ЛЮТЫЕ ЗВЕРИ. И ЭТО ВСЁ МЫ, ГОСПОДИ…

100 лет назад, в последние дни января 1921 года в Северном Казахстане, Западной Сибири и Зауралье поднялось крупнейшее восстание крестьян против коммунистической власти. Восстание, о котором до конца ХХ века знали немногие. Поразительно. Представьте, что мы бы ничего не знали о крестьянском восстании на пространствах, к примеру, от Воронежа до Москвы. А ведь так и было. Начавшись в городе Ишим Тюменской области и селе Соколовка Северо-Казахстанской области, мятеж заполыхал с востока на запад по Западной Сибири, Северному Казахстану и Зауралью – по шестисоткилометровым (!) железнодорожным линиям Омск – Петропавловск – Курган и Омск – Тюмень. А с юга на север –  на полторы тысячи (!) километров от Кокчетава до Салехарда. Ограбив и разорив, доведя до голода крестьян Центральной России, большевистское правительство принялось за Северный Казахстан и Сибирь. 20 июня 1920 года Совнарком РСФСР издал постановление «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Брали его просто – посылали вооруженные отряды. Называлось – продразверстка. С угрозой сжечь дом и расстрелять тех, кто выражает недовольство. Вот приказ уполномоченного Ишимского уездного продовольственного комитета А. Браткова: «Приказываю весь хлеб, который причитается по разверстке, в срок 60 часов с момента получения сего приказа свезти на ссыпной пункт в гор. Ишим… Если какое-либо общество не исполнит сего приказа в вышеуказанный срок, я с вооруженной силой – 200 чел. пехоты, 40 чел. кавалерии и четырьмя пулеметами – заберу весь хлеб до единого зерна у всех граждан общества, не оставлю ни на прокорм живым душам, ни на прокорм скотине, ни на посев. У тех граждан, которые будут агитировать против сдачи и вывоза хлеба, мною с вооруженной силой будет забрано все имущество, дом будет спален, а гражданин, замеченный в вышеуказанном преступлении, будет расстрелян». Даже сами представители власти протестовали против таких методов. Заместитель начальника милиции 5-го района Ишимского уезда Мелихов писал в декабре 1920 года: «Творится что-то невероятное, чуть ли не хуже того, что делал Колчак и опричники Ивана Грозного… В зимнее время стригут овец, забирают последние валенки, рукавицы, обстригают шубы, конфискуют скот крестьянина, разувают детей-школьников… Зачем же мы, коммунисты, говорили, что мы защитники трудящихся?.. Что скажут дорогие товарищи красноармейцы, которые бьются за наше светлое будущее, когда они услышат от своих родных, что у них забрали, конфисковали лошадей, коров и все прочее, оставили их семейство без хлеба и пытают холодом?» Начальник милиции 3-го района Ишимского уезда Жуков предупреждал 27 декабря 1920 года: «Уполномоченные продорганов приказали вывезти весь хлеб, как семенной 21-го года, так и продовольственный. Граждан страшно волнуют такие приказы ввиду голода. Настроение района очень резкое. Хлеб вывозится до зерна… Последствия будут очень серьезные, предвещая возможные восстания… Серьезное восстание неизбежно». Он оказался прав. Тутошние мужики – люди вольные, еще не замордованные властью до полной апатии. Они взялись за вилы и обрезы. Восстание развернулось в настоящую крестьянскую войну. Воззвание Тобольского штаба восстания Повстанцы взяли штурмом Ишим, Петропавловск, Тобольск, Березово, Обдорск (Салехард), Сургут, Кокчетав, Каркаралинск и другие города, угрожали Кургану и Ялуторовску. Тобольский штаб народной армии в воззвании к жителям Сибири писал: «Мы добиваемся настоящей советской власти, а не власти коммунистической, которая до сих пор была под видом власти советской». По некоторым данным, общее число восставших превышало 100 тысяч человек – больше, чем армия Врангеля. По решению Совнаркома и Сибревкома против них выдвинули 4 дивизии, отдельную кавалерийскую бригаду, 2 отдельных кавалерийских полка, 4 стрелковых полка, 3 полка внутренней службы, 6 запасных батальонов, 1 батальон курсов Всеобуча, 1 батальон Вятских пехотных курсантов, 1 батальон Тюменской школы низшего комсостава и отдельный запасной пулеметный батальон. 16 февраля 1921 года повстанцев выбили из Петропавловска. 5 марта пал Кокчетав, 8 апреля – Тобольск, 2 июня – Обдорск (Салехард). Открытая фронтовая война, сравнимая по масштабам с крупнейшими операциями Гражданской войны, закончилась. Партизанская борьба длилась еще полтора года. Повторю: это было крупнейшее в истории СССР восстание, которое полыхало от Омска до Кургана и от Кокчетава до Салехарда. Тем не менее, о нем знают немногие. Тамбовское восстание и Кронштадтский мятеж утаить было невозможно. А тот, далекий «Ишимско-Петропавловский мятеж», наглухо замолчали. Кронштадтское и Тамбовское восстания еще можно было списать на политизированность матросов и влияние на крестьян эсеров. Но как объяснить, что против власти поднялись сибирские мужики, которые недавно еще против Колчака воевали?! Значит, довели, допекли народ продразверсткой. Значит, надо менять. В марте 1921 года X съезд РКП (б) отменил продразверстку и заменил ее продналогом. Начался НЭП. На старом кладбище в городе Ишим на могиле красноармейцев, чоновцев (бойцов из ЧОН – частей особого назначения), работников советских и партийных органов, убитых восставшими, поставлен памятник с надписью: «Здесь похоронены коммунисты и комсомольцы – жертвы кулацко-эсеровского мятежа 1921 г.» Памятник коммунистам и комсомольцам – жертвам 1921 года на старом кладбище А на новом кладбище – другой памятник, установленный в 2006 году, с надписью: «Землякам – жертвам трагических событий 1921 года». Памятник землякам – жертвам 1921 года на новом кладбище В советской историографии комиссары продразверстки изображались радетелями за благо народное, добытчиками хлеба для голодающих рабочих, а восставшие – «кулаками», которые готовы сжечь хлеб, но не дать его «рабочим». Прошло время. Коммунистический режим рухнул. И начали писать другую историю. Где благостные мужики с крестами и иконками на шее защищали исконно крестьянские ценности, исконную, народную нравственность и благочестие от христопродавцев-комиссаров. В газете «Известия», например, как-то опубликовали портреты лидеров белого движения с подписями: «русский генерал», «русский адмирал», а портреты большевиков – просто с фамилией. Как будто они инопланетяне какие, не из русского хаоса вышли. А лютовали – все. И власть коммунистов, и восставшие против нее. Ох, как лютовали. «Приказ Сибревкома… Жители сел и деревень, расположенных на десятиверстной полосе по обе стороны от железной дороги, несут ответственность жизнью (! – С.Б.) и имуществом за целость железнодорожного пути и телеграфной сети…» Ничего страшнее и подлее этого не может быть. Власть по-бандитски брала в заложники мирное население. Получается, что группа мятежников налетела, разрушила пути, оборвала связь, а потом приходят чекисты, красноармейцы и расстреливают за это мирных жителей?! Красные каратели лютовали так, что сама власть чуть ли не умоляла их поумерить кровавый пыл. В секретном предписании от 26 февраля 1921 года Тюменская губернская ЧК рекомендует «прекратить массовые расстрелы и бесшабашные расправы над крестьянами в местностях, уже очищенных от повстанцев». Это значит, что в «местностях, уже очищенных от повстанцев», проводили «массовые расстрелы и бесшабашные расправы» над мирным населением. Приказ Сибревкома разрешал и даже повелевал. А теперь – о действиях восставших, о тех, кто противостоял большевикам, отрядам продразверстки. Я приведу выдержки из документов, которые знают очень немногие. Быть может, единицы. А может, вообще, кроме меня, уже никто не знал. Это происходило на моей родине, в моем родном городе Петропавловске, в любимых мною селах, на моей реке Ишим, где мы с одноклассниками, друзьями детства ежегодно разбивали палаточный лагерь. Из свидетельств очевидцев – из записей, хранящихся в фондах Северо-Казахстанского областного музея: «Тов. Мисюта изрублен топором, шашками, исколот штыком, с отрубленными пальцами и перерезанным горлом…» «Отрублены обе ноги и одна рука. Выколоты глаза. На груди – десять штыковых ран». «Убиты: Разин, Яронин (по некоторым источникам – Еронин – С.Б.), Снитков, Шашланов, Грищенко, Розенберг, Филькенберг, Новицкий… Выворочены руки и ноги, выколоты глаза, на спине вырезаны звезды и полосы…» «Им закричали: «Эй вы, коммунисты, вам хлеба не надо, спойте «Интернационал» – и будете сыты… Били кольями, вилами и топорами. Кричали: «Не стреляйте, не тратьте на них пули…» А тех, кого не добили, довели до Ишима и спустили в прорубь…» (Живыми! – С.Б.) Повторю: это мои записи, из материалов Северо-Казахстанского областного музея. А вот ставшие известными в последнее время воспоминания свидетелей событий в соседних с Северным Казахстаном районах Тюменской области. Жительница деревни Усть-Ламенская Анна Павловна Терещенко: «Был такой Бёрдов в деревне Евсино. Он деревянным стежком убивал. Ему привезут коммунистов, а он убивает. Убийцей был. Может, тыщу убил, может, две, может, три. Потом коммунисты его убили…» Отметим: далее говорится о расправах повстанцев не только с коммунистами и бойцами продотрядов, но и с такими же крестьянами и членами их семей. Драматизм в том, что крестьян, вступивших в земледельческие коммуны, продразверсткой не облагали. Вот за это им и мстили их же односельчане. Из доклада командира 85-й бригады Войск внутренней службы Н.Н. Рахманова: «В Омутинском районе повстанцы подвешивали взрослых и детей, у беременных женщин разрезали животы, и всё это затем, чтобы в корне истребить семя коммуны». Из воспоминаний Михаила Курбатова, брата Петра Яковлевича Курбатова, секретаря Ильинского волостного комитета партии: «Районная милиция Ильинки с десятком винтовок, конечно, не могла оказать сопротивления повстанцам. И последние начали уничтожать коммунаров и членов их семей, включая младенцев». Может ли быть на свете какая-нибудь идея – красная, белая, синяя, зеленая – которая оправдывала бы вот это . Нет и не может быть таких идей. Но ведь вот это было. И это всё мы, Господи… Сергей БАЙМУХАМЕТОВ