«Словно попал в далёкое прошлое»: в Нижегородском живут старообрядцы

Рогожская община – это сердце старообрядческой Руси

Осень. Празднества лета кончились. Небо плюётся дождём. Галки, как обугленные груши, падают с деревьев, сбиваемые ветром.

– «Калитники», — донеслось из динамика».

«Ты куда без бороды?»

Я выскочил из автобуса. Вдали мокро блестели золотые головы старообрядческих церквей. Голуби, поскользнувшись на древних куполах, неуклюже взлетали. К церквам спешили прихожанки. Ветер парусил их длинные, до пят, юбки. Теребил платы, повязанные на головах. Мужики, спешившие на службу, все простоволосые. Но с бородами. В льняных рубахах и полотняных портах.

Я поспешил за ними в Рогожскую общину — сердце старообрядческой Руси.

— Можно внутрь храма? — обратился я к человеку в чёрном одеянии до пят.

У того было властное лицо, и казалось, что его обладатель всё время угрожающе подаётся вперёд.

— Ты без бороды? — нахмурился он. — Да ещё с голыми локтями, без рукавов. Благословления не получишь. Возьми у сторожа нарукавники. По храму не ходи, стой у порога. На иконы не глазей, это не картины. Сегодня мы молимся под колокольней. Покровский закрыт на уборку.

«Мужики бросились лбом в пол»

Покровский кафедральный собор — главное место старообрядческой церкви. Несколько столетий он был самым большим православным храмом Москвы (до постройки новообрядческого храма Христа Спасителя).

Рядом с Покровским вонзается в небо игла старообрядческой церкви-колокольни Воскресения Христова, которая лишь на один кирпич ниже колокольни Ивана Великого в Кремле. Из православных сооружений выше только храм Христа Спасителя (высота с крестом — 103 метра).

В колокольне начинались крестины младенца Анны Щербаковой. Я, надев нарукавники, стал у порога. Замер среди родственников.

— Доброго здоровья, — обратился ко всем отец Василий, улыбаясь.

Эта была та редкая улыбка, что встречается лишь четыре-пять раз в жизни. Рядом стояла Вера, мама младенца. Лицо её было возбуждено и светилось той радостью ожидания чуда, что случается при крещении. Я увидел сладостное и прекрасное сияние, полившееся из её глаз.

Рядом встали отцы — крёстный и родной. Оба в домотканых портах и льняных рубахах с длинными рукавами. Подпоясаны по старообрядческому обычаю цветными кушаками с двумя помпонами. Даже сквозь окладистые бороды видно, что щёки мужчин замело розовой краской волнения.

Священник, покрытый праздничной рясой, стал читать. Ему помогала девочка лет семи. В белом платочке, она лучилась такой энергией, словно постоянно пылала изнутри. Мужики вдруг стали бросаться лбом в пол, крестясь двумя перстами. Я, чтобы не выделяться, стал кидаться вслед. Не с тем, конечно, поспешанием, которое надобно, но старался. Опираясь руками на цветные подушечки (перед каждым лежали на полу).

Сестрёнки младенца стояли смирно, нежный лён их волос не шевелился. Одна из них всё время смотрела на меня, чужого, своими синими глазищами в пол-лица, в которых плескалось море. Я отводил глаза, замечая пыль, летящую по лучу.

В кувшине, рядом с пеной белоснежного крестильного белья, зашумела кипящая для крестин вода. Отец Василий ласково, но твёрдо попросил меня выйти во время Таинства крещения.

Особый мир

Я вышел к обелиску протопопу Аввакуму и боярыне Морозовой. Протопоп 28 лет провёл в земляной тюрьме и был сожжён заживо. Боярыня Морозова умерла от голода и жажды в земляной тюрьме. Но они не отреклись от старой веры, как и миллионы старообрядцев после раскола 1660 года (в начале ХХ века православной старообрядческой веры придерживались около трети населения России).

Мимо спешили по делам женщины без макияжа, в платьях до пят, покрытые платами, подколотыми булавками. На велосипедах гоняли девочки в платочках и платьицах ниже колен. Гоняли мяч мальчонки в рубашонках с длинными рукавами. Нательные кресты мотались на их шейках (они у старообрядцев без распятия).

Здесь, в Рогожской общине, все и живут — в приземистых старинных постройках, точно слитых из старых белёных кирпичей.

Кладбище великих людей

Отдохнув и чувствуя, как свинец оставляет мои ноги, двинул на Рогожское кладбище — поклониться могилам старообрядцев Морозовых, Рябушинских, Солдатенковых. Больницы, школы, храмы, поставленные на их деньги, до сих пор служат москвичам… Поразила родовая усыпальница Морозовых размером с двухэтажный дом. От литого чугунного узорочья не оторвать глаз.

Поразили и строгие белые кресты иерархов старообрядческой церкви. Стоят, как солдаты — войска не земного, но небесного. На многих зелёных от старости саркофагах надписи: «Господи, прими духъ ея съ миромъ». Могилам несколько веков.

В Рогожской старообрядческой общине повсюду покой и простота. Без пафоса и показной роскоши. Даже полы в главном храме деревянные, выскобленные до блеска ножами, как в деревнях. Я бы не удивился, увидев, как из-за поворота появляется огромное стадо овец.

В конце я отужинал со старообрядцами в городской трапезной. Откушав, они крестились двумя перстами на иконы в углу. Солнце сползало к горизонту. Красная горбушка скрывалась за куполами… А мы всё летим на голубом камне вокруг жёлтой звезды.