После конгресса
То, что Совет IBBY прошел в России, для нас, отечественных детских писателей, — событие, конечно, отрадное. В Москве собрались, а также подключились к онлайн-платформе конгресса, более 200 участников из 52 стран мира, свое приветствие им прислал президент Владимир Путин, члены правительства; на конгрессе выступило множество уважаемых людей, которые говорили правильные слова о важности детской литературы, книг для детей, причем не каких-то, а хороших... Да, надо признать, что конгрессы проводить мы научились. Даже вот чемпионат мира по футболу недавно провели, причем так, что во всем мире изменили свое отношение к России. Но, увы, в футбол лучше играть с тех пор не стали. Примерно так же обстоят дела и с детской литературой.
Правда, если посмотреть статистику, все выглядит не так уж и плохо. Более того, при желании можно сказать, что «хорошо», вспомнив заодно притчу про стакан. Детская литература — наиболее динамично развивающийся сегмент отечественного книжного рынка. За период с 2013 по 2019 год ее доля в суммарных розничных продажах печатной книги выросла с 21 до 28%. В 2019 году (берем последний год до пандемии) рыночный оборот детской книги составил 237,5 млн евро (28,3% книжного рынка РФ), что на 9,1% больше итога 2018 года. Весь книжный рынок России за это время подрос всего на 3,2%. Другими словами, темпы роста продаж именно детских книг в три раза выше, чем в среднем по рынку.
Но, как известно, статистика — дама весьма лукавая. Углубившись этой весной по рабочей необходимости в цифры книжного рынка, я обнаружил поразивший меня и особо нигде не афишируемый факт — с середины 2010-х годов началось лавинообразное нашествие именно переводной литературы для детей, которая быстро замещает отечественную. Всего лишь за четыре года, в 2016–2020 гг., число переводных наименований книг выросло на 65% (!) — с 2,613 до 4,304 (всего же в 2020-м было выпущено 11 985 названий детских книг), их совокупный тираж — с 20,2 млн экз. до 26,7 млн. Таким образом, даже в общем объеме изданий для детей и юношества доля переводной литературы составляет уже 36% (в Великобритании, например, 3%). Если же говорить именно о современных детских авторах, а не о русской и советской классике, то, по оценкам участников рынка, с которыми я общался, доля переводной литературы здесь доходит до 70–80%. Другими словами, можно констатировать, что современная отечественная литература в силу даже своего весьма скромного присутствия на книжных полках не предлагает никаких смыслов для нового поколения, и мы заимствуем их извне, причем понятно откуда — две трети всех переводов в российском детском книгоиздании осуществляется с английского языка.
При этом надо, конечно же, учитывать, что почти две трети нашего книжного рынка (60%) — это издания для дошкольников, брошюры тестов и прописей по развитию навыков счета и письма, тиражированные в десятках тысяч экземпляров. Из оставшихся 40% художественная литература для ключевых в смысле формирования личности возрастных сегментов 7–10 и 11–16 лет — всего 25%. Но если говорить об отечественной составляющей этой четверти рынка, то это во многом русская и советская классика. Современные же российские детские авторы занимают около 5% рынка литературы для детей. Собственно, эти самые жалкие пять процентов и есть сегодняшний реальный образ некогда могущественной, влиятельной русской детской литературы, растившей граждан для своей страны.
Помню, несколько лет назад я присутствовал на мероприятии в Союзе писателей, где обсуждались пути «спасения» детской литературы, и один из выступавших, видимо, от переизбытка эмоций начал винить во всем «агентов влияния Запада в правительстве». Думаю, агенты Запада, если таковые и существуют, тут ни при чем. Дело в торжестве экономической логики. Издателям гораздо выгоднее переиздавать русскую и советскую классику или купить всего за 1500 евро лицензию на издание иностранной книги (а часто просто выпустить ее на зарубежный грант), чем вкладываться в раскрутку новых имен. Государству, несмотря на массу красивых речей и неких регулярно принимаемых программ, по большому счету, кажется, все равно. После упразднения Роспечати год назад литература, по сути, вообще осталась «беспризорной», и это много о чем говорит. Если государство реально хочет помочь детским писателям, оно, например, как это сделали в Швеции, просто берет и учреждает для них премию в 500 тысяч евро или массово выдает гранты на переводы их книг за рубежом.
Интересно, что разрыв между пафосностью мероприятия и микроскопическими масштабами сегодняшней нашей литературы для детей вольно-невольно ощущался даже во время мероприятия IBBY в Москве. Когда одного нашего функционера спросили, почему отечественных писателей не номинируют на премию Андерсена, он честно ответил — чтобы номинировали, нужны издания на английском, а их нет.
Ну а сам конгресс, конечно, всем понравился.
Петр Власов -- главный редактор газеты «Культура», писатель
Материал опубликован в №9 газеты "Культура" за 2021 год