Референдум за сохранение СССР: 30 лет величайшего обмана
Воскресенье, 17 марта 1991 года. Сегодня, наверное, мало кто вспомнит о том, что произошло в тот день, и напрасно… Событие-то знаковое.
В тот день 30 лет назад состоялся Всесоюзный референдум о сохранении СССР.
Примечательно, что это был первый и последний референдум в истории Советского Союза. На самом деле еще в сталинской Конституции 1936 года было закреплено понятие «всенародного опроса»: в ст. 49 указывалось, что «Президиум Верховного Совета СССР производит всенародный опрос (референдум) по своей инициативе или по требованию одной из союзных республик». Однако первый всесоюзный референдум состоялся лишь спустя 55 лет. И он же стал последним. Причем вопреки его результатам — за сохранение Союза проголосовало 76,4% участников опроса.
Даже если не брать в расчет, что в референдуме приняли участие лишь 75,44% граждан СССР, имеющих право голоса, а ряд республик, чьи власти уже видели себя самостийными, проигнорировали его — нарушив тем самым все еще действующее союзное законодательство, — это большая цифра. Достаточная для того, чтобы сохранить Союз.
Во всяком случае, в границах республик, где за проголосовало большинство: в России -71,3%, на Украине — 70, 2%, в Белоруссии — 82,7%, в Узбекистане — 93,7%, в Казахстане — 94,1%, в Азербайджане — 93,3%, в Киргизии — 96,4%, в Таджикистане — 96,2%, в Туркмении — 97,9.
Даже в тех республиках, которые бойкотировали референдум, но местные советы и трудовые коллективы провели свое голосование для желающих — результаты «За Союз» превышали 95 процентов, кроме Армении — там было «всего» 71,6.
Повторюсь, даже если не считать эти цифры «абсолютно подавляющим большинством» (хотя чем их еще считать?), этого было более чем достаточно, чтобы закрыть вопрос о сохранении Союза как с юридической, так и с чисто моральной точки зрения. Мнение такого количества людей не учитывать нельзя.
Но это в другой, альтернативной реальности — где верховенствовал закон, а не сепаратистские устремления местных князьков к абсолютной власти на территориях, на которых они волею судеб стали главными, зачастую — случайно и незаслуженно. В этой реальности на мнение народа просто наплевали с высокой колокольни.
«Нарушением воли народа» называет сегодня распад СССР первый и последний президент Союза Михаил Горбачев, недавно отметивший 90-летие. Человек, похоронивший великую страну с семидесятилетней историей, но каким-то чудом доживший до десятого десятка, все еще делает заявления о том, что Советский Союз был развален незаконно.
Я не хочу сейчас спорить о том, был ли распад СССР неизбежным итогом перестройки, хотя убежден, что именно так — ибо лишенная идеологического стержня сверхдержава была обречена, как в свое время империя без своего сакрального символа — царя.
Не хочу спорить о том, кто больше виноват в развале страны, хотя споры об этом по мере отдаления от тех событий становятся все жарче, и на всякие юбилейные даты оставшиеся в живых их участники любят обвинять друг друга. Очевидно, страшась войти в историю как соучастники величайшего в истории преступления, последствия которого мы расхлебываем до сих пор, расплачиваясь за него человеческими жизнями (в том же Донбассе).
Виноваты все.
И, конечно, попытки перевести стрелки на кого угодно другого не красят и престарелого экс-президента СССР. Впрочем, это не только к нему относится. В России «хотели как лучше, а получилось как всегда» — это во все времена было излюбленным оправданием.
Так или иначе, даже если не трогать деструктивный характер самой перестройки, главным нелицеприятным вопросом к Горбачеву остается: почему он не сделал ничего для защиты воли народа? И не надо все спихивать на ГКЧП, рвущегося к власти Ельцина и т. п.
Как заявил тогдашний лидер крупнейшего объединения Съезда народных депутатов СССР — группы «Союз» Виктор Алкснис, именно поведение Горбачева в 1991 году стало причиной развала СССР — он боялся брать на себя ответственность за то, чтобы спасать страну, хотя в его распоряжении был Верховный Совет, который принял бы решение о введении чрезвычайного положения, и были силовые структуры, готовые выполнить приказ главнокомандующего по наведению порядка в стране.
И все же, отвечая на вопрос, кто виноват, хочется заметить, что виноваты все, причем не только Горбачев, Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Виноваты все мы.
Признайтесь, с какими чувствами вы шли на избирательный участок 17 марта 1991-го? Вопрос к тем, кто голосовал за, разумеется…
Наверное, думали, что делаете историческое и праведное дело?
Помогаете сохранить страну?
Все так. И вы были, безусловно, правы, и поступить по-другому в той ситуации было просто нельзя.
Но скажите, а не приходило вам в голову, что сама постановка вопроса, сам факт проведения такого референдума это уже плевок в предков, которые в страшном сне не могли представить, что им придется выбирать: сохранить страну, за которую они проливали кровь, или нет? Не было ощущения того, что происходит что-то неправильное, нереально запредельное? Что допуская сомнения в необходимости существования страны, мы десакрализуем самое дорогое, что нам оставили отцы и деды?
Давайте честно, мы все (во всяком случае, жители крупных городов) уже успели вкусить «прелести» забугорной жизни, еще не побывав ни разу за бугром.
Западная музыка, американские боевики и эротика, видаки, макдоналдсы, джинсы, возможность в открытую уже даже не фарцевать, а открыть кооперативный ларек (не у всех она была, но кто хотел, тот делал, это было еще время всеобщих возможностей) — все это стало неотъемлемой частью нашей жизни.
Многие из вас согласились бы тогда вернуться обратно в «совок»?
Вряд ли.
Так же, как вряд ли кто-то понимал, что бонусом к свободному рынку может стать развал страны. Помните у Зиновьева? Любой выстрел в коммунизм неизбежно попадал в сердце России…
А ведь были и те, кто сознательно выступал против Союза, причем не только в странах Прибалтики. В России против СССР проголосовало 26,4%. Накануне Дмитрий Песков напомнил, что референдумы, ставящие под сомнение территориальную целостность, в России невозможны. Да, об этом и напоминать не надо, такой референдум никому просто в голову не может прийти, как и то, что четверть населения страны может поставить под сомнение целесообразность ее существования. И это во многом благодаря той травме 1991 года, когда мы относились к проблеме намного легкомысленнее.
А на Украине и вовсе 28% процентов голосовало против. И все же это тогда еще было меньшинство.
А спустя всего восемь месяцев на референдуме о независимости это число вдруг выросло до 90,32%. Причем в Донецкой и Луганской областях за независимость проголосовало по 83 процента, и даже в Крыму — 54!
Конечно, украинские политики, тот же Кравчук, любят объяснять, что это была реакция на ГКЧП (вот и у Горбачева ГКЧП виноват — так ведь просто списывать все на проигравших). Но едва ли была возможна такая реакция, если бы не мощнейшая пропаганда местных властей. Помните, на той же Украине: «Хватит кормить Москву»; «Через пару лет заживем как Франция» и, наконец, «Украина и Россия никогда не будут врагами»? Ну, про обещания Кравчука, что никто никогда не будет ущемлять права русскоязычных, я молчу, уже надоело напоминать.
Все это было нужно лишь для того, чтобы получить нужные цифры, которыми Кравчук потом, по собственному признанию, мотивировал Горбачеву и Ельцину невозможность сохранения СССР. Правда, все тот же Кравчук потом утверждал, что они хотели сохранить его в виде конфедерации, но против был Горбачев… В общем, заврались они все…
Но повторю, было бы глупо все спихивать на подвергшихся национал-сепаратистской пропаганде жителей республик. Последнее слово все равно всегда было за Россией, и она его сказала устами Ельцина, поставившего подпись под Беловежскими соглашениями в нарушение воли народа, который до этого, избрав его президентом, уполномочил говорить от своего имени. Однако Ельцин, очевидно, действовал от имени тех 26 процентов, что голосовали против СССР 17 марта. И никто из 71 процента, голосовавших за, не рыпнулся, не сказал: «СТОП!». Не вышел на улицы. Мы просто 1 января 1992 года проснулись в другой стране, предпочитая не замечать этого. Ведь мы так хотели перемен. И мы их получили. Вот только реальные улучшения они принесли даже меньшему числу россиян, чем эти пресловутые 26 процентов. Остальных же банально кинули.
Автор одного из комментариев в моем блоге пять лет назад, когда я снова напоминал читателям об этой дате, написал мне: «Но сейчас-то к чему вспоминать то, что уже давно прошло? Надо помогать строить эту, нынешнюю Россию».
Надо, безусловно.
Но и забывать, как выглядят грабли, если не хочешь на них снова наступить — не стоит.
Особенно молодому поколению, которое этих граблей и не видело, и сегодня снова требует перемен и готово пойти за любым, кто их пообещает, не думая о том, что перемены могут оказаться вовсе не такими, какие они ждут.
Как мы 30 лет назад.
Закрепление территориальной целостности в Конституции — это, конечно, хорошо, но, как показывает история, конституции и законы перестают действовать там, где отказывает разум. Поэтому закрепить это надо в первую очередь в головах.
А забыв историю, мы рискуем снова и снова возвращаться к тому месту, где мы 30 лет назад получили граблями по лбу, и каждый новый удар будет болезненнее предыдущего.