Не расстался с «Комсомолкой»
Всего 68 лет судьба отмерила заслуженному журналисту Российской Федерации, главному редактору «Комсомольской правды» и её генеральному директору Владимиру Николаевичу Сунгоркину. В память о коллеге публикуем фрагменты интервью «Не расстанусь с «Комсомолкой», которое он дал «ЛГ» в 2015 году.
– Кто вы, Владимир Сунгоркин, – журналист, издатель, медиамагнат?
– Не медиамагнат, конечно. В большей степени издатель. Хотел бы быть больше журналистом, но не получается – надо выбирать что-то одно. Но журналистом был много лет, и это, разумеется, помогает. Без этого не было бы понимания издательской деятельности.
– Как утверждает интернет, которому наше бюро проверки доверяет не всегда, вы пришли на легендарный шестой этаж в самом начале перестройки.
– А ведь действительно – во всём на интернет полагаться нельзя. В, страшно сказать, 1975-м я приехал из Дальневосточного университета в «Комсомолку» на практику. Я тогда жил в общежитии Литинститута, мой одногруппник по Владивостоку Коля Александров выделил мне койку в своей комнате. Я прошёл практику, и меня позвали в «Комсомолку».
– Собкором?
– Нет, стажёром в аппарат. Более месяца я здесь крутился, а потом сказали: мы уже трёх человек от газеты сменили на строительстве Байкало-Амурской магистрали. Они вдоволь наедались бытовой неустроенности и уезжали. Так что с 1976-го по 1980-й я был собкором на БАМе. А потом предложили перейти собкором в лучшую тогда газету страны – в «Советскую Россию» времён Михаила Ненашева, где и работал до начала перестройки. А потом бывший собкор, а в те годы заместитель главного редактора «КП» Георгий Пряхин позвонил и предложил перебраться в Москву. Правда, сказал – ты подумай, всё-таки в органе ЦК КПСС работаешь. Но в регионе было тяжело, давления чисто политического хватало, в общем, согласился. Потом полгода шли переговоры, оформление. И только в 86-м меня перевели, как у нас говорят до сих пор, на этаж.
– Мне как читателю нравится современный вид «КП», дерзкий подчас дизайн. Но помню время, когда «Комсомолка» была большая. И переход на нынешний формат не для одного меня стал некоторым шоком...
– Это случилось в начале января 2006 года. Переход на новый формат, конечно, обсуждался в узком кругу, мнения разделились практически поровну. Но я к этому решению шёл спокойно, без лишних переживаний, потому что преследовал ровно одну цель – чтобы газету удобнее было читать в суете. Большой формат, согласитесь, мало подходит для метро, других видов транспорта. Зная тенденции в западных газетах, перевод «КП» на нынешний привычный формат всё же осуществили. Причём сделали мы это с некоторым коварством и вероломством – подписная кампания уже закончилась. Пугаться было поздно. Я себя успокаивал – больно не будет, хуже не будет, а читатели получат удовольствие.
– А правда, что вы ушли с записи «Школы злословия» после первого вопроса, сняли с себя микрофонную петличку и покинули студию?
– Об этом тоже в интернете написано? Было чуть посложнее. Я был на «Школе злословия», ведущие меня просто расстреливали...
– ...что Смирнова с Толстой делали далеко не с каждым.
– Конечно. То ли перед моей записью, то ли сразу после неё они сидели с Цискаридзе, и это был восторженный разговор. Это был такой диссонанс с разговором со мной! Никаких претензий к Цискаридзе у меня, конечно, нет. Я всё добросовестно выдержал, но было столько клеветы, не на меня – на газету, столько гадостей! А меня в передачу позвал папа этой Смирновой, сказав, что «КП» – его любимая газета. Когда мне прислали смонтированный выпуск – сильно изумился. Я посмотрел кассету, всё оказалось перевёрнутым с ног на голову, убрали мои контратаки, апелляции к залу, который меня бурно поддерживал. Канал решил выпуск со мной не показывать – на перемонтаж, близкий к реальному разговору, они не пошли. Но в общественном сознании это соединилось с совсем другой историей, когда гость действительно ушёл с программы, даже не дойдя до середины скорбного пути. Это был Леонид Парфёнов.
– Действительно делается несколько вариантов первой полосы? И выбирается тот, который лучше продастся?
– Мы же живём с продаж каждого номера. И если он не продаётся, всё может волшебным образом рассыпаться.
– А на подписку уже серьёзно рассчитывать не приходится?
– Нет, не приходится. Говоря издательским языком, меняются привычки медиапотребления. Это происходит на наших глазах, причём очень быстро. Но так как мы крупный игрок на издательском поле, за этим внимательно и достаточно хладнокровно следим. Многие из тех, кто сейчас в журналистике работает, об этих изменениях не знают. Может, и хорошо, что не знают – как всё меняется. Им самим меняться поздно, а когда не знаешь, что это необходимо, спишь крепко. Сейчас же всё считается, и мы видим правду жизни – что люди читают, сколько времени тратят на медиа, какие волны идут в медиапространстве.
Ведь ещё пятнадцать лет назад многие и не задумывались о рынке, его законах. Раньше они действительно месяц ждали выхода журнала с продолжением платоновского «Котлована», а сейчас клавишу нажал – и через 15 секунд весь Платонов на флешке! И тёще 250 фильмов и масса статей из 400 журналов. Как в таких реалиях журналу этому выживать и убеждать – читать надо только нас?
Когда мы перешли на сегодняшний формат, у сотрудников наших была некая ломка. Спасала только наглость комиссарская. Скольким классикам жанра пришлось наступать на горло собственной песне! Полоса-то меньше стала, текст нужен короткий. Хотя мы отдаём дань ветеранам, традициям – печатаем почти в каждом номере большие материалы. Но правда состоит в том, что читателей у такой монументальной прозы немного. А мы следуем за аудиторией.
Беседу вёл
Леонид Колпаков