, что, когда улеглись первые восторги и изумление, русские оказались на Сицилии… на положении интернированных:

И приставили к нам сторожу, и воду нам, холопям твоим, продавали.

Лидер восставших "не мог в том ничего учинити потому, что ранен и обгорел и два месяца лечился; и потом я, холоп твой, оздоровел и стал писать Шпанския земли до воеводы, чтобы нас, холопей твоих, из своей земли отпустил в православную христианскую веру". "Шпанцы" (русская "шпана", кто не знает, это и есть "шпанцы") не хотели терять первоклассных воинов. Вице-король Сицилии, писал царю Мошкин, "нас пустить не хотел и давал нам гроши и платья, и жалованья, чтобы мы служили шпанскому королю; и мы, холопи твои, христианския веры не покинули и шпанскому королю служить не захотели". Даже за астрономическое по тогдашним меркам жалование:

Мне, холопу твоему Ивашке, давал Шпанские земли король по 20 рублей на месяц.

В России такую сумму платили стрельцу за четыре года тяжёлой службы. Так как русские не соглашались и хотели на родину, переговоры зашли в тупик. После безуспешной попытки без разрешения испанцев покинуть Мессину руководство восставших было брошено в тюрьму. Испанцы также забрали галеас со всеми его сокровищами и пленными, за которых рассчитывали получить у турок хороший выкуп. После чего, по словам Мошкина, "отпустили нас, совсем ограбив душею да телом, и дали нам, холопям твоим, лист вольной". 

Триумфальное возвращение 

Так началось возвращение отряда Мошкина на родину. Вначале было сложно:

И шли мы через их Шпанскую землю до Рима до папы римскаго наги и босы и голодны.

В Риме одному из тяжелораненых членов отряда общей численностью в 200 человек Григорию Кирееву сделали сложную операцию. Как сообщил он по прибытии в Россию, "копье выняли у меня из раны у папы римскаго".

Из Рима, где храбрецов принимали на государственном уровне, отряд двинулся на Венецию. Оттуда – в Австрию. Её император "был нам рад и звал нас на службу и давал нам жалованье большое, а мне, холопу твоему Ивашке, давал поместье". Но не тут-то было:

Мы ему служить не захотели и христианския веры покинуть, и шли мы, холопи твои, в православную христианскую веру на твою государскую милость.

Из Австрии "пришли мы, холопи твои, на Венгерскую землю и из Венгерской земли пришли мы к литовскому королю в Варшаву". Слава обгоняла двигавшийся по Европе отряд израненных русских героев, для которых не было высшего соблазна, чем вернуться на родину. Даже в постоянно воевавшей с Россией Польше король "велел нам дати пити и есть, ... и дал нам подводы, мне, холопу твоему Ивашке, на дорогу дал 10 рублей, а товарищам моим всем по 2 рубля, и вез на подводах до Вязьмы". Там, даже не у Смоленска (!), проходила тогда граница, где русские пленники-герои пересели на "государевы подводы", на которых добрались до Москвы. 

Подводя итог своего драматического повествования, Мошкин заключает:

И шёл я, холоп твой Ивашка, с товарыщи своими через многие земли наг и бос, и во всяких землях призывали нас на службу и давали жалованье большое, и мы, холопи твои, христианския веры не покинули, и в иных землях служить не хотели, и шли мы, холопи твои, на твою государскую милость. Милосердый государь царь и великий князь Михайла Федорович всея России! Пожалуй меня, холопа своего, с моими товарыщи за наши службишка и за полонское нужное терпение своим царским жалованьем, чем тебе, праведному и милосердому государю, об нас бедных Бог известит.

Это была коллективная челобитная. Под ней подписались, кратко поведав о своих злоключениях на чужбине, дети боярские, стрельцы, казаки, крестьяне. 

РЕКОНСТРУКЦИЯ СТРЕЛЕЦКОЙ ФОРМЫ. ФОТО: ЗЫКОВ КИРИЛЛ/АГЕНТСТВО "МОСКВА" 

Как родина встретила своих героев? 

Челобитная возымела действие. Иван Мошкин был снова принят на стрелецкую службу с "кормом" в два алтына. Они составляли 12 "денег". 200 "денег" равнялись одному рублю. Детям боярским из числа вернувшихся пленных (Жилин, Климов, Сенцов, Кореплясов) выдали по восемь "денег". Казакам (Иванов, Герасимов, Никитин, Игнатьев, Кондраев, Михайлов) – по семь. Кстати, Кондраев находился в плену с 1611 года (!). Крестьяне получили по шесть "денег" и вольную. Её давали всем вернувшимся из иноземного плена, согласно Судебнику 1550 года.

По сравнению с тем, что предлагали подписавшимся под челобитной в Европе, это было почти ничего. Но и это ещё не всё. На обратной стороне адресованного царю документа рукою думного дьяка Гавренева было прописано одно условие: до получения этих благ героев следовало "отослать под начало к патриарху для исправления, для того, что у папы приимали сокрамент".

Что с того? 

На практике, похоже, имелось в виду что-то вроде фильтрационного лагеря позднейших времён. Предполагалось, что находившиеся за границей русские люди осквернились, и поэтому нуждаются в карантине и некотором исправлении. Это так невинно по сравнению с тем, что наступило в России потом, в середине ХХ века, когда многие советские военнопленные перекочевали из немецких концлагерей в "нашенские", но всё равно, конечно, обидно. Впрочем, побратимы Мошкина наверняка знали, что так и будет, отделяя понятия родины и веры, которым были преданы безусловно, от своеобразной политической системы своей страны.

Русский патриотизм, как видим, намного глубже и серьёзнее западного, так как в нём есть и такой, жертвенный аспект. Всё указывает на то, что в XXI веке родина станет любить своих детей не меньше, чем они любят её. Если этого всё же не случится, придёт беда. Сколько ещё протянет такая любовь без взаимности?