Почитаем на выходных. Детство без розовых очков
Накануне новогодних и рождественских каникул редакция «АиФ»-Пенза» спросила у митрополита Пензенского и Нижнеломовского Серафима, какая современная художественная литература православных авторов могла бы быть полезной для детей и подростков.
Фетисыч и другие
«Хотелось бы назвать произведения, повествующие о силе духа, о высоком уровне ответственности детей, - говорит владыка Серафим. – Таков, например, рассказ лауреата Патриаршей литературной премии Бориса Екимова «Фетисыч».
Герой этого рассказа – ученик начальной школы, но настолько взрослый, самостоятельный, хозяйственный, умеющий организовать других, что Фетисычем его зовут серьёзно. В 90-е годы XX века на хуторе, где живет Фетисыч, осталась только начальная школа, в которой всего несколько учеников и на всех – одна пожилая учительница. Когда она умирает, ребят планируют перевести в школу при центральной усадьбе. Но добираться туда по бездорожью далеко, и многие готовы опустить руки, оставить детей пока дома. Фетисыч идет за несколько километров к директору – просить назначить учительницу к ним на хутор.
Директор предлагает ему на время учебы жить у неё, ходить в большую школу, где есть все условия. Фетисыч хотел бы учиться в такой школе, но не готов бросить тех, с кем учился, потому что понимает – его старую школу постепенно растащат. А мальчик надеется на возрождение активной жизни на хуторе, без школы это вряд ли возможно. Недетская ответственность. Недетские заботы. И очень важно, чтобы наши подростки, живущие совсем в других условиях, не знающие таких проблем, читали такие истории, видели, какой разной, какой нелегкой может быть жизнь не только их ровесников, но и ребят помладше.
О жизни детей в послевоенное время повествует рассказ Валентина Распутина «Уроки французского». Семья бедствует, мать с трудом может прокормить детей. Но сыну хорошо даётся учёба, и она отпускает его учиться в райцентр, потому что в их деревне работает только начальная школа. Помогать сыну мать может очень скудно.
Когда учительница французского постепенно понимает, как тяжело живется способному и трудолюбивому мальчику, она начинает дополнительно заниматься с ним французским языком и пытается кормить его ужином. Но мальчик отказывается из скромности и гордости. И тогда учительница идет на хитрость: показывает ему детскую игру и предлагает играть на деньги. Конечно, все это ради того, чтобы помочь ребенку, чтобы он считал, что честно выиграл несколько монеток, брал их без колебаний и покупал себе молоко... Думаю, многие помнят этот рассказ.
Премия за «печенье»
Воспоминания о Сталинградской битве, восстановлении города из руин и детских судьбах – в рассказе лауреата Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия протоиерея Ярослава Шипова «Овсяное печенье» (сборник «Райские хутора»).
Первого сентября для чудом выживших детей открывают школу: ремонт закончили только к утру. Присланная из Москвы молодая учительница начинает урок. Знакомясь с детьми, спрашивает о родителях, а в ответ слышит: «Убит, убита, угнана в Германию, погиб».
Не выдержав, учительница выбегает в коридор и, прижавшись лицом и всем телом к невысохшей ещё стене, плачет навзрыд. Плачут и девушки-штукатуры, стоящие у дверей. В конце концов, ученики успокаивают взрослых, и занятия продолжаются. Это лишь один эпизод из рассказа, но читать его лучше полностью.
Кроме того, думаю, нелишним будет обратиться к непреходящей классике, в частности, к художественной литературе с христианским смыслом. Например, к рассказам О. Генри «Дары волхвов», «Последний лист», многим произведениям Ф.М. Достоевского. Тем, кто любит различные аллегории в литературе, стоит обратить внимание на книгу К.С. Льюиса «Расторжение брака». Это не история одной семьи, как можно ошибочно сделать вывод из названия. Речь идет о невозможности совместить небо и ад.
«Пути нашего мира – не радиусы, по которым рано или поздно доберёшься до центра. Что ни час, нас поджидает развилка, и приходится делать выбор. Зло можно исправить, но нельзя переводить в добро. Мы должны сказать «да» или «нет», третьего не дано».