Трагедия Ходынки и Николай II. Какие процессы упустил последний император?
Отдавая распоряжения, монарх должен хотя бы в общих чертах представлять, как их выполнят, поскольку реальная власть тесно связана с контролем. Однако в вопросе контроля Николай II проявлял себя не лучшим образом. Первым звонком была Ходынская давка
30 мая 1896 года должно было стать праздником, демонстрирующим единство народа и государя Николая II, который несколькими днями ранее был венчан на царство. В реальности же трагические события того дня стали одной из причин, по которой последний российский император получил в народе прозвище Кровавый. 225 лет назад произошла знаменитая давка на Ходынском поле.
О ней писали тогда и пишут сейчас, что неудивительно. По своему историческому значению Ходынка занимает в списке трагедий, сопутствующих царствованию Николая II, вполне достойное место. Так сказать, равная среди равных. Что и было отражено в известном стихотворении Константина Бальмонта «Наш царь», где Ходынка стоит в одном ряду с крупными поражениями в Русско-японской войне. Разгром русской армии в Мукденском сражении, гибель Второй Тихоокеанской эскадры при Цусиме, и давка в Москве. Количество жертв, конечно, несопоставимо – на Ходынке погибло 1389 человек. Но по резонансу давка в Москве чуть ли не опережает чисто военные поражения государства. Возможно, в силу того, что в глазах народа она стала предвестницей больших и малых бед, своего рода разминкой: «А чего ж ты от нашего царя хочешь, если при его коронации тысячи людей полегло? Вот и всё его правление такое есть, и таким будет, истинно говорю!»
Вполне закономерно, что все попытки разобраться, кто же виноват в Ходынской трагедии, не могут не задевать фигуры самого царя. Но здесь есть один любопытный нюанс. Как правило, речь о Николае II заходит лишь тогда, когда обсуждается его поведение и его дела после Ходынки. Причём касаются, как правило, чисто этических вопросов. В частности, имел ли царь моральное право продолжать торжества, присутствовать на балах и других увеселительных мероприятиях, или нет?
Мнения разделяются. Одни говорят, что такого права царь не имел. В качестве доказательства приводят его собственный порыв всё прекратить и уехать молиться в какой-нибудь подмосковный монастырь, чтобы таким образом показать своё единение с народным горем. Более того – на этом настаивал и верховный маршал церемонии священного коронования, граф Константин Пален.
Другие же говорят, что коронационные торжества – это не веселье, а тяжёлая работа. И что царь обязан был присутствовать на них просто в силу протокола. А своё единение с народным горем он, дескать, показал, когда пришла пора позаботиться о раненых и о членах семей погибших. Что, кстати, зафиксировано прессой тех лет. В газетах публиковали списки тех, кто имеет право на материальную помощь. Полное пособие составляло 1 тысячу рублей. Неполные пособия составляли суммы по 750, 700, 500, 350 и 250 рублей. Кроме этого, назначались ежегодные пенсии по 24, 40 и 60 рублей, а также выплачивались специальные пособия, «выданные в возврат расходов на погребение». Всё это оплачивал царь из своих личных денег, и недовольных, вроде бы не было.
Во всяком случае, если верить сообщению матери императора, Марии Фёдоровне. Вот что она писала, посетив раненых: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим Царя!»
Впрочем, верить ей, или нет, тоже большой вопрос. Эмоции – это прекрасно, однако расследование, произведённое по горячим следам, не оставляет от утверждения «народ сам виноват» камня на камне. Вот что сказано в «Постановлении по делу о Ходынской катастрофе» от 7 июня 1896 года: «Ко всему изложенному следует присовокупить, что, по единогласному утверждению всех свидетелей, очевидцев и начальствующих лиц, наблюдавших толпу, последняя была не только мирно настроена, но и послушна малейшим указаниям лиц, пытавшихся ею руководить, в виду чего смерть и увечья никоим образом не могут быть отнесены к последствиям проявления грубых и необузданных инстинктов толпы или к вине отдельных личностей из народа».
Самое интересное, что предыдущие коронационные торжества, проходившие там же, на Ходынке, в 1883 году, когда венчали на царство Александра III, обошлись вообще без жертв. Собственно, по этой причине план проведения торжеств в 1896 году должен был строго дублировать тот, предыдущий. О чём и было дано Высочайшее повеление.
Писатель и публицист Борис Ганелин уверен, что зародыш Ходынской катастрофы был заложен в тот момент, когда Высочайшее повеление начали игнорировать: «В коронацию 1883 года московские власти, были полными и единоличными распорядителями во всех вопросах проведения Коронации, касавшихся не Кремля, а Москвы. В частности, раздача подарков народу на Ходынском поле была поручена московскому обер-полицмейстеру.
В коронацию 1896 года устройство майских «коронационных народных зрелищ и увеселений» в Москве вопреки здравому смыслу было изъято из ведения московского генерал-губернатора и всецело передано Министерству Императорского Двора».
Действительно, когда разделяют, да к тому же так топорно, полномочия и ответственность между разными ведомствами, добра не жди. Тем более, когда речь идёт о безопасности людей.
И вот тут возникает самый главный вопрос. А кто, собственно, должен отвечать за это самое разделение ответственности? Если рассуждать формально, то те, кто не исполнил Высочайшего повеления и принялся импровизировать.
Ну а если судить по совести?
Современная теория тесно связывает власть и контроль: «Власть – это потенциальное влияние, а контроль – это реальное влияние. Другими словами: власть – это способность или возможность влиять на других, а контроль – это процесс влияния». Разумеется, во времена Николая II такой чеканной формулировкой никто не пользовался. Но нечто подобное интуитивно понимали гораздо раньше. Образцом в этом плане может служить Пётр I, на которого волей-неволей равнялись все последующие государи династии Романовых. Он зачастую контролировал важные процессы чуть ли не лично. А если не мог лично, то в его распоряжении была им же созданная сплочённая команда – «птенцы гнезда Петрова». Так что с контролем у царя-плотника всё было в порядке.
В порядке с контролем было и у отца Николая II, императора Александра III. За те два года, что прошли с его фактического восшествия на престол до коронации, он сколотил крепкую административную команду, да и лично контролировал многие процессы управления.
Николай II, начавший царствовать в 1894 году, имел для этого почти столько же времени. Однако в преддверии коронации предпочёл просто отдавать Высочайшие повеления, нимало не заботясь о том, как их выполнят. Трагический результат воспоследовал сразу же. Да и потом последний император частенько наступал на те же самые административные грабли.