«С такой поддержкой мы столкнулись впервые». Свердловский инфекционист – о годе жизни с COVID-19 (ВИДЕО)
Ровно год назад, 16 марта 2020 года, в Свердловской области был официально зарегистрирован первый случай подтвержденной коронавирусной инфекции. Об этом уже на следующий день рассказал губернатор региона Евгений Куйвашев. Первые пациенты начали поступать в 40-ю больницу, в отделение, которое только-только возглавил 31-летний инфекционист Виталий Белоусов. Журналист ЕАН поговорил с врачом о том, как начиналась наша «ковидная жизнь» и что изменилось за этот насыщенный год.
В отделении, которым заведует молодой специалист, Виталий Белоусов работал пять лет. Виталий Витальевич говорит о том, что решение о его назначении на должность заведующего было принято в том числе и в связи с возрастом: на борьбу с коронавирусом старались «бросать» в первую очередь молодых специалистов.
- Виталий Витальевич, 11 марта прошлого года Всемирная организация здравоохранения объявила о начале пандемии. В этот момент вы понимали, что ждет ваше отделение?
Наш инфекционный стационар перепрофилировали в ковидный госпиталь в начале марта и к моменту заявления ВОЗ мы уже были готовы к работе с новыми пациентами. Например, принимали на обсервацию пациентов, приехавших из тех регионов, где ситуация по ковиду уже была неблагоприятной. Сначала Азия, потом и европейские страны.
То есть, мы уже примерно понимали, в каком виде будет вестись наша работа. Но каким в итоге будет ее объем, конечно, еще не представляли.
- Не прошло и недели, и в регионе был зарегистрирован первый подтвержденный случай COVID-19…
Первый больной с подтвержденной коронавирусной инфекцией был зарегистрирован 16 марта прошлого года. Болел он не тяжело, находился в нашем стационаре, на изоляции. После этого ежедневно поступали пациенты, у которых либо до госпитализации, либо впоследствии коронавирусная инфекция подтвердилась.
Сначала по одному-два ежедневно, потом эта цифра по накатанной увеличивалась. Если мне не изменяет память, и 17, и 18 марта поступали пациенты с клиникой ОРВИ, впоследствии диагноз COVID-19 подтверждался.
- Было ли понимание, как работать с новой инфекцией в тот момент? С медицинской, а не организационной точки зрения
С начала 2020 года мы поняли, что эта новая инфекция распространяется быстро, разумеется, был профессиональный интерес: что за инфекция: почему она так опасна, почему так много новостей идет сначала из Китая, потом из Европы, по какой причине не получается эту болезнь изолировать, несмотря на усилия эпидемиологов и служб контроля распространения инфекционных заболеваний.
Начали искать контакты, в том числе, с зарубежными коллегами. Я общался с врачами из Италии, из Америки, которые уже в марте активно работали в «красной зоне». Никто не отказывал в консультациях, в любое время дня и ночи можно было звонить и получать развернутые ответы, которые могли нам помочь в лечении пациента.
Таких пневмоний, как при коронавирусной инфекции, мы раньше не видели: по крайней мере, в таком массовом поступлении. Хотя конечно единичные случаи тяжелых, нетипичных пневмоний бывают всегда. С самого начала мы понимали главное: коронавирусная инфекция выбрала легкие как зону поражения. Тяжесть заболевания обусловлена именно повреждением легких.
- Не было чувства, что сразу – в омут с головой?
У нас были рекомендации по лечению Минздрава РФ и медиков из Китая. Первые пациенты, приехавшие из-за рубежа, в массе своей были молодыми. Эти люди отдыхали на солнце, у них не было букета хронических заболеваний. Коронавирусная инфекция протекала либо легко, либо в средней степени тяжести. У нас было время подготовиться к тяжелобольным.
После первого подтвержденного пациента мы каждый день ожидали, что вот сегодня мы столкнемся с тяжелым случаем. Даже не ждали, готовились. Такие пациенты появились в конце марта и начали поступать регулярно.
- Начали поступать пациенты, и начала появляться в СМИ критика врачей…
Конструктивная критика полезна, она позволяет нам становится лучше, изменять стандарты, выполнять нашу главную функцию – помощь пациентам. Ну а необоснованная критика медиков была и раньше. Изначально в обществе отношение к этой инфекции было разным: кто-то в нее верил, кто-то отвергал. С врачами так же. Были те, кто нас критиковал, были те, кто поддерживал.
- Как поддерживали?
С таким валом поддержки мы столкнулись, наверное, впервые: в попытках увидеть за нашими масками и костюмами людей, в плакатах с врачами, в публикациях благодарностей в соцсетях. Сейчас вспоминаю, что были выходы на балкон. Это было что-то новое. Мы понимали, что часть из этого – тренд времени. Но мы надеялись, что за всем этим кто-то увидит нашу работу, и может, поменяет мнение о врачах в лучшую сторону.
- Инфекция новая, страшно было за пациентов?
За пациентов, конечно, боялись. Всех помню по именам и фамилиям. Болезнь длительная, средний срок госпитализации – десять-пятнадцать дней, врач говорит с каждым по полчаса в день. Конечно, мы знакомимся, с кем-то становимся друзьями – все еще переписываемся. Каждый неблагоприятный исход – это тяжелый момент.
- А за себя? Все-таки риск заболеть немалый, даже при условии соблюдения всех правил безопасности.
Год назад уже были подтвержденные случаи в Москве и Санкт-Петербурге, информация по пациентам уже была: как с ними работать, чего опасаться. К тому же, у нас такая специальность, что в университете и ординатуре нас готовили, в том числе, к работе с особо опасными инфекциями.
Страха не было, только естественная настороженность, понимание необходимости соблюдения строгого эпидемиологического режима в работе с этими пациентами. Мы и до этого работали с высококонтагиозными заболеваниями: риск заразиться у врача-инфекциониста есть всегда, мы уже к нему приспособились. Скорее, опасался за своих близких и родственников, но я понимал, что этой воздушно-капельной инфекцией рано или поздно переболеет большинство. Страх был, именно поэтому мы продолжали работать: чтобы больше узнать и помочь, в том числе, своим родственникам.
- Родственники за вас переживали?
Мои уже привыкли к тому, что я работаю с такими рисками, они давно ничего не говорят. Может, в самом начале, когда выбирал профессию, просили подумать.
- Злились на людей, которые не соблюдают ограничительные меры?
К таким людям в профессиональном сообществе разное отношение. Лично у меня не было негативных чувств к ним, злости. Конечно, я понимал, что они подвергают себя риску инфицироваться, но это их выбор. Надеюсь, он был осознанным: люди почитали, подумали и пришли к такому выводу, а не просто пустили все на авось.
Обидно было за родственников этих пациентов, которые заболевали в результате контакта с людьми, которые этот режим не соблюдали. Но мы, медики, должны были делать свою работу, а не обязывать людей что-то соблюдать, люди имеют право на выбор.
- Можно ли сказать, что за год вы и ваши коллеги изучили вирус?
Появился серьезный новый опыт, знания, рабочие контакты врачей смежных специальностей – часто больные коронавирусной инфекцией имеют букет хронических заболеваний. Сегодня я лучше понимаю, как распространяется ковид, и лучше его лечу, чем год назад. Но сказать, что мы знаем и понимаем, как эта болезнь протекает у 100% пациентов, я не могу. Еще многое необходимо изучить, оценить ту работу, которую мы проделали за год.
- У всех нас год был очень насыщенным, но для врачей он наверное показался бесконечным…
Наоборот, событий было так много, что он прошел за минуту-час-день. Каждый день мы продолжаем решать новые проблемы, задачи, получаем новые рекомендации. Скучать не приходилось.
- Приходилось ли работать с ковид-диссидентами?
Были пациенты, которые скептически относились к коронавирусной инфекции, но работа с ними ничем не отличалась от работы с другими. Большинство пациентов понимали, что, несмотря на их отношение к вирусу, они при этом болеют и находятся в больнице, и есть риск, что будут болеть они тяжело, могут и не поправиться. Даже если они не верили в коронавирусную инфекцию, все равно соблюдали рекомендации врача.
Были пациенты, которые полностью отрицали существование нового вируса, но чаще они болели не тяжело, и себе при этом не вредили.
- Были ли у вас пациенты, которые тяжело переболели коронавирусной инфекцией второй раз?
Да, но чем это обусловлено, пока сложно говорить, это единичные случаи, сложно их связать. У меня три таких случая: это люди разных возрастов, разного пола, с разным набором сопутствующих патологий. Есть женщина 40 лет без хронических патологий, есть мужчина 65 лет с серьезным набором патологий. По-разному люди переносили эту инфекцию: женщина пережила с температурой и пневмонией, человек в возрасте перенес ее субклинически, с небольшим недомоганием.
В общем, пока сложно объединить такие случаи в одну группу и выделить какие-то закономерности.
- Готовится ли нам к третьей волне?
Честно говоря, я думал, что и второй-то не будет.
Есть новость — поделитесь! Мессенджеры ЕАН для ценной информации
+7 922 143 47 42