Макей был сильным дипломатом, но исправно служил диктатуре

Макей был важным игроком на поле многовекторности. В Москве его многие не любили, считали агентом влияния Запада.

Владимир Макей, о внезапной смерти которого стало известно 26 ноября, был, несомненно, сильным, талантливым дипломатом. В свое время он обеспечил Александру Лукашенко прорыв на Запад. Российские деятели имперского толка и вовсе считали Макея прозападным, пишет политический аналитик Александр Класковский. Когда режим Александра Лукашенко играл в «мягкую белорусизацию», министр иностранных дел Владимир Макей охотно позировал перед объективами в вышиванке. В иных исторических обстоятельствах он мог бы, наверное, стать важной фигурой в деле укрепления независимости Беларуси, ее интеграции в Европу. Но в системе, которую создал Лукашенко, Макей не мог прыгнуть выше пояса. Он исправно служил диктатуре, которая на сегодня блокировала европейский вектор развития страны, обрекла ее на катастрофическую зависимость от Кремля, сделала соучастницей имперской агрессии. Искусная игра на поле многовекторности Макей был назначен руководителем белорусской дипломатии в 2012-м, уже имея опыт работы помощником Лукашенко, главой его администрации. Вождю режима нужно было разморозить отношения с Западом после разгрома Площади-2010 и посадки в тюрьму нескольких десятков политических оппонентов (сейчас те цифры блекнут на фоне почти полутора тысяч политзаключенных). И Макей сделал почти невозможное. Конечно, принципиальные решения принимал вождь, но можно предположить, что и роль главы МИДа была важной. Минск смог дистанцироваться от российской аннексии Крыма. Саммит нормандской четверки в Минске в феврале 2015-го стал звездным часом Лукашенко: к нему «на кофеек» (помните, потом хвалился, что «выпили несколько ведер кофе») прилетели лидеры крупнейших стран ЕС Ангела Меркель и Франсуа Олланд. Потом с режима сняли европейские санкции, его глава облюбовал тогу миротворца, стал пророчить Беларуси перспективу «восточной Швейцарии». МИД принялся пиарить синеокую республику в качестве донора региональной стабильности, продвигать идею запустить в Минске новый Хельсинкский процесс. Это выглядело почти триумфом внешней политики страны, оказавшейся на геополитическом разломе. Внешняя политика Минска: триумф и трагедия К многовекторности подталкивали непростые, мягко говоря, отношения с Кремлем. При всей фальшивой риторике о вековом братстве, бескорыстной дружбе и светлых перспективах союзной интеграции белорусская правящая верхушка чувствовала на шее московскую петлю и нащупывала возможности ее ослабить. Макей был важным игроком на поле многовекторности. В Москве его многие не любили, считали агентом влияния Запада. Как минимум кадровая политика Макея была, надо думать, не одиозной. В 2020-м, придя в ужас от репрессий, ряд сотрудников МИДа уволились в знак протеста — как тогда патетично писали оппозиционные ресурсы, перешли на сторону народа. Эти люди показали себя национально сознательными и просто совестливыми гражданами. В годы разрядки МИД сделал много. Теперь трудно в это поверить, но 1 февраля 2020 года Лукашенко принимал в Минске госсекретаря США Майка Помпео, они договорились о поставках американской нефти (Москва тогда в очередной раз закрутила вентиль). А 4 февраля того же года автор этих строк своими глазами наблюдал, как тепло общался Макей с главами дипмиссий Польши, США, министром иностранных дел Литвы в Минске на торжественном вечере в честь 274-й годовщины со дня рождения Тадеуша Костюшко — предводителя восстания против русского царизма. Антиимперский подтекст мероприятия был очевиден. Макей произнес речь о том, что нужно крепить партнерство с Польшей, Литвой, Америкой. Сегодня же белорусское руководство рисует эти страны, весь «коллективный Запад» в демоническом облике, обвиняет в нацизме и агрессивных планах. Чуда не случилось. Когда миллионы белорусов захотели свободы, властная верхушка выбрала опцию самоспасения — решила удушить этот порыв. Что привело к изоляции страны от сообщества демократических стран, новым санкциям. Московская петля затянулась еще туже. В общем, режим показал свое истинное лицо, национальные интересы были принесены в жертву удержанию власти. Макей же всегда оставался верным слугой системы. Именно его устами весной прошлого года был оглашен приговор структурам, в которые самоорганизовались свободомыслящие граждане страны: «Любое дальнейшее ужесточение санкций приведет к тому, что гражданское общество перестанет существовать». Под знаком поражения События 2020 года переломили хребет белорусской внешней политике. Она стала умирать при жизни Макея. Показательно, что последней точкой визитов в дальнее зарубежье для него стал Иран. Минску остается наводить мосты в основном с такими же мировыми изгоями. Недавно же Макею и еще паре высших чиновников пришлось лететь на саммит ОДКБ в Ереван на военно-транспортном самолете. В «Боинге» вождя места не нашлось. И это тоже символично. Уже поползли конспирологические версии о причинах смерти Макея. Задаваясь классическим вопросом «кому выгодно?», кивают в восточную сторону. Во всяком случае, вполне вероятно, что во главе МИДа может оказаться менее талантливая и более пророссийская фигура. Печальнее же всего то, что кого бы ни назначил сейчас на это место Лукашенко, будь это самый искушенный дипломат семи пядей во лбу, наломано столько дров, что ни о какой многовекторности и мечтать не стоит. Для игры с Западом практически нет ресурса. Теоретически он, конечно, есть. Макей, к слову, в сентябре в кулуарах ООН в Нью-Йорке, встречаясь с западными представителями, похоже, зондировал почву насчет размораживания диалога. Но, очевидно, не срослось. Для вождя режима порог вхождения в диалог с Западом сейчас нереально высок. Выпустить политзаключенных страшно, поставить перед Кремлем вопрос о выводе его войск из Беларуси — тем более. Привязка режима к имперской колеснице выглядит почти фатальной. Эпоха Макея в белорусской дипломатии заканчивается под знаком ее капитального поражения. Сам Макей, человек неординарный, мог бы войти в белорусскую историю в другом контексте, в иной обрисовке. Но он оказался верным слугой порочной системы.