Еще недавно незыблемое, казалось бы, убеждение большинства жителей России – ощущение себя европейцами, частью большой Европы – теперь существенно поколеблено. По крайней мере, соответствующие результаты показывают социологические опросы. В чем причины таких изменений общественного сознания и стоит ли им радоваться? На днях «Левада-Центр» (признанный в России иностранным агентом, но при этом остающийся одной из ведущих социологических служб страны) опубликовал результаты очень интересного и, по мнению некоторых, тревожащего опроса. Согласно ему, доля людей, считающих Россию европейской страной, стремительно сокращается. Если в сентябре 2008 года их было 52%, то в августе 2019-м – уже 37%, то есть сократилось на 15 процентных пунктов за 10 лет. Однако за последующие полтора года – к февралю 2021-го – их доля упала еще на восемь процентных пунктов, до 29%. Число тех, кто считает себя европейцем, тоже сокращается: 35% – в 2008-м, 33% – в 2019-м, 27% – в 2021-м. С чем связаны эти цифры? Почему все меньше и меньше россиян видят свою страну европейской, а себя европейцами? Чужие Причин тому множество. И прежде всего политическая. Многолетний конфликт Москвы с Западом, санкции, демонизация России западными СМИ – все это повлияло на умы не только западных зрителей, но и российских. Демонстративная враждебность и несправедливое отношение со стороны американцев и европейцев привели к отчуждению россиян от Запада (и Европы в частности), стремлению не ассоциировать себя с врагами. Фактически Западу удалось в какой-то мере описать нынешний конфликт как противостояние «Европы и не-Европы», а не как противостояние одной части Европы против другой. И не только западной аудитории, но и российской. Подобное восприятие ослабляет возможности российской власти поднимать на переговорах с Брюсселем или Берлином какие-то паневропейские идеи. Например, говорить о создании общеевропейской системы коллективной безопасности, экономического пространства и т. п. Кроме того, оно лишает власть универсального аргумента для внутрироссийской повестки («по европейским нормам») при проведении ряда внутриэкономических реформ. Нельзя брать пример с врагов. Культуркампф Еще одна причина – ценностная. Если спросить обывателей, что они вкладывают в понятие «европейскость», то вам перечислят целый ряд качеств: демократия, верховенство закона, социальные лифты, справедливость, высокий уровень жизни и т. п. То есть речь идет о нормальных свойствах любого гражданского общества с высоким уровнем урбанизации. Все это веками ассоциируется с Европой (куда Петр рубил окно, откуда заимствовал для России систему образования, инженерной науки, армии и флота). Впрочем, Россия за столетия своей истории заимствовала у Европы и две своих важнейших идеологических системы – христианство и коммунизм. Эта евроцентричность жила в российской элите несколько веков, а со второй половины XX века по разным причинам заразила и простых людей. В конце же XX века россиянам из каждого утюга ставили страны Европы как пример такого общества. Абсолютно ложный посыл, который, однако, превратился у соотечественников в стойкую ассоциацию – и в результате евроцентричность превратилась в евроодержимость, которая, в свою очередь, стала частью повседневной жизни всего общества. Например, принято считать, даже на уровне языка, что хороший ремонт в квартире – это евроремонт. Хорошие дороги – это немецкие дороги. Хорошее вино – это европейское вино. Хороший отдых – это отдых в европейской стране. Хорошая техника – это европейская техника. Да, привычки покупать европейские товары выветриваются из голов слишком медленно – в отличие от ценностной одержимости, от которой отказаться куда проще. Благо, в отличие от курса на импортозамещение, проветривание голов россиян от ложных идей и ассоциаций проходит куда успешнее. Сейчас они видят, что Европа стала другой. Видят, как леволиберальные европейские элиты вступили на путь системной борьбы с классическими, консервативными и устойчивыми европейскими ценностями. И используют в этой борьбе крайне непривлекательные инструменты: радикальный феминизм, принципиальный отказ от ассимиляции мигрантов, потворство черному нацизму (движение Black Live Matters) и т. п. Да, к счастью, эта попытка, скорее всего, обречена на провал – чем больше общество шатают, тем более активно в его глубине начинает расти и оформляться консервативное сопротивление. Пройдет еще несколько избирательных циклов, и леволиберальная идея окончательно дискредитирует себя, после чего к власти снова вернутся центристы и/или консерваторы. Однако на сегодняшний день ситуация налицо: благодаря этим элитам концепция европейскости в умах россиян дискредитирована. Россияне, как ни парадоксально, до сих пор покупают в основном европейское, думают европейскими категориями – но уже не считают себя европейцами. Уж по крайней мере, не такими европейцами, как европейцы, что сейчас живут в странах ЕС. Европеец – значит развали Наконец, европейскую идею дискредитируют и в России. В частности, отечественные самопровозглашенные либералы, трактующие европейские ценности крайне вольно и навязывающие российскому обществу именно эту трактовку «европейскости». Так, например, Леонид Гозман в своем (написанном на пару с известным европейским специалистом по РФ Андерсом Ослундом) программном тексте «Россия после Путина: как восстановить государство» описал целый ряд действенных либеральных рецептов. Среди них, например, распустить ФСБ (никто же России не угрожает – ни изнутри, ни извне); отказаться от президентской формы правления в пользу парламентской (вероятно, по мнению авторов, к Госдуме и тамошним депутатам у российского населения куда больше уважения, чем к институту президента); выпустить из тюрем исламистов, как людей, которые сидят по религиозным причинам (авторы, видимо, соскучились по взрывам в Москве и терроризму на Северном Кавказе); сдать Донбасс для того, чтобы положить конец «бессмысленной и аморальной войне» (ну правильно, когда русских жителей ДНР и ЛНР люстрируют, отправят в концлагеря для перевоспитания или вообще перевешают, как предлагал один деятель из Днепропетровска, то война, видимо, закончится). Однако вишенкой на тортике в этом либерально-европейском рецепте было предложение отказаться от принципа сохранения территориальной целостности России. По мнению авторов, «правительство должно сосредоточиться на благосостоянии и безопасности своего народа, а не на сохранении территории» – а значит, «механизм отделения должен быть заранее четко прописан в новых законах». Напомним, что именно наличием этого механизма воспользовались национальные элиты Советского Союза и в момент серьезного внутреннего кризиса страны ее банально развалили. Чудовищные последствия этого развала все постсоветское пространство (включая Россию) испытывает на себе вплоть до сегодняшнего дня. Неудивительно, что доля россиян, ассоциирующих страну с Европой, а себя – с европейцами, неуклонно сокращается. Вопрос в том, что произойдет в тот момент, когда она достигнет критического минимума? Когда с Европой себя будет ассоциировать лишь узкий политический класс в крупных городах? С какой глобальной идеей будет себя ассоциировать глубинная Россия? Усилит ли страну ее самовыпиливание из общеевропейского дискурса и изгнание из общеевропейских институтов? Все эти вопросы должны задать себе люди, которые радуются результатам опроса «Левада-Центра». Задать – и хорошо подумать над ответами. Источник
