"Такого я для семьи не хочу": крик отчаяния граждан Белоруссии

Последние президентские выборы в Белоруссии, а вернее их итоги, породили в стране непривычное явление – так называемую «новую оппозицию». Особенность ее в том, что «в протест ударились» люди, далекие от политики. У многих из них и профессия то такая, которая не предполагает активного участия в политической жизни. Спортсмены, музыканты, предприниматели, врачи, преподаватели подались в бунтари не от хорошей жизни. А потому что для них наступил «час икс», после которого невозможно молчать и стоять в стороне. У каждого из этих новых карбонариев своя история…

Как Белоруссия отдала IT Польше

Михаил Чупринский - бывший совладелец компании Rozum Robotics, которая производит инновационные продукты в сфере робототехники.  Где он, а где – политика. И тем не менее сейчас он перебрался в Польшу, после того, как в родной стране ему оставаться стало небезопасно. Налаженный бизнес он передал партнерам. В разговоре с "МК" он подчеркивает, что с компанией больше никак не связан, а все, что с ним произошло, основано исключительно на его личных решениях как человека.

Началось все с того, что после выборов Михаил решил впервые выйти на протестную акцию: слишком уж шокирующим ему показался результат, «нарисованный» ЦИКом Александру Лукашенко. Вышел на улицу, и оказался в знаменитом СИЗО на Окрестина – в ночь с 9 на 10 августа. Задержали его прямо у подъезда, когда он уже возвращался домой. В изоляторе был ад. В пятиместную камеру посадили около 50 человек, людей избивали, травили газом, у одного мужчины было сломано ребро, которое торчало наружу, но ему не оказывали помощь. "В этом плане я относительно легко отделался. У меня было сотрясение мозга, потеря слуха, многочисленные синяки и гематомы, которые даже не в счет", - вспоминает Михаил.

Решение покинуть страну пришло не сразу. Он бы остался в Минске  до сих пор, если бы силовики не пришли к нему домой. "Я был в отпуске, а по прилету в Минск меня задержали на погранконтроле, там было нерабочее время и меня очень долго мурыжили, но потом отпустили. По месту моей регистрации силовики пришли на следующий день, но меня в это время там не было. Об их визите меня предупредили, после чего я выключил все телефоны и решил не выяснять, по какому именно поводу меня разыскивают. Потом через знакомых мне уже передали, чтобы я срочно уезжал".

Семье Михаила удалось покинуть страну через аэропорт. Но его путь в Польшу был непростым и длинным: сначала в Москву лесными тропами, далее самолетом в Стамбул и только потом по месту назначения. О причинах такой заинтересованности властей его личностью Михаилу неизвестно. "Не знаю. Конечно, я не скрывал отношение к режиму, но я о себе не такого высокого мнения. Поэтому не понимаю, зачем за мной устраивать такую погоню".

Михаил подчеркивает, что никогда в жизни не задумывался о переезде, но возвращаться в такие условия попросту опасно: "Все, что там происходит и с чем люди сталкиваются каждый день - это бесконечно тяжело, но оно стоит того, чтобы там оставаться и продолжать борьбу. Но когда альтернатива - не просто серое небо с ОМОНом за окном, а тюрьма - извините. Я поставил себе срок на апрель - если к этому времени в стране сменится власть, то тогда я с удовольствием вернусь домой. Если же ситуация затянется на года, людей продолжат сажать сотнями, то придется переезжать совсем».

По его мнению, если ситуация затянется, то в стране будут экономические проблемы. Они уже есть сейчас. «Сейчас я еще готов вернуться и помогать их решать, но через год мне уже будет не до этого. Конечно, начинать жизнь на новом месте сложно, но такого, как сейчас в Белоруссии, для своей семьи я не хочу".

Музыкальный протест

Лявон Вольский - музыкант, литератор и художник, обладатель многих музыкальных премий Белоруссии, в том числе, премии "Даем рады". Он никогда не скрывал свои политические взгляды и достаточно резко высказывается в отношении действующей власти. "Первый раз нас лишили площадок в 2004 году, после выступления на митинге, посвященном 10-летнему правлению Лукашенко. В "черных списках" тогда оказались большинство музыкантов, даже поп-исполнителей. Но ситуация была такая, что совсем не высказываться - было просто плохо. У государства остались какие-то свои странные исполнители. Сегодня абсолютное большинство высказывается, продолжает снимать клипы, записывать новые песни. За время протестов было написано более 300 песен и это просто невероятно", - рассказывает Лявон.

Эта ситуация развязала музыкантам руки, многие привыкли жить в условиях, когда власти лишают их возможности выступать и свыклись с этим. "Мне нечего было лишаться, потому что я 10 лет и так был в "черном списке". В 2017 году была легкая оттепель и даже можно было где-то играть. Но вообще мне привычно это состояние "черного списка". Я не почувствовал на себе каких-то репрессий, тем более, что мы уже давно не числимся в каких-то государственных структурах", - пояснил свою позицию музыкант.

Он признается, что покидать страну ему бы очень не хотелось. Лявон считает важным поддерживать людей, чем может - музыкой: "Наше место здесь, тут наша публика. Я надеюсь, что до тюрьмы не дойдет и все закончится раньше, чем это случится. Выходить, конечно, страшно. Когда мы недавно играли в одном из дворов, рядом припарковался "бусик" с ребятами определенного вида. Но нам нужно делать свое дело и поддерживать людей. Все, что можно сейчас сделать - поддержать их музыкой, песнями. Музыка помогает людям пережить эти нелегкие времена, и мы должны это делать".

Та ситуация с приехавшим послушать концерт ОМОНом закончилась благополучно. По словам Вольского, они просто посидели, посмотрели, пара "тихарей" покрутились вокруг, но не стали предпринимать никаких действий. Но тогда и активной "охоты" на музыкантов не было. Сейчас же ситуация изменилась и многих забирают в РУВД, если не во время выступления, то после.

"Власти специально обратили внимание на эти дворовые концерты, но задерживают уже после них, чтобы народ не сильно реагировал. Я выступал во дворе, где было человек 200, если не больше, и просто так взять и свинтить музыканта - это было бы не очень. А после - пожалуйста. Моего друга задержали, когда он закончил выступать, просто подъехал «бус» и его увезли. У еще одного записали номер машины и уже на кольцевой их остановил сотрудник ГАИ, после чего увезли в РУВД".

Очутиться в изоляторе можно и не выступая, а просто оказавшись не в том месте, не в то время. "Сегодня могут задержать, когда просто человек выходит в магазин. Никогда не знаешь, где у так называемых силовых структур будет пик активности. Поэтому никто ни от чего не застрахован. Можно ехать за рулем на машине и просто куда-то не туда заехать, как у нас теперь это часто бывает. У машин выбивают стекло, человека достают, а потом оказывается, что ты кричал, ругался матом, размахивал руками и срывал различные знаки".

Вольский отметил, что все происходящее в стране для него стало неожиданностью. "Раньше я всегда просил людей не бояться. Но теперь этого говорить не надо, потому что абсолютное большинство людей даже в ситуации, когда есть уголовная ответственность за то, что ты вышел на улицу, продолжают выходить. Я хочу пожелать нам только победы. У нас было о себе представление, что мы несмелые, слишком толерантные - так мы думали сами про себя. Но в один момент все очень сильно изменилось. Оказалось, что всему есть предел".

Общепит под пятой

Неожиданно для себя в стане «новой оппозиции» оказались владельцы и сотрудники баров и кафе. Во время протестов в их помещениях укрывались от ОМОНа митингующие, властям это не понравилось. Работники кафе боятся рассказывать о ситуации публично, поскольку в отношении многих продолжаются суды. А все, чего они хотят – это продолжить работу в прежнем режиме, иначе в скором времени им просто нечем будет платить зарплату сотрудникам.  Сейчас, владельцы кафе признаются, что сфера находятся в упадке.

"Мы активно развивали индустрию и так вышло, что самые интересные места оказались именно в центре Минска. Сейчас многие либо закрылись, либо под угрозой закрытия. Под прессинг попали, в основном, маленькие бары или кофейни, которые поддержали акции солидарности", - рассказывает предприниматель Евгений (имя изменено).

По его словам, "первый звоночек" был еще в сентябре, когда проходил день солидарности и кафе массово закрывались. "Мы тоже не работали. Громко об этом, конечно, не говорили. Сообщали, что проводим технические работы. По итогам же нам начали массово звонить из районной администрации. Оказалось, что этим поступком мы нарушили права потребителей, и должны были за пять дней уведомить административные органы письмом, а посетителей табличкой на двери о причинах закрытия. За это нам выписали штрафы, но суммы были незначительные и тогда удалось разойтись полюбовно".

С тех пор ситуация кардинально поменялась. По словам Евгения, многие боялись поддерживать "Народный ультиматум» Тихановской, поскольку знали, чем это может грозить. "Тут нужно сказать в целом о протестах. Еще в сентябре люди писали интересные и смешные лозунги на листах, было весело и положительно, мы ощущали общность и хорошо себя чувствовали. В октябре уже стало тяжело. Это был общий гнетущий фон, людей начали прессовать за символику, размещенную на собственных балконах. Мы уже понимали, что возможно закрытие заведения, предпосылки этого ощущались даже в воздухе. Но много кафе "ультиматум" поддержали".

После этого на общепит натравили санитарную службу и МЧС.  И если обычно о проверке предупреждают заранее, то здесь все было спешно и внепланово. На кафе обрушились мониторинги и осмотры, которые проходили с нарушением законодательства. Например, сотрудники МЧС не имели права проходить в производственные помещения, но владельцы кафе об этом не знали и пускали их везде, а те, пользуясь случаем, шерстили, где только могли. В итоге, заведения начали массово закрывать. Кого-то на день, других - на три месяца. Причины настолько нелепые, что даже не смешно. Дело в том, что закрыть кафе можно, если там есть угроза для жизни посетителя. "Угрозой" считали и треснувшую плитку на полу, и пыль за батареей».

Полного закрытия никто ждать не стал, нарушения быстро устранили, после чего власти решили пойти другим путем.  Предпринимателей стали пугать лишением помещений. Сделать это легко - большинство мест, которые сдаются в аренду, принадлежат государству. Уже сейчас предпринимателям звонят и пугают их разрывом договоров аренды.

- Пытаются уничтожить именно те заведения, которые не работали 26 октября (в день «Народного ультиматума»). Это делается намеренно и только за то, что мы выразили позицию, отличающуюся от позиции государства. Якобы они на нас обиделись. Государство, мол,  чуть ли не собственными руками взрастило малый бизнес, а теперь решило его убрать. Лукашенко лично обещает уничтожить частный бизнес и недоволен, что подобное вообще существует в стране. Нас обложили штрафами в полторы тысячи долларов - сумма для многих неподъемная. У нас нет «подушки безопасности», многие и так еле выжили после весны. После этих штрафов и проверок многие уже не очнутся». – продолжает Евгений. 

Таксисты, которые приезжают из областных центров, говорят, что город вымер. Вечером буквально некуда пойти. Но предприниматели сдаваться не намерены.  «Мы в любом случае будем судиться, писать жалобы. Вся эта история завершится, когда у одной из сторон закончатся ресурсы. У власти они тоже не бесконечные, и я уверен, что все будет хорошо. Жаль только, что не все кафе до этого времени доживут.»

Подобных историй, когда «врагами государства» стали считаться люди, еще вчера являющиеся его опорой, сейчас в Белоруссии  пруд пруди. Это и преподаватели ВУЗов, которые не стали запрещать своим студентам петь песни в холле, и за это лишились должности. И врачи, которые после смены, во время которой им приходилось залечивать раны, нанесенные их пациентам в СИЗО, сами отправлялись на митинг. И сами после этого оказывались «на Окрестина». И спортсмены – за ролики поддержки в сети. И шахтеры, не желающие подниматься из забоя в знак протеста. И даже пенсионерки, которые вышли на улицу, чтобы уберечь внуков, а потом «проводили время» в соседних с потомками камерах. Возможно, когда-нибудь об этом напишут книгу, собрав истории тысяч и тысяч не политизированных прежде белорусов, которые вдруг устали молчать.