Кай Метов: «Думал, что слушатели выберут другие песни, а не “Position № 2”»

В онлайн-кинотеатре PREMIER выходит второй сезон сериала «Ресторан по понятиям». Владимир Вдовиченков, Владимир Сычев, Дмитрий Дюжев, Иван Кокорин снова играют бывших арестантов, которые после выхода на свободу открыли заведение в привычной для себя тюремной стилистике. Первый сезон шоу был показан в январе 2021 года и очень понравился зрителям.

Одну из ролей в сериале сыграл певец Кай Метов, который также появлялся в камео в первом сезоне шоу. Накануне премьеры исполнитель рассказал aif.ru об участии в «Ресторане по понятиям» и о своих впечатлениях, а также о пользе образования, о работе с «Ласковым маем» и о том, для чего музыкантам нужны узнаваемые хиты.

— Как вы оказались в этом сериале?

— Мне его предложили друзья, я прочитал сценарий, мне понравились в нем юмор, актерский и режиссерский состав. Могу сказать, что получил огромное удовольствие от работы, самой атмосферы на съемочной площадке. У меня в сериале небольшая роль, но достаточно яркая. Кроме того, мне очень близка заложенная в сериале самоирония — после первого сезона многие знакомые даже удивлялись, как я решился на такое? Но это же юмор, к нему нужно относиться проще! Когда снимаешь с себя излишний пафос, убираешь ненужное надувание щек, становишься немного смешным, немного угловатым, но веселым, позитивным, это всегда тепло воспринимается зрителями. И мне кажется, в этом сериале много такого гротескного понимания себя и самоиронии.

— У вас несколько высших образований, среди которых есть и актерское. Но актером вас назвать сложно — у вас очень куцая фильмография, причем в основном это именно камео — то есть Кай Метов играет Кая Метова. Почему так получилось?

— Знаете, базовое образование я получил в Центральной музыкальной школе при Московской консерватории — по классу скрипки. Это было еще при Советском Союзе, в школе был серьезный педагогический состав. Тогда государство очень серьезно занималось образованием талантливых детей — меня привезли в Москву из Алма-Аты, я поступил после прослушивания специальной комиссией и учился полностью на государственном обеспечении. В девяностые многие социальные институты развалились, началось какое-то промежуточное, темное время, когда вся страна буквально жила по «понятиям». Но потом начали возвращаться цивилизованные отношения, вот тогда и появилось желание изучить, понять, как регламентируется работа артиста, что такое авторское право, смежные права — так я получил юридическое образование. А в ГИТИСе я учился совсем недавно, всего десять лет назад, и это образование мне очень помогло приобрести дополнительные навыки работы на сцене. Почувствовать взаимообмен энергией не только с залом, но и более четко представлять движение энергий на самой сцене.

— Получается, что все ваши высшие образования — это некая форма подпитки вашей же музыкальной карьеры?

— Скорее, для подпитки жизни в целом. Я вообще люблю учиться. Во время обучения приобретаешь новые навыки, расширяешь свой кругозор, круг общения, узнаешь новых людей — и лучше всего в этом случае обращаться к настоящим профессионалам.

— Насколько я понял, во время учебы в ЦМШ вы собирались стать музыкантом классического направления...

— Да, у меня первое образование именно академическое, и мой путь в поп-музыку был достаточно сложным и тернистым.

— Что это были за сложности?

— Все началось со службы в армии, когда я играл в вокально-инструментальном ансамбле «Молодость». Это была школа жизни — и речь не только про воинский долг. Как было принято в советское время? В субботу утром в «Утренней почте» звучал какой-нибудь новый хит, а уже вечером во всех ресторанах страны музыканты вживую играли эту песню, а народ ее уже знал и любил. Все было очень быстро, и главной сложностью для исполнителей было с одного раза запомнить и воспроизвести эту песню. Первая моя трудовая книжка была заведена в 1984 году в Тамбовской областной филармонии, куда я был принят на должность солиста-инструменталиста. Необходимые 120 концертов в квартал наш коллектив отрабатывал за месяц, что давало возможность еще два месяца работать в ресторане. Поэтому ресторанный опыт у меня тоже был, а потом были эксперименты в разных популярных группах. Недавно ушли Юра Шатунов и Сергей Кузнецов — к слову, у меня был небольшой опыт работы в «Ласковом мае» и с группой «Мама». Ну а в девяностые, когда открылись все рынки и повеяло свободой, я начал записывать и свои собственные песни.

— А в чем заключалось ваше сотрудничество с «Ласковым маем»?

— В конце восьмидесятых у меня был период, когда я был свободным художником, и знакомые ребята подтянули меня в эту группу. Я познакомился с Кузнецовым, у нас сложились хорошие, уважительные, хоть и дистанционные отношения. Каждый раз в Оренбурге он с удовольствием приходил на мои сольные концерты, а я обязательно представлял его залу, говорил теплые слова. Он взахлеб рассказывал о новых проектах, присылал мне свои новые песни. Жалко, что так случилось.

— Каким вам запомнился Сергей Кузнецов?

— Очень скромным человеком. Он всегда говорил — это вы профессионалы, а я простой киномеханик. Просил называть себя Кузей, и у него был свой подход к жизни. Он постоянно писал песни и раздавал их. Думаю, для него главное было именно творить, а в отношении денег он был каким-то бессребреником. Я всегда удивлялся этому.

— Такие люди есть и в других сферах — вспомните математика Григория Перельмана, который отказался от огромной премии...

— Да, это точное сравнение. Наверное, у нас у всех изначально есть одинаковые человеческие качества, и лишь со временем начинаем подстраиваться под социум. Мне нравится расхожая фраза — все творческие люди начинают как художники, а потом многие становятся ремесленниками. И действительно: сначала ты просто хочешь, чтобы зрители радовались тому, что ты делаешь, потом понимаешь, что это приносит финансовую прибыль, а потом прибыль начинает доминировать. А есть люди, которые всегда остаются художниками, а финансами интересуются те, кто находится рядом с ними — директора, продюсеры. А ты остаешься тем, кому приятно быть востребованным — как и было в случае с Сергеем Кузнецовым.

— Кай, что вы чувствовали, когда ваша песня «Position № 2» буквально взорвала все танцполы страны?

— Честно говоря, я был удивлен этому. И до сих пор не перестаю удивляться, почему именно эта песня остается каким-то могучим энергетическим сгустком, который постоянно подрывает людей к танцам. Я не знаю, почему это происходит. Когда вышел мой первый альбом, я думал, что слушатели выберут другие песни — те, в которых побольше смысла или более интересные аранжировки. Но случилось то, что случилось — эта песня долгие годы остается моей визитной карточкой. К слову, самая первая песня, ставшая известной — «Мама! Я хочу быть пионером», которая вышла года за полтора до «Position № 2».

— Как вы считаете, для исполнителя хит, который стал визитной карточкой, — это благо или проклятие?

— Поскольку я гастролирующий автор-исполнитель, в моем двухчасовом концерте есть место и для знакомых зрителям хитов, и для новых работ. Хиты — это то, на что слушатели приходят. И за счет этого кредита доверия у меня есть возможность, время, чтобы показать что-то еще. Часто то, что зритель от меня не ожидает. Иногда больше всего оваций срывают как раз другие песни — лирические, акустические, исполняемые под рояль. Иногда просят исполнить песню, которую я давным-давно не исполнял на концертах, ее сто лет не крутили по радио, а она до сих пор живет в чьих-то сердцах. И такая память аудитории очень приятна и неожиданна.