В каких случаях русские меняли свое имя
С незапамятных времен каждый рожденный человек получал имя. Часто первое «домашнее» имя было невзрачным, ведь оно было призвано защитить новорожденного от сглаза и порчи. Его меняли не только при крещении, но и в некоторых других случаях.
Становление на праведный путь
В книге «Как прийти в Церковь» митрополит Иларион (Алфеев) замечает, что в православном Требнике крещению предшествовало несколько обрядов, в том числе на 8 сутки происходило так называемое имянаречение. Этот обряд символизировал одну из первых ступеней общего пути послушания Господу, и на этот путь обязан был вступить каждый православный.
На практике имя ребенку давали мать с отцом. В одних случаях священник при обряде имянаречения просто повторял выбранное родителями имя. В других – изменял его. Особенно – если имя было нехристианским, нарушало традицию или являлось именем-оберегом. Считалось, что одобренное священником имя помогало человеку вступить на спасительный путь. Тот же, кто решался «сделать себе имя», то есть сменить его без дозволения Церкви, вставал на грешный путь, ведь сменой имени он демонстрировал непослушание Господу.
В дальнейшем имянаречение стало частью обряда крещения, проводимого на 40 день после рождения. К этому времени у большинства младенцев уже было «домашнее» имя. В дальнейшем оно могло совпасть с крестильным, если изначально было выбрано по Святцам, или отличаться от него.
Не быть тебе Марией!
Интересно, что с приходом советской власти и началом тотальной борьбы с церковными традициями, на замену привычному крещению пришли «красные крестины». Вот как описывает Е. Бондаренко в статье «Советские сценарии имянаречения» обряд «крещения по-советски» в деревне Пильмасозеро в 1921 году. Приехавшие в сельсовет представители власти записали «будущих строителей коммунизма» в специальную книгу, отказавшись вносить туда христианские имена – «проклятое наследие церковной религии». Мальчика, которого родители назвали Мишей, записали под именем Будимир. Девочку, для которой мать с отцом выбрали имя Маша, окрестили Розарией. Председатель передал детей «красным крестным», а затем родителей с малышами на руках, а также всех присутствующих на торжестве односельчан повели вокруг деревни под кумачовыми флагами. Шествие напоминало крестный ход на Пасху.
В 20-е годы новый обряд не прижился, но его реанимировали в 60-е, при этом сценарий советского имянаречения обогатился. Он дополнился массовым исполнением «Интернационала», полезной лекцией о вреде традиционного церковного крещения с приведением статистики по смертности младенцев из-за окунания в купель. Малыша осеняли не святой водой и молитвой, а Красным знаменем. Прикалывали к распашонке звездочку или заочно принимали в пионеры. В те годы был значительно расширен список имен в так называемых «Красных святцах». Например, появился Мюд (тот, кто родился в Международный Юношеский день), Нинель или Вил – имя девочки и мальчика, названных в честь Ленина.
Иногда имя новорожденному придумывали на общем собрании, стараясь увязать его с выполнением плана или выпуском первого трактора. В результате многим приходилось жить с именем Тракторина, Делеором («Дело Ленина – Октябрьская революция!»), Пячегод («Пятилетка за 4 года»), Кукуцаполи («Кукуруза – царица полей») или Кравасил («Красная армия всех сильней»). Большинство родителей, как истинные строители коммунизма, и сами охотно участвовали в имянаречении. Но находились и те, кто заменял «советское» имя на более привычное. Так что Кукуцаполи дома вполне могли называть просто Полей, Нинель – Ниной, а Тракторину – Ариной.
«И будет тебе имя Авраам»
Новое имя – обязательная составляющая обряда пострижения в монахи. Архимандрит Русской православной церкви, философ, публицист и религиозный деятель иеромонах Иов (Гумеров) так разъясняет получение нового имени при постриге в монахи и принятии схимы. С древних времен уход из мира приравнивался к смерти: прежний мирянин, живший по обычаям и законам простых смертных, умирает. В постриге рождается иной человек, который получает новое имя. Его, дающий монашеские обеты, не выбирает самостоятельно, а узнает только в момент пострига. «И с этой секунды, – как пишет иеромонах Иов, – осознает себя другим человеком».
Интересно, что в русскую традицию прочно вошел византийский обряд «предсмертного пострига» или «второго крещения», к которому прибегали многие русские цари и князья. Считалось, что он позволяет смыть накопленные за жизнь грехи, облегчить предсмертные муки и подарить надежду на смягчение посмертных мытарств. Так, одним из первых «предсмертный постриг» принял Александр Невский, нареченный при «втором крещении» Алексеем.
Многим известно, что Иван Грозный принял в постриге имя Иона, а Борис Годунов сменил имя на Боголеп. Меняли данное при первом крещении имя и многие московские князья. Например, внук Александра Невского и сын Ивана Калиты, Семен Гордый, при крещении получил имя Созонт. Но в быту оно не прижилось и было заменено на более привычное русскому уху «Семен». Под таким именем князь и вошел в историю.
Веселая Хюррем
Можно вспомнить две ситуации, при которой меняли имена оказавшиеся в рабстве. О первой пишет С. Бенуа в главе «О роли наложниц в продолжении рода османских правителей». Все наложницы, в том числе и русские, оказавшись в гареме, неизменно получали новое имя. Чаще – персидского происхождения. Имена давали с учетом характеристик девушки. Веселую называли Хюррем, с нежной белой кожей – Нергедехада, ангельской внешности со светлыми волосами – Нергинелек, с прекрасными глазами – Чешмира, кокетливую – Назлуджамаль.
Вторая ситуация смены имени возникала по причине всеобщего раболепства, свойственного русским. Это качество нередко отмечали многие путешественники и иностранные дипломаты. Так, в книге «Боже, спаси русских!» А. Ястребов приводит слова Адама Олеария, который в 17 веке называл почти всех русских «рабами и крепостными». Он писал, что перед царем даже князья и вельможи обязаны вести себя подобно рабам, демонстрируя собственное ничтожество. Это выражалось не только в общей манере поведения, но и в мелочах. Так, подписывать челобитные царю разрешалось лишь уменьшительным именем, с припиской «твой холоп». Речь в данном случае не идет о полной смене имени, и все же Иван был всего лишь Ивашкой, а Петр – Петрушкой. Эти же уменьшительные имена с пренебрежительным оттенком использовал при разговоре со своими «холопами» и сам царь.
Разбойники с большой дороги и не только
Вполне понятные причины для смены имени были у тех, кто вставал на кривую дорожку. Ни один разбойник-одиночка или член воровской шайки не назывался тем именем, которое получил при рождении. Обычно оно трансформировалось при помощи прозвища. Достаточно вспомнить легендарного Ваньку-Каина (Ивана Осипова), который в середине 18 века держал в страхе не только весь воровской мир Москвы и Петербурга, но и фактически прибрал к рукам полицию обеих столиц. Метла, Цыган, Харахорка – такие имена имели подельники Ваньки-Каина, коих хитрый вор выдал Сыскному приказу. А ведь когда-то Метла был Иваном Авдеевым, Цыган – Матвеем Гавриловым, а Харахорка – Иваном Елисеевым.
Но не всегда инициатива смены имени принадлежала самому преступнику. Были случаи, когда власть делала всё, чтобы данное человеку при рождении имя попросту исчезло. Такая практика действовала с 18 века в отношении тех, кого судили по политической статье. Как пишет в книге «Императрица Елизавета Петровна: ее недруги и фавориты» Н. Соротокина, Тайная канцелярия в делах политических заключенных зачастую не только не указывала место ссылки, чтобы родные не смогли найти заключенного, но и меняла в документах имена или вовсе «забывала» его указать. Так человек, лишившись имени, навсегда «исчезал».