Что на самом деле Путин замыслил в Сирии? ("Politico", США)

Эту неделю Владимир Путин начал с выступления в Организации Объединенных Наций, где назвал серьезной ошибкой отказ Запада поддержать сирийского президента Башара аль-Асада. Спустя несколько дней, когда российские бомбы начали падать на цели в Сирии, многие аналитики стали предупреждать, что Путин сам делает большую ошибку, втягивая Россию в болото трудноразрешимой гражданской войны. Другие эксперты называют Путина стратегическим гроссмейстером, нарезающим круги вокруг своих западных партнеров. 

Хотя российский министр обороны Сергей Лавров (так в тексте, — прим. перев.) заявил в четверг, что Россия и США сходятся во взглядах по поводу борьбы с «Исламским государством» в Сирии, министр обороны США Эш Картер (Ash Carter) в среду сказал о том, что российские удары «наносятся по районам, где может не быть отрядов ИГИЛ». Он далеко не единственный американский руководитель, кто с беспокойством отмечает, что Россия говорит одно о своих действиях в Сирии, а делает совсем другое. Россия оправдывает нанесение авиаударов тем, что она якобы борется с «Исламским государством», однако ее истинные цели вызывают споры.

Чтобы помочь читателям разобраться в ситуации, редакция журнала Politico спросила некоторых наиболее информированных кремлинологов о том, чего Путин пытается добиться в Сирии. Он просто демонстрирует свои мускулы США? Или пытается поддержать и спасти Асада? А может, он искренне хочет уничтожить ИГИЛ? Или же мотивы этого неуправляемого российского диктатора за пределами нашего понимания?

* * * 

«В исчислении Путина он выигрывает. А в нашем исчислении мы проигрываем». 
Эдвард Лукас (Edward Lucas), автор статей для Economist, старший вице-президент Центра анализа европейской политики (Center for European Policy Analysis).

Россия победила. Такое мрачное заключение должны сделать прифронтовые государства Европы после катастрофической недели для западной дипломатии и для американского лидерства.

Неделя началась с триумфа Владимира Путина на заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Он выступал как лидер, реально заинтересованный во власти. Он ругал Запад за его слабость и безрассудство, и симулировал сочувствие жертвам ИГИЛ. Но свои слова он подкреплял грозной готовностью нарушать правила, идти на риск и переносить боль. Президент Барак Обама проявил себя с самой слабой стороны: как лидер, который считает риторику заменой политики. 

Тот же день принес Путину еще один триумф — встречу с глазу на глаз с Обамой. Официальные российские СМИ раструбили о ней как о свидетельстве того, что эпоха дипломатической изоляции, предположительно ставшая карой за войну на Украине, подошла к концу. 

Затем Россия начала действовать в Сирии. Направляемое туда Москвой оружие это не попытка урегулировать конфликт. Это средство защиты режима Асада, а защита Асада это первопричина. Более того, у ИГИЛ нет самолетов, и российские средства ПВО развернуты в Сирии с другой целью.

Это стало понятно в среду, когда Америка получила уведомление о том, что Кремль менее чем через час введет в Сирии, по сути дела, бесполетную зону. Таким образом,  русские не только бросили прямой вызов авторитету Америки. Они также в клочья порвали свод правил военной дипломатии. Америка была ошеломлена, однако ответа с ее стороны не последовало.

Первой мишенью во всем этом является российское общественное мнение. Мыльная опера на Украине завершилась. Героические сепаратисты, их злобные фашистские враги, а также циничные западные посредники получили отставку. Теперь новое развлечение: щекочущий нервы экзотический сирийский триллер эпического размаха, в котором режим Асада играет роль доблестного защитника ценностей цивилизации, русские являются его отважными союзниками, а Запад стал защитником варваров-джихадистов.

Как почти всегда бывает в мыльных операх, этот сюжет не имеет почти никакого отношения к действительности. Мирная сделка в Сирии возможна — но Россия не может ее навязать или обеспечить. Центральный элемент такой сделки это новое соглашение с арабами-суннитами, похожее на то, которое положило конец повстанческому движению в Ираке в 2007 году. Для его достижения потребуется поддержка Катара и Саудовской Аравии, содействие со стороны турок, а также иранское и российское давление на режим Асада. Единственная страна, способная все это обеспечить — США.

Этого не произойдет, и поэтому Сирия будет истекать кровью, Европа будет в страхе дрожать перед непреодолимым наплывом мигрантов, а Путин будет усмехаться. 

Он достиг и своей второй цели. Несмотря на всю свою военную, дипломатическую и экономическую слабость, Россия вновь обрела статус незаменимой державы, с которой Запад должен договариваться, причем на российских условиях.

Шансы на реальный успех ничтожны и стремятся к нулю. Но просчеты Запада в Сирии настолько велики, что Путин теперь кажется ответственным государственным деятелем, к которому мы в отчаянии обращаемся за помощью. 

Самый потрясающий момент состоит в том, что Запад не понимает происходящее. Эксперты до сих пор считают, что путинская авантюра в Сирии это ужасная ошибка и второй Афганистан. Они верят, что санкции оказывают свое болезненное воздействие, что Путин проиграл войну на Украине, и что теперь он ищет способы вернуть все в обычное состояние. 

В такой точке зрения налицо непонимание путинского склада ума. Его не волнует долгосрочное состояние российской экономики. Он видит в политике беспощадную антагонистическую игру, в которой побеждает игрок с самыми прочными нервами и быстрой реакцией. В исчислении Путина он выигрывает. А в нашем исчислении мы проигрываем.

Теперь он может назначить цену. Какой она будет?

* * * 

«Российское присутствие в Сирии это козырь для торга».
Алек Лун (Alec Luhn), журналист-фрилансер, пишущий для Politico.

Мне кажется, стоит вспомнить о том, что для Кремля Украина остается проблемой номер один. В ближайшей перспективе воздушное наступление Владимира Путина поможет Башару аль-Асаду удержаться у власти. Но что касается долгосрочной перспективы, то российское присутствие в Сирии это козырь для торга. Путин уже покончил с дипломатической изоляцией России из-за Украины, и набрал очки, встретившись с Обамой. Что они обсуждали за кулисами? Молчаливое признание российских интересов на Украине? Дату окончания санкций? Все эти вопросы внезапно оказались в повестке.

* * * 

«Даже у самой информированной западной разведки весьма скудное представление о том, кто дает рекомендации российскому руководителю, и каково содержание его справочных документов». 
Бен Джуда (Ben Judah), автор статей для Politico Europe, автор книги Fragile Empire: How Russia Fell In And Out Of Love With Vladimir Putin («Хрупкая империя: как Россия полюбила и разлюбила Владимира Путина»).

Если вам кто-то скажет, что знает, о чем в действительности думает Владимир Путин, значит, он лжет. Кремль сегодня очень далек от западных дипломатов, журналистов и аналитиков — такой оторванности не было с тех пор, как у власти находился Леонид Брежнев. И это страшно. Даже у самой информированной западной разведки весьма скудное представление о том, кто дает рекомендации российскому руководителю, и каково содержание его справочных документов.

Вот то немногое, что нам известно. Владимир Путин изолирован и действует безрассудно, не обращая особого внимания на жестокие сложности Ближнего Востока. Крым, Донбасс, Сирия — на все это он смотрит с одной точки зрения. Надо давить на слабеющий Запад. Кремлевские голоса строят предположения о том, что Владимир Путин готов уступить свои позиции на одном фронте, чтобы взамен продвинуться вперед на другом. Он может умерить свои усилия в Сирии в обмен на уступки по Украине и на отмену западных санкций против России. Это намек на то, что такие действия в равной мере являются проявлением силы и слабости — смелым гамбитом, нацеленным на то, чтобы снять с России финансовые санкции в условиях, когда она начинает ощущать болезненные последствия от падения нефтяных цен. Но самое страшное вот в чем: наверняка мы этого не знаем. 

* * * 

«Основной посыл таков: вы будете к нам прислушиваться, вы не будете исключать нас из разговора».
Маша Гессен, российско-американская журналистка, автор книги The Man Without a Face: The Unlikely Rise of Vladimir Putin (Человек без лица: невероятное восхождение Владимира Путина).

Я думаю, основной мотив Путина — утвердить Россию в роли сверхдержавы. Он использует старую советскую схему игры – сила плюс шантаж. Основной посыл таков: вы будете к нам прислушиваться, вы не будете исключать нас из разговора. Этот сигнал адресован непосредственно и исключительно Соединенным Штатам. Если говорить еще проще, содержание сигнала таково: «Я приехал в вашу страну, чтобы дать вам шанс. Я был готов разговаривать вежливо. Вы отвергли мою посылку о том, что Асад должен остаться у власти. Что ж, посмотрим, что вы скажете теперь».

Есть и второстепенный мотив, который превращает Асада в этом разговоре в сплошную абстракцию. Согласно  Путину, это Соединенные Штаты вызвали сегодняшнее кровопролитие в Сирии, поддержав протестующих. Точно так же Соединенные Штаты вызвали «гражданскую войну» на Украине, поддержав и тамошние протесты. Он убежден, что американцы поддержали протесты в России в 2011-2012 годах, и что только благодаря его твердой руке удалось предотвратить катастрофу. Так что здесь в игру вступает глубокое чувство солидарности с Асадом, если не личная симпатия.

* * * 

«Я очень сильно сомневаюсь, что Путин продумывает свои действия на два-три хода вперед».
Эндрю Вайс (Andrew S. Weiss), вице-президент Центра Карнеги за международный мир по исследовательской работе, с 1998 по 2001 год работал директором по российским, украинским и евразийским делам в Совете национальной безопасности.

Люди во всем мире серьезно переоценивают Путина, называя его стратегом с большой буквы. Он импровизатор и оппортунист высшего порядка. Действительно, он пытается заполнить часть вакуума на Ближнем Востоке и в Сирии, так как Соединенные Штаты сокращают свое военное присутствие в этом регионе. В то же время, я очень сильно сомневаюсь, что Путин продумывает свои действия на два-три хода вперед. Война в Сирии вот-вот серьезно обострится, а он погружает Россию в самый ее эпицентр. Пройдет немного времени, и мы увидим, как джихадисты нацеливаются на россиян внутри Сирии и, боюсь об этом говорить, на улицах Москвы. Действия России придадут смелости режиму Асада и в то же время стимулируют силы мирового джихадизма.

Мы уже это видели. Путинская агрессия против Украины по общим отзывам стала катастрофой. Сирийская авантюра носит все признаки аналогичной трагедии и очень многое говорит нам об импульсивном и беспорядочном характере кремлевских решений по вопросам национальной безопасности. Меня также беспокоит, что Путин пошел вперед и начал проявлять так называемую двигательную активность на очень сложном театре военных действий, каким является Сирия, не проведя серьезных консультаций о разрешении конфликта с Пентагоном и другими членами анти-ИГИЛовской коалиции во главе с США. Усилия по разрешению конфликта пока только начинаются. Он играет с огнем, потому что  в Сирии могут возникнуть непреднамеренные стычки между военными и прочими силами. 

* * * 

«Главная цель Путина … создать трещины в воздвигнутой вокруг России стене экономической и дипломатической изоляции».
Марк Галеотти (Mark Galeotti), профессор Нью-Йоркского университета, специалист по вопросам российской безопасности и международной организованной преступности.

У Путина в Сирии три цели, и борьба с ИГИЛ наименее важная среди них. Ярким тому доказательством стал тот факт, что его самая первая неуклюжая и жестокая военная операция была нацелена не против ИГИЛ, а против Свободной сирийской армии, создавшей непосредственную угрозу режиму. Он также хочет поддержать и укрепить режим Асада, или как минимум дать ему передышку, чтобы тот смог провести перегруппировку, и чтобы Москва получила весомый голос в определении будущего страны и судьбы анти-асадовского режима, который может появиться. Но сама Сирия для него важна в меньшей степени. Главная цель Путина шире: создать трещины в воздвигнутой вокруг России стене экономической и дипломатической изоляции. В характерной для себя манере Путин сначала создает мощный хаос, а потом предлагает Западу выбирать: сотрудничать с ним в надежде на то, что он поможет решить проблему, или наблюдать, как он еще больше нагнетает хаос.

Конечно, это хорошая тактика, но плохая стратегия. Сейчас Путин вынуждает Запад разговаривать с ним: он смягчил тональность своих высказываний  о том, как и когда Асад должен уйти, и в целом наслаждается тем, как ему удалось преподнести очередной сюрприз западным странам. Но Москва просто не в состоянии направить в Сирию такие силы, которые смогут кардинально изменить арифметику войны и спасти режим. Это также означает, что русские сейчас весьма уязвимы: когда что-то пойдет не так, а такое всегда случается на войне, они встанут пред ужасным выбором: либо уйти из Сирии и продемонстрировать свою слабость, либо удвоить усилия и еще глубже погрязнуть в этом кровавом водовороте межконфессиональной вражды, репрессий, джихада и революции.

* * * 

«Запад вряд ли станет добрее к Путину из-за его авантюристической политики».
Андерс Аслунд (Anders Aslund), старший научный сотрудник Атлантического совета. С 1991 по 1994 годы был экономическим советником при правительстве России, с 1994 по 1997 год — при правительстве Украины.

Похоже, что в этом военном наступлении в Сирии у Путина множество целей. Целый год он искал возможность  начать короткую победоносную войну после того, как его война в Донбассе не получилась ни короткой, ни победоносной. Ему был нужен отвлекающий маневр, чтобы скрыть провал войны на востоке Украины, а потом приглушить ее. После многочисленных проб и ошибок Путин остановился на Сирии, поскольку здесь есть множество преимуществ. У Соединенных Штатов нет четкой политики, а Европа не может даже думать о политике, когда ее наводняют толпы сирийских беженцев. Асад это самый старый и самый близкий союзник России. Действуя совместно с Ираном, Москва может его поддержать. Российский шиитский альянс с Ираком и Ираном ставит США в неловкое положение. Путин может разбомбить тех российских граждан в количестве как минимум 2 500 человек, которые воюют на стороне ИГИЛ. Таким образом,  он может подтолкнуть США и  Европу к более тесному взаимодействию с Россией.

Но у такой тактики есть серьезные недостатки. Запад вряд ли станет добрее к Путину из-за его авантюристической политики, в которой заложен риск прямой военной конфронтации с американскими войсками. Запад из-за такого авантюризма наверняка продлит свои санкции против России. Война в Сирии с применением современного оружия будет весьма дорогостоящей, а российский ВВП в этом году должен сократиться по меньшей мере на четыре процента. Да и Крым с Донбассом обходятся Москве очень дорого. Цены на нефть и курс рубля за год с небольшим снизились  наполовину, равно как и российский ВВП в долларовом выражении. Русские не хотят воевать на Ближнем Востоке. Этой трагедии не видно конца. Таким образом,  новая путинская политика в отношении Сирии выглядит опасной и может дестабилизировать ситуацию в России. 

* * * 

«Путин сочетает приятное с полезным».
Кит Гессен (Keith Gessen), писатель российского происхождения, журналист, соредактор журнала n+1.

Путинская Россия для западной политики как плохое зеркало в комнате смеха: работает во многом точно так же, но грубее и без изысканных оправданий. Поэтому, чтобы ответить на не такой уж и сложный вопрос о том, что Путин замыслил в Сирии, нам сначала стоит спросить себя: а что мы «замыслили» в Сирии? Что мы там намерены делать? Чтобы принести туда мир, мы сбрасываем тысячи бомб. Чтобы помочь сирийскому народу обрести свободу, мы вооружаем его, дабы он убивал. Администрация, пришедшая к власти с обещанием покончить с катастрофическими войнами предыдущего правительства, нашла для нас очередную войну.

А что до Путина, то он в соответствии с российским выражением сочетает приятное с полезным. Расстраивать плохо продуманные американские планы приятно. А спасать одного из немногих российских союзников от краха полезно. Путин, как и мы, бомбит Сирию с небес, надеясь убить достаточно людей, чтобы его друзья могли жить дальше. Что Путин замыслил в Сирии? Да ничего хорошего. И ничего нового.

* * * 

«Основная цель Путина поднять рейтинги своей популярности».
Грегори Файфер (Gregory Feifer), автор книги Russians: The People Behind the Power (Русские: люди стоящие за властью).

России не нужно разрешение конфликта в Сирии, ей нужно обратное. Ее основная цель запутать там ситуацию, чтобы выйти в центр мировой арены. Поддерживая Асада, являющегося единственным союзником Москвы на Ближнем Востоке, Путин заставляет западные страны гадать о кремлевских мотивах, и в процессе такого гадания кое-кто даже поверил, что Россия незаменима для достижения мира в этом регионе. 

Но все это очень далеко от правды. Основная цель Путина поднять рейтинги своей популярности, досаждая Вашингтону и его союзникам. Сегодня такие действия сходят за возрождение российской власти и влияния времен холодной войны. Это очень важно для поддержания его коррумпированного режима, особенно сейчас, когда россияне страдают от изоляции и экономического спада. Утверждая, что он борется с ИГИЛ, Путин в действительности  бомбит повстанцев, которых поддерживают США, и других своих противников. Это для него классика — ведь сопровождаемое колкостями и издевками увиливание и есть концепция внешней политики в глазах сотрудника КГБ. Да, он хитрый и коварный тактик, отстаивающий интересы своего клептократического режима на ближайшую перспективу, но в историю Путин войдет как геостратегический неудачник, потому что  на самом деле он подрывает российское влияние и благосостояние.

* * * 

«Российское телевидение просто сменило тему с Украины на Сирию». 
Тимоти Снайдер (Timothy Snyder), историк, профессор Йельского университета.

1. Популярность президента Путина зависит от телевидения.
2. Российские телевизионные новости посвящены событиям за пределами России.
3. Это значит, что президент одерживает верх над американской гегемонией и так далее.
4. На Украине слабая украинская армия и ограниченные санкции ЕС стали для России препятствием.
5. Пункт 4 в России не должны замечать.
6. Российское телевидение просто сменило тему с Украины на Сирию.

*** 

«Россия не хочет, чтобы ее игнорировали, если и когда Запад найдет и реализует масштабное и эффективное решение проблемы Сирии-Ирака-ИГИЛ».
Уильям Кортни (William Courtney), старший научный сотрудник некоммерческой и непартийной организации RAND Corporation, бывший посол Соединенных Штатов в Грузии и Казахстане, специальный помощник президента по России, Украине и Евразии.

Направив свои самолеты в Сирию, Россия наверняка преследует параллельные цели: обрести новую значимость в регионе за счет демонстрации силы и в то же время ослабить врагов режима Башара аль-Асада. А если авиаудары можно будет представить как вклад в борьбу коалиции под руководством США против ИГИЛ — тем лучше.

Больше всего Россия стремится укрепить центральную светскую власть в Сирии. Именно по этой причине она наносит удары по целям в Хомсе, который издавна является оплотом оппозиции асадовскому режиму, но отнюдь не цитаделью «Исламского государства». Москва уже несколько месяцев подает сигналы о признании того, что Асад постепенно утрачивает легитимность и власть. 

Москва отдала на откуп США и их союзникам ведение настоящей борьбы против «Исламского государства», хотя российский президент Владимир Путин в своей речи на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в понедельник говорил так, будто противодействие ИГИЛ для Москвы является высшим приоритетом. России не хватит ударной мощи, чтобы переломить ход этой борьбы.

Россия не хочет, чтобы ее игнорировали, если и когда Запад найдет и реализует масштабное и эффективное решение проблемы Сирии-Ирака-ИГИЛ. России эта задача не по силам, а вот Америка, Запад и региональные державы могут этого добиться.

* * * 

«Военное вмешательство в Сирии чревато большими рисками».
Стивен Пайфер (Steven Pifer), директор Инициативы по контролю вооружений и нераспространению при Институте Брукингса. В 1996-1997 годах был специальным помощником президента и старшим директором по России, Украине и Евразии в Совете национальной безопасности, а с 1998 по 2000 год послом США на Украине.

Решение Владимира Путина о военном вмешательстве в Сирии объясняется целым комплексом мотивов. Он хочет укрепить режим Асада. У России давние и прочные отношения с Дамаском, который является одним из немногих союзников Москвы, и ее главным оплотом на Ближнем Востоке, а поэтому Путину очень не хочется, чтобы сирийский режим пал. Он также стремится показать, что Россия это важный игрок на мировой арене, способный бросить вызов США.

Пока неясно, смогут или нет Вашингтон и Москва сотрудничать в Сирии, но учитывая разногласия по поводу Асада и целей для уничтожения, вопрос нужно ставить иначе. Сумеют ли они не допустить того, чтобы Сирия стала еще более серьезной проблемой в российско-американской повестке?

И наконец, Путин по всей видимости рассчитывает на то, что образ сильной России, играющей ведущую роль в разрешении международных кризисов, положительно скажется внутри страны. Возможно, это и так, но военное вмешательство в Сирии чревато большими рисками. Россию может засосать в трясину войны, а проведенный недавно Левада-Центром опрос показал, что 69% россиян против отправки войск в Сирию.

* * * 

«Это больше похоже на непродолжительное публичное зрелище, чем на долгосрочную стратегию».
Томас де Ваал (Thomas de Waal), старший научный сотрудник Европейского центра Карнеги.

У Владимира Путина столько же причин ввязаться в войну в Сирии, сколько у Барака Обамы – остаться от нее в стороне.

Нынешний российский режим видит в асадовской Сирии самого верного друга на Ближнем Востоке и свое собственное отражение: светскую однопартийную автократию, которая борется с внутренним инакомыслием и суннитским экстремизмом. Активная поддержка Асада укрепляет два прочных символа веры Путина: мощно и решительно вести «войну с террором» (эту идею он вынашивал еще до Джорджа Буша) и не допускать смены режима. Поэтому сирийская операция напоминает нам о том, как Путин начинал в качестве  российского президента, вознесенный наверх войной в Чечне в 1999 году, и показывает, что он боится собственного падения. 

Путинская Россия это «диктатура, основанная на информации». Свою легитимность она черпает в поддержке той части общества, которая смотрит телевизор. Поскольку интервенция на Украине превратилась в отвратительную и трудноразрешимую неразбериху, «Война с ИГИЛ» должна стать новым популярным телесериалом, в котором Россия снова храбро сражается с террористами и обводит вокруг пальца Запад. Как всегда бывает у Путина, это больше похоже на непродолжительное публичное зрелище, чем на долгосрочную стратегию.

* * * 

«Куда Путин пойдет дальше? Наверное, он сам еще этого не знает».
Юджин Румер (Eugene Rumer), директор Российско-Евразийской программы Фонда Карнеги за международный мир. С 2010 по 2014 год работал в Национальном совете по разведке, занимаясь Россией и Евразией.

Начав бомбардировки в Сирии, Путин доказал, что и Россия может внести свой вклад в хаос на Ближнем Востоке. Кроме этого, он, скорее всего, преследует несколько целей, которые не исключают друг друга. Это поддержка Асада посредством уничтожения его врагов — различных оппозиционных группировок, а может, даже ИГИЛ. Далее, в рядах некоторых группировок воюют боевики из России, а это дает Путину побочную выгоду. Он весьма успешно перевел разговор с темы своей агрессии на Украине — в этом еще одна побочная выгода от вмешательства в Сирии. Он позиционировал себя в качестве важного игрока и посредника в сирийском конфликте — сам найти решение он не может, но и без него это сделать не в состоянии никто. Он самоутверждается за счет США, как часто жалуются американские официальные лица, однако Америка фактически ничего не может поделать с российской авиацией, которая наносит удары по противникам Асада, пользующимся поддержкой Вашингтона. 

Путин в очередной раз опроверг оценки аналитиков и комментаторов, которые говорили, что западные санкции и упавшие цены на нефть нанесли ему мощный удар. Куда Путин пойдет дальше? Наверное, он сам еще этого не знает. Он будет приспосабливать свою тактику к ситуации по мере ее изменения. Непонятно, стоит ли за этим какая-то стратегия. Как говорил ныне покойный Йоги Берра (Yogi Berra), если не знаешь, куда идешь, то в итоге все равно куда-нибудь попадешь.